 |
Уничтожение ГПУ специалистов по рыбному делу в 1930 году
22 сентября 1930 года ГПУ сообщило, что вредительская организация в пищевой промышленности полностью раскрыта, 25-го объявило о своей чудовищной расправе над схваченными жертвами. Впечатление, которое эта расправа произвела на граждан, и особенно специалистов СССР, нельзя назвать иначе, как отчаянием и паникой. Никто не думал о работе, все дрожали за свою жизнь, ждали расправы над собой и своими близкими.
Коммунистическое начальство тщетно рекомендовало спокойствие и толковало о безопасности оставшихся на свободе. Никто ему не верил. Слишком хорошо было известно, что окончание процесса, объявление приговора и даже страшные слова "приговор приведен в исполнение" не означают в СССР конца арестов, а являются только предисловием к новым репрессиям и казням. В самом приговоре содержались явные указания на то, что это только начало. При объявлении о расстреле многих из числа 48-ми ГПУ указывало: "руководитель группы вредительства такого-то треста", "организатор вредительства в таком-то районе". Было ясно, что теперь, задним числом, будут подбирать участников этих "вредительских групп" и "организаций", а так как всем было хорошо известно, что ни групп, ни организаций этих никогда не существовало, то никто не чувствовал себя гарантированным от ареста. И действительно, события показали, что дело развивается, что Политбюро и ГПУ не удовлетворены казнями. Во всех учреждениях, которые так или иначе упоминались в материалах ГПУ по делу "48-ми", была объявлена повторная чистка , несмотря на то, что перед процессом, летом 1930 года, в этих учреждениях уже была проведена жестокая чистка, разумеется, при деятельном участии ГПУ, и что все убитые по делу "48-ми" были на этой чистке признаны безупречными и преданными делу специалистами. Теперь чистка приобрела особое значение, преследуя цель выявления "укрывшихся сообщников вредителей". Кроме того, на этих же собраниях ГПУ подбирало материалы против уже убитых и находившихся в тюрьмах. Оставшимся предоставлялся соблазн и широкая возможность заслужить благонадежность активным выступлением на таких собраниях с "разоблачениями", то есть клеветой на убитых и еще уцелевших сослуживцев. Некоторые шли на эту подлость. Другие, дрожа за свою шкуру, шли еще дальше. Так, профессор Ф.П. Баранов выступил с мерзкой клеветнической статьей в журнале "Бюллетень рыбного хозяйства" под заглавием "Уроки вредительства", в которой, излагая под особым углом зрения деятельность погибших, пытался доказать, что их работа, как он "теперь понял", была вредительской и что оппоненты его научных работ возражали ему только с целями вредительства. Как я узнал позже, на допросах ГПУ профессор Баранов был сам одним из главных обвиняемых во вредительстве по Институту рыбного хозяйства и стоял на одном из первых мест в списках ГПУ. Своей последующей, видимо согласованной с ГПУ деятельностью, ему удалось спасти жизнь и заслужить "прощение". Он благополучно профессорствует до настоящего времени. Вскоре после расстрела 48-ми начались новые аресты во всех учреждениях и предприятиях пищевой промышленности, как в Москве, так и в провинции. В Институте рыбного хозяйства были арестованы ученые специалисты профессора Н. Н. Александров , А. Ф. Невраев и целый ряд служащих, в Управлении рыболовства - известные специалисты С.А. Тихенко и С.И. Парахин , в Союзрыбе в несколько дней не осталось никого из старых служащих. Такие же аресты всех сколько-нибудь заметных специалистов и служащих шли в провинции. К осени 1930 года разгром рыбного дела во всех его отраслях - научной, административной, промышленной и торговой - был полный. Из старых специалистов оставались единицы, большею частью тщательно уклонявшиеся от участия в практической работе. Несколько человек хороших практических работников, уцелевших случайно, так как они были на второстепенных должностях, или, наконец, люди, связанные с ГПУ.
Коммунистов, тех, кто успел за время революции пообтесаться и познакомиться с рыбным делом, благодаря совместной работе со специалистами, тоже отстраняли от дел и переводили на другие должности; так было с Фрумкиным , Крышевым , Бабкиным , Непряхиным и другими.
Дело перешло в так называемые "пролетарские" руки, то есть не в руки рабочих, а людей, дела не знавших. И результаты должны были сказаться. Они выяснились быстрее и резче, чем этого можно было ожидать.
Попытаюсь теперь подвести итог всему этому разгрому. Мне одному не под силу сделать это полно и всесторонне; я уверен, что впоследствии тот, кому придется писать историю русского рыболовства, сделает это много полней и лучше. Я дам только краткий перечень имен тех специалистов, кого я лично знал или чью судьбу я случайно, но достоверно знаю. Этот список, далеко не полный, может служить иллюстрацией отношения советской власти к специалистам и к науке. См. Список убитых ГПУ специалистов рыбного дела (1930-1932 г)
Список репрессированых ГПУ специалистов рыбного дела (1930-1932 г)
Ссылки: