 |
Оруэлл Джордж (1903-1950)
См. в
Википедии Джордж
Оруэлл
Источник - Википедия
Джордж Оруэлл (англ. George Orwell, настоящее
имя Эрик Артур Блэр, англ. Eric Arthur Blair; 25 июня 1903 — 21 января
1950) —английский писатель и публицист. Наиболее известен как автор
культового антиутопического романа
«1984» и повести
«Скотный двор». Ввел в политический язык
термин холодная война, получивший в дальнейшем широкое употребление.
Эрик Артур Блэр родился 25 июня 1903 года в Мотихари (Индия) в семье
сотрудника Опиумного департамента британской колониальной администрации
Индии. Обучался в школе св. Киприана, в 1917 году получил именную стипендию
и до 1921 года посещал Итон Колледж. С 1922 по 1927 год служил в
колониальной полиции в Бирме, затем долго жил в Великобритании и Европе,
живя случайными заработками, тогда же начал писать художественную прозу и
публицистику. Уже в Париж он приехал с твёрдым намерением стать писателем,
ведомый им там образ жизни оруэлловед В. Недошивин характеризует как "бунт
сродни толстовскому". С 1935 года публиковался под псевдонимом «Джордж
Оруэлл».
Уже в 30 лет он напишет в стихах: "Я в этом времени - чужой".
Был участником гражданской войны в
Испании, сражаясь в рядах ополчения, сформированного партией ПОУМ,
столкнулся с проявлениями фракционной борьбы в среде левых.
Во время Второй мировой войны вёл антифашистскую программу на
Би-би-си.
Умер в Лондоне от туберкулёза 21 января 1950 года.
Во время гражданской войны в Испании воевал на стороне республиканцев в
рядах частей ПОУМ. Об этих событиях он написал документальную повесть
«Памяти Каталонии» (англ. Homage to Catalonia; 1936) и очерк «Вспоминая
войну в Испании» (1943, полностью опубликован в 1953).
В повести «Скотный двор» (1945) показал перерождение революционных
принципов и программ: «Скотный двор» — притча, аллегория на революцию 1917
года и последующие события в России.
Роман-антиутопия «1984» (1949) стал идейным продолжением «Скотного двора»,
в котором Оруэлл изобразил возможное будущее мировое общество как
тоталитарный иерархический строй, основанный на изощрённом физическом и
духовном порабощении, пронизанный всеобщим страхом, ненавистью и
доносительством. В этой книге впервые прозвучало известное выражение
«Большой брат следит за тобой» (или, в переводе Виктора Голышева, «Старший
брат смотрит на тебя»), а также введены ставшие широко известными термины
«двоемыслие», «мыслепреступление», «новояз», «правоверность»,
«речекряк».
Также написал множество очерков и статей социально-критического и
культурологического характера.
У себя на родине издан в 20 томах (5 романов, сатирическая сказка, сборник
стихов и 4 тома критики и публицистики), переведен на 60 языков.
Согласно сверстнику Оруэлла, британскому политобозревателю, главному
редактору журнала «New Statesman» Кингсли Мартину, Оруэлл смотрел на СССР с
горечью, глазами революционера, разочаровавшегося в детище революции, и
считал что её, революцию, предали, и главным предателем, воплощением зла
Оруэлл считал
Сталина. Сам при этом Оруэлл, в
глазах Мартина, являл собой борца за правду, валившего наземь советские
тотемы, которым поклонялись другие западные социалисты.
Британский политик-консерватор, член парламента Кристофер Холлис
утверждает, что по-настоящему приводило Оруэлла в негодование то, что в
результате произошедшей в России революции и последовавшего низвержения
старых правящих классов, сопровождавшегося кровавой гражданской войной и не
менее кровавым террором, к власти пришло не бесклассовое общество, как
обещали большевики, а новый правящий класс, гораздо более безжалостный и
беспринципный чем вытесненные им предыдущие. Этих выживших, — которые нагло
присвоили себе плоды революции и стали у руля, — добавляет американский
журналист консервативного звена Гари Аллен, Оруэлл называл «полу-рупорами,
полу-гангстерами» (англ. “half-gramophones, half-gangsters”). Что также
сильно удивляло Оруэлла, так это тяготение к «сильной руке», к деспотизму,
которое он наблюдал среди значительной части британских социалистов, в
особенности тех из них, что называли себя марксистами, несогласными с
Оруэллом даже в определении того, кто есть «социалист», а кто нет, — Оруэлл
до конца своих дней был убеждён, что социалист — это тот, кто стремится к
свержению тирании, а не её становлению, — именно этим объясняет подобные
эпитеты, которыми Оруэлл именовал советских социалистов, американский
литературовед, почётный профессор Университета Пердью Ричард Вурхис. Сами
подобные деспотические тенденции на Западе Вурхис называет «Культом
России», и добавляет, что другая часть британских социалистов, которая не
была подвержена этому «культу», также проявляла признаки тяготения к
тирании, возможно более благожелательной, добродетельной и беззлобной, но
всё же тирании. Оруэлл, таким образом, всегда стоял меж двух огней, как
про-советских, так и равнодушных к достижениям Страны победившего
социализма.
Оруэлл всегда гневно обрушивался на тех западных авторов, которые в своих
работах отождествляли социализм с Советским Союзом, в частности —
Дж. Бернарда Шоу. Напротив, Оруэлл
непрестанно утверждал, что странам собирающимся строить подлинный
социализм, в первую очередь следует бояться Советского Союза, а не пытаться
взять с него пример, — отмечает профессор политических наук при
университете Стирлинга Стивен Ингл. Оруэлл всеми фибрами души ненавидел
Советский Союз, корень зла виделся ему в самой системе, где животные пришли
к власти, и потому Оруэлл считал что ситуация не изменилась бы даже если
Ленин не умер скоропостижно, а Троцкий остался на своём посту и не был
выслан из страны. Какого поворота не предвидел даже Оруэлл в самых смелых
своих прогнозах, так это нападения Германии на СССР и последующего альянса
Сталина с Черчиллем. «Этот мерзкий убийца теперь на нашей стороне, а значит
чистки и всё прочее внезапно забыто», — писал Оруэлл в своём военном
дневнике вскоре после нападения Германии на СССР. «Никогда не думал что
доживу до тех дней когда мне доведётся говорить „Слава Товарищу Сталину!“,
так ведь дожил!», — писал он ещё через полгода.
Как отмечал литературный обозреватель американского еженедельника «The New
Yorker» Дуайт Макдональд, за свои воззрения на советский социализм, Оруэлл
до поры нещадно критиковался социалистами всех мастей, а уж западные
коммунисты, так те вообще как с цепи сорвались, понося каждую статью,
вышедшую из-под пера Оруэлла, где хотя бы раз встречалась аббревиатура
«СССР» или фамилия «Сталин». Таков был даже «New Statesman» под
руководством нижеупомянутого Кингсли Мартина, отказавшийся публиковать
отчёты Оруэлла о нелицеприятных свершениях коммунистов в ходе Гражданской
войны в Испании, — отмечает британский литератор,
экс-председательОксфордского дискуссионного клуба Брайан Маги. И когда в
1937 году дело дошло до печати книги ни в коей мере не затрагивавшей темы
марксизма — «Дорога на причал Уиган Пир», Голланц, во оправдание того, что
клуб вообще взялся за публикацию, написал к роману предисловие, которого
лучше бы вообще не писал. В плотных рядах соотечественников — недругов
Оруэлла стоял другой британский социалист, книгоиздатель Виктор Голланц.
Последний публично критиковал Оруэлла, в особенности в 1937 году — в год
Большого террора, среди прочего ставя Оруэллу в вину и то, что тот называл
советских партийных функционеров полу-рупорами, полу-гангстерами. Голланц
этим своим комментарием бросил тень на самое лучшее из того что дал миру
Оруэлл, — возмущается преподаватель Рочестерского университета, д-р Стивен
Малоуни. Голланц определённо пребывал в шоке, услыхав о «полу-гангстерах»,
в состоянии которого и писал своё предисловие, — резюмирует литературный
обозреватель еженедельника «TIME» Марта Даффи. О конъюнктурщине Голланца в
этом конкретном случае, пишет выпускник МГУ, редактор британского
правительственного русскоязычного сборника «Англия» Эдвард Морли Томас. При
этом, на что особо акцентирует внимание Томас, Голланц сознательно не
называет вещи своими именами, а именно, не говорит: правду или неправду
написал Оруэлл. Вместо этого, он говорит о «странной опрометчивости»,
допущенной писателем. Дескать, «во избежание», нельзя писать такого о
Советском Союзе. В 1930-е годы на Западе, награждать советских чиновников
такими эпитетами действительно было контр-революционным, почти преступным,
но увы, таково было мышление британской интеллигенции тех лет — «раз Россия
называет себя социалистической страной, стало быть она a priori права» —
примерно так они думали, — пишет конкретно об этом эпизоде британский
литературный критик Джон Уэйн. Масла в огонь подливал созданный Голланцем
Британский клуб левой книги, который поддерживал Оруэлла и даже публиковал
некоторые его произведения, до тех пор, пока вернувшись из Испании, Оруэлл
не переключился с британского колониализма на советский коммунизм. Впрочем
сам клуб, вопреки увещеваниям своего создателя и идейного вдохновителя,
раскололся вскоре после подписания
Пакта Молотова-Риббентропа, частично
превратившись в литературную резидентуру Кремля, действовавшую в британской
столице на постоянной основе.
Оруэлл ожидал, что в результате войны к власти в Британии придут социалисты
в его понимании этого слова, но этого не произошло, и стремительный рост
могущества Советского Союза вкупе с не менее стремительным ухудшением
здоровья самого Оруэлла и смертью его жены, накладывал на того
непереносимую боль за будущее свободного мира.
После нападения Германии на СССР, которого не ожидал и сам Оруэлл, баланс
социалистических симпатий на какое-то время вновь переместился на сторону
Голланца, но британская социалистическая интеллигенция, в своём
большинстве, не могла простить такого шага, как Пакт Молотова-Риббентропа.
Коллективизация, раскулачивание, показательные процессы по делам врагов
народа, чистки партийных рядов тоже сделали своё дело — западные социалисты
постепенно разочаровывались в достижениях Страны советов, — так мнение
Макдональда дополняет Брайан Маги. Мнение Макдональда подтверждает
современный британский историк, обозреватель лондонской «The Sunday
Telegraph» Ноэль Малкольм, добавляя, что работы Оруэлла не шли ни в какое
сравнение с одами советскому строю, воспеваемыми его современником —
христианским социалистом, впоследствии руководителем Общества
британско-советской дружбы Хьюлеттом Джонсоном, в самой Англии известного
по прозвищу «Красный настоятель». Оба учёных солидарны также в том, что из
этого идейного противоборства Оруэлл в итоге вышел победителем, но увы
посмертно.
Писатель Грэм Грин, несмотря на то, что с самим Оруэллом его связывали не
самые лучшие отношения, отмечал те трудности, с которыми сталкивался Оруэлл
в военные и послевоенные годы, когда СССР ещё был союзником Запада. Так,
чиновник британского Министерства информации, бегло ознакомившись со
«Скотным двором», со всей серьёзностью спросил у Оруэлла: «Вы что, не могли
сделать главным злодеем какое-нибудь другое животное?», — подразумевая
неуместность критики СССР, который тогда фактически спасал Британию от
фашистской оккупации. И первое, прижизненное издание «1984» не стало
исключением, оно вышло тиражом не больше тысячи экземпляров, так как никто
из западных издателей не решался идти в открытую против объявленного курса
на дружбу с Советским Союзом, сродни оруэлловскому «Океания никогда не
враждовала с Евразией, она всегда была её союзницей». Лишь после
констатации того факта, что Холодная война уже в самом разгаре, после
смерти Оруэлла, печать романа началась миллионными тиражами. Его
превозносили, саму книгу расхваливали как сатиру на советский строй,
умалчивая тот факт, что она была сатирой на западное общество в ещё большей
степени.
Но вот, настало время когда западные союзники снова рассорились со своими
вчерашними братьями по оружию, и все кто призывал к дружбе с СССР либо
резко поутихли, либо стали призывать к вражде с СССР, а те из пишущей
братии, кто вчера ещё были в фаворе и зените славы, и на волне успеха
дерзнули продолжать демонстрировать свою поддержку Советскому Союзу также
резко попали в опалу и безвестность. Вот тут-то все вспомнили о романе
«1984», — справедливо отмечает литературовед, член Британского королевского
литературного общества Джеффри Мейерс. Сказать, что книга стала
бестселлером — всё равно что плеснуть кружку воды в водопад. Нет, она стала
именоваться не иначе как «каноническим антикоммунистическим произведением»,
как её называл профессор истории при Университете Бат Спа Джон Ньюсингер,
«праведным манифестом Холодной войны» окрестил книгу почётный профессор
культурологии при Шеффилдском университете Фред Инглис, не говоря уже о
том, что была переведена на более чем шестьдесят языков мира. Когда
наступил 1984 год, книга в одних только Соединённых Штатах расходилась в
продаже по 50 тыс. экземпляров в день! Здесь следует вернуться немного
назад и сказать, что в тех же Штатах, каждый пятый житель которых ныне с
гордостью утверждает что хотя бы раз прочитал роман «1984», с 1936 по 1946
гг. не было опубликовано ни одной книги Оруэлла, хотя он обращался в более
чем двадцать издательств — все они ему вежливо отказали, так как критика
советского строя тогда не поощрялась. И лишь Харкорт и Брейс взялись за
дело, однако Оруэллу, доживавшему последние дни, увидеть свои произведения
вышедшими миллионными тиражами уже было не суждено.
Официальное отношение к Оруэллу в Советском Союзе можно выразить словами
председателя иностранной комиссии Союза советских писателей Михаила
Яковлевича Аплетина, который подписал следующую биографическую справку,
прилагавшуюся к делу на Оруэлла, хранившемуся в «Материалах по
Великобритании» Союза писателей СССР:
Джордж Оруэлл — английский писатель, троцкист. В 1936 г. был в Испании в
рядах ПОУМовской милиции <…> Оруэлл имеет тесную связь с американским
троцкистским журналом «Партизан ревью». Джордж Оруэлл — автор гнуснейшей
книги о Советском Союзе за время с 1917 по 1944 г. — «Ферма зверей».
Биографическая справка от 26. V. 1947 г. за подписью Мих. Аплетина
Тем не менее, как отмечает литературовед Арлен Викторович Блюм, несмотря на
официальную позицию Совлита, существовала позиция неофициальная и
номенклатурное издание романа «1984» предназначавшееся для служебного
пользования, в лучших оруэлловских традициях было растиражировано под
копирку, скорее всего без каких-либо изменений, и стало ходить по рукам ещё
с конца 1960-х. Друг и коллега Дж. Оруэлла по «Tribune», Тоско Файвел
вспоминает беседу со своей русской знакомой, с которой рассуждал о том,
кому же было адресовано главное предупреждение романа. Так вот знакомая
убеждала Файвела, и тот был склонен с ней согласиться, что Оруэлл писал для
русских, и ни один западный человек не постигнет суть «1984» так глубоко,
как человек родом из Союза. Очень точно, по мнению А. В. Блюма, заметил по
этому поводу Сергей Кузнецов: "Есть что-то глубоко симптоматичное, что
целое поколение русских читателей получало «1984» «на одну ночь». В это
время суток роман Оруэлла заменял сон и временами становился неотличим от
него". Естественно, это не могло не привлечь внимание органов
госбезопасности и цензуры.
Не считая приведённой выше справки для служебного пользования и публикации
в «Литературной газете», за которой последовал ведомственный скандал и
разбирательство в литературном ведомстве, первое в советской публицистике
критическое упоминание Дж. Оруэлла как писателя вышло во второй половине
1948 года — когда тот уже заканчивал работу над «1984», и принадлежит оно
научному сотруднику Института русской литературы АН СССР Г. М. Луканову и
аспиранту Академии общественных наук при ЦК КПСС А. П. Белику, где Оруэлл
назван «британским гангстером», который «настолько циничен», что смеет
рассуждать о свободе творчества и о долге писателя! Понятие «свобода
творчества» приобретало у Луканова и в особенности у Белика однозначно
негативный смысл, так как излюбленным выражением последнего было ленинское
«Долой литераторов беспартийных» (в смысле — не состоящих в ВКП(б)). Далее
два советских критика сравнивали Оруэлла с Кестлером, придя к выводу что
они сходятся во всём, но Оруэлл превосходит Кестлера биографией — солидный
стаж полицейского — большая редкость, «даже на том чёрном рынке культуры,
где подвизаются Оруэллы и Кестлеры». Интересный момент, вполне достойный
отображения в контексте повествования о романе «1984», что сами авторы
первой советской рецензии Дж. Оруэлла уже в очень скором времени, а именно
к началу 1950-х попали в опалу, причём Белика критиковало всё советское
писательское сообщество и лично Сталин, в связи с чем ему пришлось отвечать
уже не на критику литераторов, а по вполне конкретным политическим
обвинениям (его причислили к «новорапповцам», что по сути было почти что
приговором). Но, к счастью для них обоих, Сталин скоропостижно скончался, и
оба критика продолжили свою профессиональную карьеру и при Хрущёве даже
достигли определённых успехов, в особенности Белик, ставший профессором и
вошедший в Президиум АН СССР.
Немногое изменилось и к началу 1960-х гг. Так, советский публицист, в
недавнем прошлом председатель Государственного комитета Совета Министров
СССР по культурным связям с зарубежными странами Юрий Жуков писал в 1963
году об изображении советского народа в романе «1984»: «Рисуя наше общество
в виде некой казармы, а наших людей в виде нерассуждающих роботов, Оруэлл и
другие противопоставляли им мнимые прелести „свободного западного мира“,
где якобы предоставлены все возможности для творческого расцвета
человеческой индивидуальности…».
Польский перебежчик, впоследствии всемирно известный писатель и нобелевский
лауреат Чеслав Милош утверждал, что высокопоставленные аппаратчики Польской
объединённой рабочей партии могли легко достать польскоязычные копии «1984»
и, по его словам, они были просто восхищены тем, насколько глубоко и точно
Оруэлл описал нравы, царящие в обеих партиях — как во внешней, так и во
внутренней. Можете себе представить, как если бы советское политбюро читало
«1984», черпая из него вдохновение для новых свершений на ниве усиления
тотального контроля, — иронизирует по этому поводу профессор Чикагского
университета Ричард Аллен Познер.
Исследуя объёмные архивы документов, ранее предназначавшихся для служебного
использования советскими цензорами и сотрудниками органов госбезопасности,
А. В. Блюм обнаружил множество бумаг, в том числе и из уголовных дел по
инакомыслящим, где среди прочего упоминается Дж. Оруэлл и роман «1984». В
архиве Леноблгорлита им был найден, в частности, запрос УКГБ по
Ленинградской области начальнику Леноблгорлита Б. А. Маркову с перечнем
книг, среди которых был «1984», найденных в ходе обыска у неких,
неназванных диссидентов. Это уже был 1978 год, и тогда, в отличие от
прежних лет, госбезопасность, соблюдая видимость «законности», посылала
конфискованные книги на литературную экспертизу. Ленинградская цензура уже
через неделю прислала в комитет госбезопасности такой ответ:
Книга Джорджа Орвелла «1984» — фантастический роман на политическую тему. В
мрачных тонах рисуется будущее мира, разделение его на три великих
сверхдержавы, одна из которых «Евразия» представляет собой поглощенную
Россией Европу. Рисуется картина зверского и безжалостного уничтожения
женщин и детей во время войн. Книга в СССР не издавалась, распространению
не подлежит.
Этот ответ советской литературной цензуры в конце содержал вывод: «Все
указанные книги изданы за рубежом, рассчитаны на подрыв и ослабление
установленных в нашей стране порядков и их распространение в Советском
Союзе следует расценивать, как идеологическую диверсию», — вывод, который,
как справедливо отмечает А. В. Блюм, не оставлял никаких надежд.
Прошло несколько десятилетий, наступил 1984 год. С 1984 года в самом
Советском Союзе был взят курс на пересмотр предвзятого, однозначного
отношения к Оруэллу и роману «1984», с тем чтобы «обелить» Оруэлла в глазах
советских читателей, сделав того чуть ли не союзником в борьбе с
империализмом. И хотя то обстоятельство, что под оруэлловской Евразией
понимался Советский Союз, никогда не ставилось под сомнение, сверху было
велено рассматривать творчество Оруэлла не так однозначно как раньше и даже
попытаться поставить его на службу текущей советской политики и идеологии.
Усилиями лучших советских литературных умов проводилась работа по
нивелированию пласта разгромных отзывов об Оруэлле их
коллег-предшественников, часто гораздо менее профессиональных. В итоге, на
этом поприще был достигнут значительный прогресс, но вскоре дело приняло
ещё более неожиданный оборот — Советский Союз развалился, цензура исчезла
как явление, и проделанная работа, по большей части, оказалась не нужна —
роман попал в широкую читательскую аудиторию минуя какие-либо инстанции или
посредников, в качестве послесловия недавно ушедшему и предисловия
грядущему строю.
Художественные произведения
Год Тип Русское название Оригинальное название
1933 повесть Фунты лиха в Париже и Лондоне Down and Out in Paris and
London
1934 роман Дочь священника A Clergyman’s Daughter
1934 роман Дни в Бирме Burmese days
1936 роман Да здравствует фикус! Keep the Aspidistra Flying
1937 роман Дорога на причал Уиган Пир The Road to Wigan Pier
1939 роман Глотнуть воздуха Coming Up for Air
1945 повесть Скотный двор Animal Farm
1949 роман 1984 Nineteen Eighty-Four
Мемуары и документалистика
Фунты лиха в Париже и Лондоне (1933)
Дорога на Уиган-Пир (1937)
Памяти Каталонии (1940)
Стихотворения
Awake! Young Men of England (1914)
Ballade (1929)
A Dressed Man and a Naked Man (1933)
A Happy Vicar I Might Have Been (1935)
Ironic Poem About Prostitution (написана до 1936)
Kitchener (1916)
The Lesser Evil (1924)
A Little Poem (1935)
On a Ruined Farm Near the His Master’s Voice Gramophone Factory (1934)
Our Minds Are Married, but We Are Too Young (1918)
The Pagan (1918)
Poem from Burma (1922—1927)
Romance (1925)
Sometimes in the Middle Autumn Days (1933)
Suggested by a Toothpaste Advertisement (1918—1919)
Summer-like for an Instant (1933)
Публицистика, рассказы, статьи
Как я стрелял в слона
Казнь через повешение
Воспоминания книготорговца
Уэллс, Гитлер и Всемирное государство
Толстой и Шекспир
Литература и тоталитаризм
Вспоминая войну в Испании
Предисловие к сборнику Джека Лондона «„Любовь к жизни“ и другие
рассказы»
Подавление литературы
Политика против литературы. Взгляд на «Путешествия Гулливера»
Признания рецензента
Заметки о национализме
Рецензия на «Мы» Е. И. Замятина
Рецензия на «Майн кампф» Адольфа Гитлера
В 1949 году Оруэлл подготовил и передал в Департамент информационных
исследований МИД Великобритании список 38 британцев, которых он считал
«попутчиками»коммунизма. Всего в записной книжке, которую Оруэлл вёл на
протяжении ряда лет, числилось 135 англоязычных деятелей культуры, политики
и науки, в том числе Б. Шоу,Дж. Стейнбек, Дж. Б. Пристли, Ч. Чаплин и
другие. Об этом стало известно в 1998 году, и поступок Оруэлла вызвал
споры.
Герберт Уэллс по итогам спора с ним о будущем человечества назвал Оруэлла
г...ном.
Ссылки: