Сергей Вакар: Мое детство и образование

Сперва наша генерация, моих ровесников по мирному времени в Императорской России пережила много хорошего и счастливого, но с началом войны 1914 года и особенно после революции 1917 года нам пришлось пережить много такого плохого и ужасного, что даже нельзя пожелать и врагу.

В мирное время жизнь отдельных людей складывалась чисто индивидуально и нельзя всех подводить под одну гребенку, а поэтому я опишу лично мою жизнь, как один из примеров общего благополучия в довоенной Российской Империи. Свои исторические воспоминания я начну с самого себя, со своей родословной См. Вакары - старинный русско-литовский род

Я родился в Тамбове в декабре 1892 года , в период царствования Императора Александра III, так что мое раннее детство и дошкольный возраст прошли еще в XIX веке. Я родился в чистой Великороссии, и хотя моя фамилия Вакар, давно занесенная сюда из Виленской губернии, не выдает меня за уроженца Центральной России, я фактически являюсь таковым. Моя бабушка по отцу была урожденная Скоробогатова , дед по матери был Гусев, а бабушка - урожденная Кузьмина-Караева ; мои близкие родственники были Волковы , Рождественские , Сытины :

Таким образом, и по роду, и по месту рождения, и по воспитанию я являюсь великороссом и потомственным дворянином Тамбовской губернии. Уклад жизни и мировоззрение того времени сильно отличались от всего современного. Поэтому мои личные воспоминания детства, юности и получения образования могут зеркально отражать отошедшую в вечность эпоху и представлять некоторый интерес для молодых историков, изучающих прошлое Императорской России.

При моем рождении мой отец, юрист по образованию, окончивший Царскосельский Александровский лицей, был товарищем прокурора Тамбовского Окружного суда . У моих родителей до меня было двое детей: мой брат старше меня на 4 года и сестра - старше на 2 года. В то время в России еще законов об обязательном начальном школьном образовании и о всеобщей грамотности населения страны не было, и поэтому состоятельный и интеллигентный класс людей не посылал своих детей в начальные школы, а подготовлял их к поступлению в гимназию у себя дома при помощи гувернанток или приглашенных учителей. В начальные же школы обычно ходили лишь дети неимущих родителей, не связанных с предрассудком общественного мнения и не могущих нанимать учителей и гувернанток; это привело к тому, что посылка детей в начальные школы стала считаться в высшем обществе плохим тоном, поэтому состав учеников начальных школ был много демократичнее состава учащихся гимназий, реальных училищ и кадетских корпусов, куда поступали дети всех слоев интеллигентного общества, и где отфильтровывались те, кто начальной школой заканчивал свой курс наук.

В нашей семье никто из детей в начальные школы не ходил, и в доме всегда жили бонны и гувернантки с французским или немецким языком и приглашались нужные учителя. Таким образом, мой дошкольный возраст прошел под надзором родителей и гувернанток, с подчинением строгой домашней дисциплине, где многие мои поступки предварительно требовали разрешения или одобрения старших. Никакое разгильдяйство в доме не допускалось: особенно за столом дети должны были сидеть чинно, после обеда, обернувшись к иконе, перекреститься и затем подойти к матери и поблагодарить за обед. Вообще же умение держать себя за столом и соблюдение изысканных правил еды часто являлись важнейшим фактором в оценке хорошего тона и хорошего воспитания человека.

Безнадзорный выход на улицу и самостоятельное знакомство с детьми улицы абсолютно нам воспрещались, и для игр мой детский круг знакомства подбирался моими родителями исключительно из детей интеллигентных семей. Аналогичные требования детского воспитания твердо проводились в нашей семье и во всем остальном. Так протекало мое ранее детство, но, наконец, подошло время для поступления в гимназию. Тогда мой отец был Председателем Уманского окружного суда в чине действительного статского советника, и вся наша семья жила в городе Умани Киевской губернии.

В Умани уже не было того единства русского языка, как в Тамбове: здесь город говорил по-русски, паны-помещики в своих имениях - по-польски, а деревня - по-малороссийски, в довершение всего, в торговом мире слышалась еще и еврейская речь. Но государственным языком в уманских гимназиях, в казенных учреждениях и в гарнизоне был, конечно, русский. Русские жители Умани, как говорящие на государственном языке, были в господствующем положении, не смотря на это, с их стороны не могло быть никакого недоброжелательства к прочим народностям. Русское соприкосновение с поляками было довольно незначительным, но русские признавали польскую аристократию и ценили хорошее воспитание и изящество польского общества. Русско-поданные поляки были абсолютно полноправными гражданами Российской Империи, и поэтому многие из них состояли государственными чиновниками или офицерами русской армии. В этом случае они сближались с русскими сослуживцами, и русско-польских разногласий здесь не бывало. Такой пример был и в Уманском гарнизоне, где командиром Батуринского пехотного полка был поляк полковник Бояровский. Сын его Коля был моим другом и одноклассником по гимназии, и по-польски не говорил. Старший его брат был офицером. Это была преданная Царю и России военная семья, доблестно отличившаяся во время войны. Каждое воскресенье и каждый праздник полковник Бояровский отстаивал в соборе православное богослужение, после чего на Соборной площади принимал парад своего полка. Коля со своим гимназическим классом посещал тот же православный храм. Это был образец польской военной семьи, беззаветно преданной русскому офицерскому долгу, и таких в Императорской Армии было сколько угодно.

В Умани я мог наблюдать характерные особенности взаимоотношений народностей различных по языку и вероисповеданию. Несмотря на некоторую разнородность уманского населения, нам, русским не было заметно присутствие инородцев, так как каждая группировка жила в своем мире, своей жизнью, со своей верой и языком, и никто не мешал друг другу жить, кто как хочет. Хотя я жил в Умани в тревожные, богатые политическими событиями, революционные времена 1905 года, по своему юному возрасту я в политику не вникал и о политической стороне того времени я судить не могу. Из местных уманских событий в памяти остался жестокий еврейский погром , организованный национальными манифестантами, певшими Русский гимн перед портретом Царя.

Русская жизнь в Умани протекала совершенно так же, как и во всяком другом городе обширной Российской империи. Она сводилась у каждого к своим личным интересам: у гимназистов - интересам гимназии, у чиновников - к интересам службы, у офицеров - к полковой жизни. В нашем доме гостями преимущественно были старшие чины судебного ведомства, педагогический персонал гимназий, случайно завязавшиеся знакомства; а у младшего поколения круг гостей составляла гимназическая молодежь моего возраста и возраста моих старших брата и сестры. Среди учащихся гимназии попадалось много поляков, ставших нашими школьными друзьями, и их присутствие нисколько не нарушало цельности состава и единства нашей учащейся молодежи.

Осенью 1903 года я успешно выдержал вступительный экзамен в 1-й класс Уманской мужской гимназии и начал новую интересную жизнь с расширенным кругозором, со стремлением к наукам и знаниям, и окунулся в товарищескую среду своих одноклассников. Сразу же появилось много новых впечатлений, и возникла гордость ношения формы государственного учреждения - фуражки с гимназическим гербом и ранца за плечами, наполненного книгами.

В Уманской гимназии я проучился 5 лет. При моем поступлении гимназию возглавлял старик директор - действительный статский советник Пучковский , вскоре вышедший в отставку и не проявлявший ни в чем никакой особенной энергии. Занятия в гимназии, где латинский язык стоял на первом месте, шли своим чередом, точно по расписанию и с заданием уроков на дом: точно <от точки до точки>. По окончании занятий в гимназии все ученики, кроме оставленных без обеда, расходились по домам, чтобы завтра повторять все то же самое.

Но с выходом Пучковского в отставку, в Уманскую гимназию прибыл новый молодой директор Янковский (даже не действительный статский советник, что должно было соответствовать занимаемой им должности). Он перевернул весь уклад жизни, поборол казенную рутину, возбудил у учащихся интерес к наукам и любовь к своей школе, и жизнь закипела не только в дневные часы занятий, но и в вечерние часы досуга. Сам он, как преподаватель русского языка и словесности, сумел на своих уроках заинтересовать учеников русской литературой, но в свободное от занятий время организовал открытые литературные семинары с лекторами и оппонентами из числа учеников старших классов, устраивал спектакли и концерты при участии учеников-артистов, завел хор балалаечников и даже духовой оркестр, устраивал литературно-музыкальные и танцевальные вечера, где учащиеся кроме удовольствия в танцах приобретали навык выступать перед публикой на сцене. Одним словом, при директоре Янковском гимназия жила, и гимназисты стали ее любить. Переход от скучной, казенной обстановки к жизни с разнообразными интересами сразу же отразился на настроении и психологии учащихся, и выявил у них много талантов и способностей, бывших до сего времени потенциально скрытыми за неимением подходящего поприща.

С выходом моего отца в отставку и с переездом нашей семьи в Тамбов я перевелся в 6-й класс Тамбовской гимназии , где старик-директор Успенский , как и бывший Уманский директор Пучковский, управлял гимназией по заведенному казенному шаблону. Я же сразу почувствовал, как мне недостает осмысленного организованного школьного досуга, введенного в Умани энергичным директором Янковским, что расширяло кругозор учащейся молодежи и возбуждало ее интерес к жизни и учению. Итак, я перевелся и окончил Тамбовскую гимназию, мало, чем отличавшуюся от прочих гимназий Российской Империи того времени. Поэтому в своих гимназических воспоминаниях, я не выделяю только Тамбовскую гимназию, а обобщаю гимназическую жизнь России в одно целое.

Гимназическая программа, где главным предметом была латынь, вполне отвечала понятиям того времени об образованности и интеллигентности человека. Латинский язык приводил окончивших курс гимназии абитуриентов к аттестату зрелости и к поступлению в университет, а без латыни двери университета были плотно закрыты для молодых людей, окончивших реальные училища и кадетские корпуса. Восьмилетний курс гимназии, по сравнению с семилетними курсами реальных училищ и кадетских корпусов, на лишний год задерживал гимназистов в стенах средней школы и гимназисты на год позже становились студентами или юнкерами, чем их ровесники из семиклассных школ. Компенсировалась ли эта досадная задержка в чем-нибудь другом? Конечно да. Нет никакого сомнения, что лишний год пребывания в общеобразовательной средней школе юношей в наиболее восприимчивом для наук возрасте, это намного увеличивало познания и значительно расширяло их умственный кругозор. Поэтому гимназические аттестаты зрелости были много полноправнее всех прочих свидетельств и без дополнительных экзаменов при гимназии, семиклассники в университет не допускались.

Позже зарубежные русские кадетские корпуса в Югославии перешли на гимназическую программу и многие из кадет стали инженерам, и людьми, получившими высшее образование в университетах. Прошлая оценка интеллигентности человека составлялась главным образом по степени знания латинского языка, что послужило поводом Пушкину, дать следующую биографию Евгению Онегину:

Латынь из моды вышла ныне:

Так если правду вам сказать,

Он знал довольно по-латыни,

Чтоб эпиграфы разбирать,

Потолковать о Ювенале,

В конце письма поставить Vale,

И помнить, хоть не без греха,

Из Энеиды два стиха.

Чего же вам больше? Свет решил,

Что он умен и очень мил! Этот издавна укоренившийся взгляд на исключительно большое значение латинского языка еще не изжил себя, и в мои гимназические годы, а вот греческий язык в мое время был в гимназии уже отменен, конечно, без всякого ущерба для общего учебного дела.

Эта отмена греческого языка , искренно возмущала старого юриста, друга моего отца А.И. Мирославского , который с негодованием осуждал упадок современного образования и называл нас гимназистов, не классиками, а <полуклассиками>, то есть недоучками, и полуобразованными людьми. Такая однобокость понятий в области просвещения в начале ХХ века стала постепенно отживать, и новая программа реальных училищ без курса латыни оказалась много реальнее чем гимназическая. Она стала давать больше конкретных знаний и более широкий кругозор для понимания величайшего технического прогресса, возникшего после появления пара, электричества, моторных двигателей, воздухоплавания и прочих технических достижений.

Изучение французского языка в гимназии имело много большее значение, чем теперь, так как это был международный, дипломатический, и, кроме того, салонный язык. Без знания или хотя бы понимания французского языка, лучше было не появляться в салонах высшего аристократического и военного общества, чтобы не чувствовать себя там в довольно глупом положении. Наша классическая русская литература, и особенно в произведениях графа Льва Николаевича Толстого, была щедро пересыпана французскими фразами, которые приятнее было понимать в оригинальном тексте, чем по сноскам переводов на русский язык. Изучение и знание делового немецкого языка сыграли большую роль в моей жизни: сперва в ходе первой мировой войны, затем в Русском Корпусе в Сербии, и, наконец, в Аргентине на службе в немецких технических фирмах до освоения испанского языка. Постановка изучения математики в гимназиях, не требует особого рассмотрения, так как при всех обстоятельствах, дважды два всегда четыре. В таком же положении находится и физика, постановка изучения которой в каждой гимназии, отчасти зависит от богатства оборудования ее физического кабинета. Изучение географии того времени, теперь кажется абсурдным, вследствие перекройки государств, на новый лад и громадных изменений политического строя во всем мире.

Нас учили, что кроме двух республик: Франции и Швейцарии, - во всех многочисленных европейских государствах царствовали короли, цари и императоры, а вне Европы, еще и шахи, султаны, эмиры, богдыханы и даже цари царей. Тогда существовали такие государства, как Королевство и Империя Австро-Венгрия (Konig- und Kaisezreich), простиравшаяся от границы с Россией до Адриатического моря, где имела свой сильный морской военный и богатый торговый флот, такие государства, как неделимая Германская Империя, со столицей в Берлине, и как крохотные королевства - Сербия и Черногория. Не было тогда ни Польши , разделенной между Россией, Австрией и Германией, ни Финляндии , входившей в состав Российской Империи. С тех пор возникли новые крупные государства, как Югославия, за счет Австро-Венгрии, вышедшая к морю Польша, две отдельных Германии, разделенных стеной позора, Израиль, Национальный Китай на острове Формозе, и множество Африканских мелких образований, как результат повсеместного выхода Азиатских и Африканских колоний из Европейской зависимости.

Могущественное Королевство Великобритания, называвшееся "страной незаходящего солнца" и "царицей морей", выигравшее победоносно две мировых войны, с потерей колоний в Индии, в Египте, в Австралии и проч. превратилась в небольшое островное королевство, потерявшее все свое мировое первенство. И если английский язык приобрел теперь дипломатическое значение, то не благодаря Англии, а благодаря Соединенным Штатам Америки.

Но самым главным и самым ужасным явлением в жизни человечества оказалось появление в мире коммунизма , разрушившего Императорскую Россию, и на месте счастливой, богатой и процветавшей Империи, образовавшего разоренную страну, орошенную слезами и кровью русского народа. Это новое государство СССР , разделившее неделимую Россию на никому не нужные Калмыцкую, Казахскую, Киргизскую, Азербайджанскую, Абхазскую и на многие прочие республики, стало рассадником зла и кровавых вооруженных столкновений по всему свету, но борьба с ним очень трудна, так как Советская Россия, возглавляемая коммунистической партией, за счет обнищания народа, вооружилась до зубов и стала супермощным государством. Таким образом, от того чему нас учили по географии в гимназии, мало что осталось, кроме рек, морей, природы и рельефа местности, и то подверженных некоторым изменениям от руки человека.

Oотя прямое назначение всякой истории, есть изучение только прошлого, все же она должна иметь и другое назначение, служить фундаментом для понимания настоящего времени и предвидения неожиданных сюрпризов будущего. Гимназическая программа истории этих требований не удовлетворяла. Приписывая всем предыдущим Императорам как личную их заслу-гу в культурном развитии России и восхваляя лишь красивые стороны ее исторического прошлого, гимназическая программа истории не показывала обратной стороны медали, преуменьшала и замалчивала все отрицательные стороны русской жизни, что привело учащихся, в том числе и меня, к твердой уверенности в незыблемости царствования Дома Романовых и к убеждению в отсутствии какой-либо внешней опасности со стороны соседей.

И в самом деле: если на востоке Япония попробует напасть на нас, мы <япошек> шапками закидаем, а на нашей западной границе, стоит столько войск, что там никто нас пальцем тронуть не посмеет. Так одностороннее изучение истории не только в гимназиях, но и в военном ведомстве, привело русскую армию к полной беспечности и к блестящим парадам вместо боевого обучения, в результате чего, ни японцы, ни немцы не побоялись напасть на Россию, приведя ее к поражению.

Предвидеть коммунизм в России, в то время было конечно абсолютно невозможно, но предупреждение о борьбе левых элементов, за свержение монархии, история давала, но на это, в правящих кругах очень мало обращалось внимания, и Россия и в военном, и в политическом отношениях оказалась захваченной врасплох. В наш век общего падения морали и широкого распространения безбожия, с отменой уроков Закона Божьего во всех школах, даже передовых и культурных государств, трудно теперь себе представить, что в то время Закон Божий идеологически считался важнейшим предметом по курсу гимназии. При пятибалльной системе иметь оценку знаний по Закону Божьему, меньше пяти баллов, считалось стыдным и позорным. По праздникам посещение церкви было обязательным. Преподавание русского языка и литературы требует от учителя словесности больших педагогических способностей, чем по другим предметам, чтобы действительно увлечь и заинтересовать своих учеников литературным творчеством. Подбор преподавателей русского языка в Тамбовской губернской гимназии был всегда удачным. Тамбовская гимназия называлась губернской, с тех пор, как ее основал бывший Тамбовский губернатор, известный поэт Екатерининских времен - Державин , это название оставалось за ней до наших дней. Здание гимназии с темными, сводчатыми коридорами, тоже сохранило архитектуру времен Императрицы Екатерины II.

Отвратительной советской литературы, тогда еще не было, а русская классическая литература, изучалась молодежью без принуждения со стороны начальства, с искренним захватывающим интересом. Такие гимназические предметы, как естествоведение, гигиена, психология, логика, рисование, чистописание и законоведение, имели общеобразовательное значение, и лишь законоведение, в дальнейшей жизни подвергалось изменениям, так как справедливые царские законы, сменились явным революционным беззаконием.

Занятия по гимнастике в годы моего пребывания в младших классах Уманской гимназии вел молодой пехотный офицер местного гарнизона, превративший ее в пехотные строевые занятия, с главной задачей построения строя как по ниточке. С моим переводом в 6-й класс Тамбовской гимназии я застал там новую, интересную спортивную, сокольскую гимнастику с параллельными брусьями и прочим отличным техническим сокольским оборудованием, возглавляемую гимнастом-виртуозом чехом, еще неважно говорившим по- русски. Сокольство, имевшее не только гимнастическое значение, но и свою идеологическую сторону, вывело гимназистов на спортивные состязания с другими соколами и такая русская национальная организация молодежи, как сокола , скауты и витязи , получили широкое распространение по всей России и поныне еще существуют даже в далекой Аргентине. И если учебная часть всех русских гимназий было однообразной, так как Министерство Народного Просвещения одобряло одни и те же учебники для всех гимназий необъятной Российской Империи, и всюду уроки по ним задавались от "А" до "Я", то жизнь каждой гимназии, в часы досуга, по праздникам и в торжествах была различной, в зависимости от энергии или бюрократической косности директора.

Выпускной гимназический бал, будь он с предварительной литературной программой как в Умани или без нее, как в Тамбове, был большим радостным событием, так как для окончивших гимназию абитуриентов, он был прощальным с родной школой и завершением многолетнего учебного труда. Выпускной бал как бы открывал путь к новой жизни, полной интересных ожиданий, и это радостное возбуждение в сочетании с танцами и общим весельем были неповторимы на балах в последующей жизни. Для не окончивших еще гимназии, этот бал был связан с радостью перехода в следующий по старшинству класс.

Бальной формой для гимназистов во всем государстве был мундир синего сукна, длиною по колени, застегнутый на девять гладких серебряных пуговиц, с серебряным галуном на стоячем воротнике и при серых брюках. Гимназистки на балах были в коричневых платьях и в белых, нарядных, кружевных передниках, с бантиками и ленточками. Гимназисты должны были быть в крахмальных воротничках и манжетах, а все танцующие обязаны были быть в белых лайковых перчатках. Для организационной работы по устройству бала, для встречи гостей и их обслуживания, гимназисты по классам избирали распорядителей бала, отличавшихся на балу большими шелковыми распорядительскими бантами, обычно голубого цвета. Дирижер танцев, тоже с бантом на груди, дирижировал фигурными танцами всегда по- французски и танцующие даже совершенно незнающие французского языка отлично его понимали, давно заучив все французские названия фигур вальса и мазурки. Умелое дирижирование вносило в танцы большое оживление и знакомило, и сливало в общее веселье всех танцующих в зале. Легкий буфет, с прохладительными напитками, бутербродами и сладостями, часто организовывали дамы из родительского комитета гимназии.

Танцевали в то время, так теперь называемые, старые танцы: вальс с фигурами, кадриль, польку, мазурку с фигурами, краковяк, падеспань, падекар, падепатинер, чардаш, кохеночку, хиовату и другие теперь позабытые танцы и обязательно - под военный оркестр. Гимназические балы в стенах гимназии без блеска студенческих и офицерских форм и без дам в бальных платьях, в шелках и бархате, с откровенными декольте и с завитыми прическами, внешне были скромнее общественных балов в клубах или в дворянском собрании. Но молодость и жизнерадостность танцующей гимназической молодежи в том возрасте, когда загорался восторг первой влюбленности, а даже иногда - и первой любви, делали эти балы особенно радостными и остающимися в памяти на всю жизнь.

Заканчивая обзор гимназических воспоминаний, нельзя обойти вниманием и некоторые другие стороны гимназической жизни, вне стен гимназии. Так, например, девятилетний малыш, поступивший в приготовительный класс гимназии и с гордостью надевший гимназическую форму с гербом на синей фуражке с белыми кантами, тем самым превращался в небольшую персону, причастную к Министерству Народного Просвещения. Такой приготовишка, почему-либо задержанный полицией, за нарушение общественной тишины и порядка, как например, за стрельбу камнями из рогатки по оконным стеклам домов с несимпатичными ему хозяевами, не мог быть посажен за решетку полицейского участка, а должен был быть препровожден директору гимназии для наложения наказания по его усмотрению. Обязательное ношение формы и дома и на улице, способствовало успеху внешкольного надзора и воспитывало гимназистов в чувстве собственного достоинства и ответственности за непристойное поведение. Форма подтягивала внешний вид гимназиста, который надев ее, не мог иметь неряшливый и неопрятный вид ни дома, ни в гимназии, ни на улице города или в других общественных местах. Таким образом, форма с детства подтягивала и имела большое воспитательное значение, давая понятия о чести мундира и исключая всякую возможность уличного хулиганства, что наблюдается в государствах, где учащиеся средних школ формы не носят.

Оглядываясь назад, даже трудно стало вспоминать, что, будучи учеником 8 класса гимназии, я в первый раз в жизни увидел полет аэроплана, управляемого летчиком Ефимовым , объезжавшего русские города с целью заработка и прибывшим в Тамбов на платные показательные чудо гастроли. Полеты по воздуху, а тем более на Луну, в дни моего детства считались никогда недостижимой и противоестественной мечтой, и лишь в виде фантазии появлялись в романах Жюля Верна.

Я помню появление первого и единственного примитивного автомобиля на улице Тамбова, освещаемых по ночам тусклыми керосиновыми фонарями, и помню Киев, освещаемый уже газовыми рожками. Помню Москву с Красной и Театральной площадями, мощенными булыжником, со стуком колес пролеток на железном ходу. Все наземное движение тогда происходило только на лошадях, и чудом техники были железные дороги со скоростью поездов 30 км в час, то есть даже быстрее галопа лошади. Из Тамбова в Варшаву я доезжал на третий день. И за мой недолгий век люди дошли до полетов на Луну, с посылкой оттуда телесвязи на землю, дошли до атомной энергии, способной сокрушить мир и не видно конца и пределов, будущего развития техники.

Этот технический прогресс потребовал массу талантливых инженеров и техников, и сама жизнь стала требовать не латинистов, а творчески созидательный технический персонал: изобретателей, проектировщиков и исполнителей усовершенствованных работ.

Стыдно сказать, что из двух классов основного и параллельного выпуска 1911 года из Тамбовской гимназии я был единственным, получавшим высшее техническое образование в политехническом институте , дающем при окончании диплом инженера. Кроме нескольких человек поступивших на медицинский факультет, никто не пошел по конкретному пути, ведущему к небывалому культурному техническому расцвету в мировом масштабе.

Однако по этому вопросу могут возникать разногласия. Это может быть оттого, что культурная жизнь всякой страны состоит не из одного только технического совершенства, но и из успехов деятельности и прочих профессий, имеющих первостепенное значение. Лишь общая их совокупность, каждой на своем месте может создать сильное, великое и культурное государство. Но, несмотря на ясность такого положения, у большинства профессионалов возникает убеждение, сопровождаемое самохвальством, что именно его профессия является самой лучшей, нужной, возвышенной и достойной уважения, и что представители этой профессии стоят в государстве выше всех других, на первом месте. Поэтому обычно юристы считают себя единственными высокообразованными людьми с широким умственным кругозором, недоступным никому другому, и свою службу правосудию возвышают над всем остальным. Доктора считают себя людьми науки, обладающими исключительно высокими знаниями и образованием, что дает им возможность оказывать пациентам общего уровня помощь и милосердие, включая часто спасение их от смерти. Инженеры и техники считают себя носителями технического прогресса, так как без их творческого гения жизнь и теперь была бы примитивной - в халупах, освещаемых лучинами, и с ездой только на лошадях. Духовенство по сути дела считает себя отцами духовными и с родительским авторитетом относится к пастве, как отцы к детям, которых надо поучать наставлениями и проповедью. Артисты считают себя людьми, одаренными талантом и на них бездарная публика должна с восхищением смотреть и восторженно им аплодировать. И вообще, представители всех других профессий умеют находить свои преимущества и заслуги, считая себя вправе гордиться и хвастаться ими.

Наиболее яркое самомнение, пожалуй, проявляют военные и офицеры, считая себя рыцарями чести, презрительно называют всех штатских шпаками. Это самовосхваление, конечно, не выдерживает никакой критики, так как офицеры кроме небольшого числа академиков не имели даже высшего образования, и их служба сводилась лишь к укреплению физической силы страны. Однако во время войны офицеры и все воины вправе претендовать на уважение к себе, так как с началом военных действий военная служба становится смертельно жертвенной, кровопролитной и сопровождается тяжелыми походами и лишениями в окопах. И если люди штатские в военное время продолжают пользоваться домашним уютом и семейным благополучием, то в этом случае военные имеют право претендовать на особое к себе уважение. Это, конечно, относится лишь к героической службе военных на фронте, а не в глубоком тылу: ни к офицерам постоянного состава запасных полков, ни к комендантам тыловых городов и узловых станций, ни к преподавателям военных училищ и кадетских корпусов, ни к персоналу военных заводов, изготовляющих оружие и снаряды. Эти военно-тыловые должности, тоже очень нужны во время войны, но все же фронт - это одно, а тыл - это совсем другое. И хотя, как говорится, всяк кулик свое болото хвалит, мы должны признать, что в правовом и культурном государстве, нужны все профессии и специальности, дополняющие одна другую, и что они общими силами ведут страну к расцвету и к культурному благополучию.

Однобоким историческим примером того, до чего может довести односторонняя победа оружия без участия нормального государственного аппарата, может служить татарское нашествие . Нельзя отрицать воинской храбрости татарских всадников при одном только взятии Киева, оказавшего отчаянное сопротивление (пала половина войска Батыя), но Киев все же был взят, и татары дошли до Адриатического моря. Татары воспели своих героев и слагали песни во славу их. И все же история не назвала победоносную татарскую конницу ни армией, ни войском, а сохранила татарское название <орда> - в нашем понятии воплощающее нечто низменное и недостойное воинской чести. И не только территория, занятая победоносной ордой, подверглась бесправию, нищете, рабству и отсталости, но и сами победители-татары не стали существовать как законное, самостоятельное государство. Все это лишний раз подтверждает, что лишь общая совокупность профессий - каждой на своем месте составляет государственный аппарат, способный вести страну к наилучшем результатам. Далее

 См. Я родился и вырос в семье юриста &

Ссылки: