Красный террор в Киеве

Дела у красных шли не блестяще. В марте - апреле 1919 года добровольческие фронты сдавливали их со всех сторон, и это означало, что всем остальным каждый день грозил самыми неожиданными опасностями. "Долго не писал - а между тем огромные изменения, - записывает Владимир Иванович 18 апреля. - Развал жизни увеличился. Много научно работал и это главная часть моей жизни. Мне кажется, культурная личная работа у многих углубляется". На другой день: "Уже больше года выброшен из Петрограда. Вторая Пасха. Прошлая - в Полтаве. И все впереди еще нет никакого выхода, и все по-прежнему задыхаешься в мешке. Когда- то С. Трубецкой говорил про наши заседания в Московском университете перед 1904 годом: мы говорим и обсуждаем в завязанном мешке. В большем виде все это правильно для теперешнего времени" 29-13 . К обычным трудностям времен Гражданской войны прибавлялись интриги, которые вело "Науково товариство" Грушевского . Общество претендовало на ведущую роль в научной жизни Украины. Личков , побывавший на одном из собраний "товариства", был несказанно удивлен, когда честь создания Академии наук была приписана вовсе не Вернадскому и Василенко, а этой организации.

Возможно, что отголоском интриг явилась статья в одной из большевистских газет. Собственно, не статья, а донос, где Вернадского называли крупным кадетом и "землевладельцем". Украинцы-большевики с удивлением узнали, что он бывший министр и богатый помещик, и не понимали, отчего они за него "держались". Статья анонимная, но вскоре выяснилось, что написал ее секретарь по библиотеке Перфецкий . Вернадский еще до прихода большевиков понял, что в нем он ошибся. В дневнике (уже в сентябре 1919 года) он писал о нем как о русском националисте, терявшем порядочность при переходе в область национальных вожделений. "Такие люди - слабые, но с искрой Божьей, как А. Грушевский, Перфецкий <...>, в конце концов, совершают бесчестные поступки" 30-13 . В другое время навет мог остаться без последствий. Но на дворе стоял июль. Добровольцы Деникина наступали. Большевики вводили полную милитаризацию жизни, мобилизацию населения и тому подобные строгости. Свирепствовала "чрезвычайка". Был открыто декретирован красный террор , в газете печатали списки расстрелянных без суда и следствия. По первому подозрению в связи с белыми хватали любого. Все знали, что по ночам на Садовой, 5, где расположилась киевская ЧК , расстреливали. Так, был расстрелян сменивший в октябре 1918 года Василенко на посту министра просвещения историк и филолог В.П. Науменко .

Дневник 29 мая 1919 года: "Давно не писал. И болен был и тяжело записывать среди террора и бессмысленных переживаний средневековой жизни. Удивительная ирония судьбы - к чему пришло русское освободительное движение - к полному попранию человеческих условий существования. Кругом в обществе и народе все больше накапливается ненависти, безразличия к жизни, тупого отчаяния. Подымаются дикие инстинкты самосохранения. Напоминает то, что должны были переживать культурные народы и общества, когда захватывали их другие завоеватели, с иной идеологией. Мне больше всего напоминает происходящее завоевание культурного грекоримского мира магометанством, времен халифата. Только уже исчез фанатизм, так как сторонники - идейные большевизма - ничтожны" 31-13 . А ведь у Вернадского по ту сторону фронта знакомых не меньше, чем по эту, и любое копание в его прошлом в момент превращения Киева в прифронтовой город становилось небезопасным. Знакомые уговаривали исчезнуть из города. Он и сам чувствовал нависавшую угрозу, хотя и обзавелся охранными грамотами на все случаи жизни. И тут зоолог С. Е. Кушакевич предложил отправиться с ним в Староселье , на возглавляемую им биологическую станцию и переждать смутное время.

Ссылки: