 |
Отец (Вакар Борис Николаевич (1900-1962)
Источник: "Дорога": воспоминания К.Б. Вакара
Отец Бориса Николаевича - Вакар Николай Яковлевич , мать Тимковская Вера Ивановна
Сохранилась подробная автобиография отца, написанная Борисом Николаевичем в середине 50-ых годов не известно по какой надобности, но в те времена биографии заставляли писать по любому поводу. Я решил привести ее полностью, дополнив различными вставками из писем отца, его походных дневников, своих заметок и некоторых документов. Это дает возможность сохранить стиль и язык отца, а ничто так хорошо не дает представления о человеке, его образе и характере, как его собственные слова, его взгляд на мир, высказанный им самим. Вместе с тем, следует иметь в виду, что эта автобиография написана для представления в какое-то учреждение, а следовательно, не может быть объективна и избежать некой официозности как в стиле изложения, так и в подаче тех или иных фактов.
Биография Вакара Бориса Николаевича.
"Родился я в Ленинграде 21 марта 1900 года. Год моего рождения совпал с откомандированием моего отца Вакара Николая Яковлевича из Выборгской крепостной артиллерии, где он служил в чине поручика, в Главное артиллерийское управление в г. Ленинграде. Отец и мать оба дворянского происхождения. Николай Яковлевич был женат на Вере Ивановне Тимковской . С семьей Тимковских нашей семьей всегда поддерживались очень близкие, родственные отношения. Будучи в Ленинграде, отец непременно навещал дядю Евгения Ивановича и теток Марию , Анну и Капитолину . Особенно близкие отношения у него были со своим двоюрдным братом Евгением Николаевичем Тимковским , которого в семье звали Сюком. Я хорошо помню своих двоюрдных дедушку и бабушек. Последний раз я был у них в Луге в 1946 году. Когда-то блестящий артиллерийский офицер, дядя Женя, как я его называл, тихо жил с женой и двумя сестрами на окраине города в доме деревенского типа и занимался пчеловодством. Уже много позже я узнал, что дядя Женя во время немецкой оккупации был партизанским связным . После того как я стал работать и часто приезжал в командировки в Ленинград, я останавливался у Евгения Николаевича. Ныне добрые отношения связывают меня с его дочерью Людмилой , моей троюрдной сестрой и ее семьей. В ленинградской квартире деда, а теперь частично у меня хранятся портреты: большое полотно - "Дама с лютней" французской художницы де-Ривьер (сейчас этот портрет находится в Государственном музее изобразительных искусств им. Пушкина, во французском зале), ее же портрет в тюрбане, предположительно той же художницы, ее брата и дочери Анны (этот портрет находится у моего брата Андрея ). "Дама с лютней" в нашей семье звалась "тетка Жозефина" - француженка, жена Сергея Александровича Будаевского - Жозефина Вильгельминовна .
Сергей Александрович - полный генерал артиллерии его Величества князя К.К. Романова , окончил Пажеский корпус , был вхож к Николаю I . Он приходился дядей моей бабушке Вере Ивановне , а поскольку род Будаевских со смертью Сергея продолжения не имел, ряд семейных реликвий перешел в семью деда.
Несколько слов о детях Ивана Платоновича Тимковского и Капитолины Александровны Тимковской . Евгений детей не имел. У Николая был сын Евгений , Мария замужем не была. У Веры было пятеро детей, младший сын Борис - мой отец. У Анны , вышедшей замуж за Бруно Давыдовича фон-Флитнер , было четверо детей: Дмитрий , Давид , Николай и Анна . Капитолина умерла бездетной. На схеме приведена часть родословного дерева, показывающего связь фамилий Будаевских, Тимковских и Вакаров.
Лев Евгений
Платон Иван Николай Евгений Людмила Андрей
Капитолина Мария
Тимковская
Вера Борис Кирилл Алексей
Константин Вакар
Михаил
Клавдия Анна
Тимковская Флитнер
Сергей Капитолина
Никольская
Александр
Анна
"Родители недвижимого имущества не имели и жили на жалование отца. Дополнительно с помощью матери (корректора) отец составлял справочники по законодательству для военных чиновников, что позволяло ему содержать семью, состоящую из семи человек: отца, матери, сыновей - Геннадия (рождения 1897 г.) , Николая (рождения 1898 г.) , Льва (рождения 1899 г.) , меня - Бориса (рождения 1900 г.) и сестры Татьяны (рождения 1916 г.) . Революция застала моего отца все в том же ГАУ (Главном артиллерийском управлении), но в чине полковника. Не пропустив ни одного дня, отец стал служить в РККА на должности начальника мобилизационного отдела ГАУ, а затем с момента организации Центрального управления артиллерийских заводов в 20-ых годах был переведен в указанное учреждение на должность помощника начальника управляющего делами артиллерийских заводов, где и прослужил до увольнения в запас по возрасту. При увольнении ему была установлена Государственная пенсия. От военной службы отец был освобожден в 1930 или 1931 году, после чего еще несколько лет работал в Сберкассах бухгалтером не только в Москве, но при переезде также и в Ленинграде. Два старших моих брата были отданы в классическую гимназию с платным обучением, но вскоре из-за недостатка средств при необходимости учить и двух младших, второго брата пришлось взять из гимназии и отдать учиться во 2-ой кадетский корпус ( в г.Ленинграде), куда в дальнейшем были отданы и мы - два младших брата. Старший брат, окончив 11-ю классическую гимназию, поступил в Ленинградский университет на юридический факультет. Второй и третий братья - Николай и Лев, окончив кадетский корпус и пройдя ускоренный курс бывшего Михайловского артиллерийского училища в г.Ленинграде, были выпущены прапорщиками и отправлены на фронт в 1-й Мортирный артдивизион. Старший брат Геннадий был мобилизован и несколько позже был выпущен из того же Артиллерийского училища в тяжелую артиллерию, но на первую германскую войну не попал и вступил в ряды РККА в 1918 году.
В 1918 году в мае месяце Главное артиллерийское управление было эвакуировано в Москву. Я совместно с отцом, матерью и сестрой также переехал в Москву. В то время средние братья находились на фронте в своей части и мы потеряли с ними всякую связь. В 1919 году мой старший брат Геннадий в качестве командира батареи РККА был убит в бою под Курском. В 1919 году мой второй брат Николай (о чем сообщили отцу дальние родственники) был убит под Киевом, находясь в белой армии. О среднем брате Льве никаких сведений не имел и не имею."
Следует иметь в виду, что биография писалась в годы, когда наличие родственников за границей расценивалось почти как преступление. На самом деле о том, что Лев жив отцу было известно. Достоверность сведений о .гибели Геннадия не очевидна. Доходили слухи о том, что его видели в Праге незадолго до второй Мировой войны. По другим сведениям он жил в Финляндии. Проводить какие-нибудь розыски при большевистском режиме было, естественно, невозможно. Лев оказался в Париже. Женился на француженке. У него трое детей: Дмитрий, Николь и Мишель. Младший - Мишель умер, Николь вышла замуж за немца и жила в Берлине, где они содержали антикварный магазин. По смерти мужа вернулась во Францию. Лев умер. Дмитрий и Николь живут вблизи Парижа. Недавно мне удалось связаться с ними, но они говорят только по французски и телефонный разговор не получился.
"В 1918 году по приезде в Москву свою работу я начал с разгрузки эшелонов ГАУ, после чего добровольно вступаю в РККА и получаю назначение сначала в гараж ГАУ, а затем меня переводят в транспортный отдел того же управления, где я работаю последовательно в качестве агента, потом старшего агента и наконец помошника начальника транспортного отделения ГАУ, ведающего снабжением фронтовых частей артимуществом. В 1919 году по приказу Ревкома всех родившихся в 1900 году направляют в военкомат для получения назначения в войсковые части с отправкой на фронт. Явившись в военкомат в г. Москве, я получаю назначение в караульную команду военно-санитарного поезда - склада N 13 в качестве рядового санитара по доставке медикаментов и госпитального оборудования на фронт. В этой воинской части я служу до момента демобилизации, т.е. до августа месяца 1921 года. До революции мне удалось окончить лишь 6 классов бывшего 2-го кадетского корпуса в г.Ленинграде , переименованного после революции в военную гимназию, поэтому после демобилизации я поступаю на общеобразовательные курсы при 1-ом Московском университете и оканчиваю двухгодичный курс в один год (1922 г.).
Получив путевку из союза, рекомендации от комиссара Артиллерии московского военного округа, партячейки, общеобразовательных курсов и др., по конкурсу поступаю в 1923 году в Московский институт землеустройства . Годы учебы в институте при широком диапазоне познаний в незнакомых ранее областях и интерес к делу сопровождается несколько затяжными периодами производственных работ в летне-осеннее время."
К этому периоду относится знакомство отца с моей мамой - Ниной Сергеевной Мамонтовой . Незадолго до встречи с моим будущим отцом мама развелась со своим первым мужем и вовсе не стремилась к новому замужеству. Работала она в Институте красной профессуры и жила там же в общежитии. Работая в летнее время в российских глубинках, отец неизменно писал письма, в которых всегда было много тепла и заботы. Описывал он и трудности своей работы. Это было время передела земли, выделения крестьянских наделов, тогда в самом начале НЭПа казалось, что крестьяне и в самом деле получили землю. Участвовал отец и в переписи населения.
"Милая Нинуся! Прекрасный вечер, а настроение скверное - подавленное, подчас начинаешь сомневаться, стоит ли стараться сделать дело так, чтобы потом всем жилось легче в деревне. Дело я закончил, считаясь с самыми мелкими желаниями крестьян, сделал так, чтобы не обидеть никого и что же - нашлись люди, которые всячески стараются подорвать дело (от них отходит земля, т.к. они имели ее больше других крестьян), они идут на всякие гадости, не стесняясь даже пускать вздорные слухи, конечно, которым никто не верит, но оставляют неприятный осадок у тебя, т.к. помимо чисто механической работы ты вкладывал еще что-то. Единственное утешение - это сознание, что все, что от тебя зависело в смысле улучшения, ты сделал добросовестно и что когда-нибудь, через месяц или год, тебя поблагодарят. Сейчас в деревне праздник, звали пить пиво, но мы упорно сидим дома в ожидании лучших времен. Будет и на нашей улице праздник и думаю, что теперь не так долго ждать, т.к. начало августа близко, следовательно, близок твой приезд, а ведь это и есть праздник."
Закрепление теоретических познаний, приобретаемых в институте, летними производственными работами дало возможность успешно закончить институт в 1928 году."
К этому времени отец женился и появился на свет сын Кирилл . Все это добавило отцу и новых забот, и ответственности.
"Моя работа по окончании института в качестве участкового землеустроителя в Каширском уезде совпала с периодом коллективизации. Каширский район и выделенный из него Иваньковский район вышли на первое место по области по коллективизации - это дало мне большой практический опыт, который в дальнейшем был перенесен мной в Ташаузский округ Туркменской ССР. По Ташаузскому округу были поставлены сначала задачи по производству топо-геодезических работ с разбивкой триангуляционной сети, затем общую коллективизацию в округе и наконец работы по изысканию новых земель под орошение для культивирования египетского хлопка. Участвуя в решении первых двух задач, я работал в качестве помощника окружного землеустроителя, а в разрешении последней - в качестве старшего инженера по изысканиям по специальному предписанию НКЗ-ма ТССР на площади 80 000 га."
В Ташауз к отцу приехала и мама, там же родилась дочь Наташа . Однако среднеазиатский климат, не свойственные нашим краям болезни, плохая вода - все это погубило Наташу, прожила она лишь 3 месяца. В своей работе отец принимал непосредственное участие в практическом осуществлении сельскохозяйственной политики Советской власти. Естественно, он не мог не видеть, как и куда эта политика ведет. Уже будучи взрослым, я пытался понять отношение отца к тому, что происходило в стране. У меня сложилось впечатление, что отец сознательно закрывал глаза на политические проблемы, приучил себя честно работать, не задумываясь о том пути, по которому ведут страну большевики. Во всяком случае на неоднократные предложения вступить в партию отец отвечал отказом. Впрочем, так поступало подавляющее большинство интеллигенции того времени, не видя возможности хоть что-то изменить.
"После завершения указанных работ я вернулся в Москву и поступил в МОЗУ (Московское областное земельное управление) . За время работы в МОЗУ с 1930 по 1936 г.(включительно) характер моей работы изменился. Строительство усадебных центров новых совхозов, МТС, колхозов и Райцентров требует знаний не только в области сельского хозяйства и его процессов, но и архитектурного, строительного проектирования, по планировке поселков сельских мест поселения. Совместно с группой инженеров проектного бюро МОЗУ, включившись в эту работу, я без отрыва от производства кончаю двухгодичные архитектурно-планировочные курсы при Московском институте землеустройства и работаю в этой области до 1936 года. В этот период основной моей работой было составление генеральных планов строительства усадебных центров и только лишь в 1936 году эта работа прервалась выездом ведущего состава Управления землеустройства МОЗО на выдачу Государственных актов колхозам на вечное пользование землей в Архангельскую область, где я работал в качестве начальника отряда по Каргопольскому району. Начало 1937 года было затишьем в работе по составлению генпланов, поэтому я принимаю предложение НКЗема РСФСР на поездку в составе комплексной экспедиции на Чукотку.
Выезд на Чукотку явился новым этапом моей производственной работы. Ранее не знакомый мне комплекс работ, связанных с советизацией районов Крайнего севера, задачами районирования, коллективизации, перестройки ведущих отраслей хозяйства местного населения ( оленеводства, охотопромысла, рыболовства и морзверобойного промысла), изучение общей экономики района, задачи продвижения оленеводства на юг ( в лесотундру и лесную зону) и с/х культур на север, все это вместе взятое вызывает большой интерес и втягивает в работу на 9 лет."
Не могу не сделать маленькое отступление. Политика Советской власти, реализовавшая перечисленные выше задачи, привела к вымиранию целых народов и деградации их жалких остатков. Разрушение многовекового жизненного уклада, попытки коллективизации там, где это совершенно недопустимо, ибо маршруты и коридоры осенне-весенней миграции олених стад рассчитаны на определенное их поголовье, кстати, и длина маршрутов определяется кормовыми возможностями, а нахождение стад в лесотундре в летнее время невозможно из-за обилия гнуса. Та же чушь с продвижением сельского хозяйства в районы вечной мерзлоты. Северная природа чрезвычайно хрупкий живой организм, грубое вмешательство приводит к гибели громадных площадей, на восстановление которых уйдут столетия. Начиная с ранней весны, когда и снег еще не весь сошел, отец уходил в маршруты, протяженностью до 2000 км. Шли вдвоем с переводчиком, проводники были бесполезны, т.к. местные жители (чукчи и ламуты) знали лишь узкие коридоры, по которым перегоняют стада весной и осенью. Как правило, на юг шли пешком с грузом на весь маршрут весом по 3 пуда слишним. Возвращались, используя реки на плотах. И во всех таких походах отец неизменно был в шляпе и галстуке. Естественно, что эти атрибуты интеллигентности вид в тундре и тайге приобретали совершенно непотребный, но по-моему, отец без галстука чувствовал себя так же, как и без штанов.
Странички дневника отца.
"Начался большой подъем воды, река постепенно запружается несущимися корягами и лесом, оторванным от берега. Много сил и внимания требуется на то, чтобы вести плот и проскакивать мимо этих громад. То и дело на наших глазах происходили обвалы подмытых водой берегов, отделялись громады земли с целыми группами деревьев. Спасаясь от затопленного, торчащего из воды леса, мы попали в полосу течения, проходившую близко от "холуя" (древесные нагромождения), из последнего поперек реки выставлялось громадное бревно в метре от воды. Передняя часть плота благополучно проскочила, но зад занесло течением и я был слизан бревном с плота, в последний момент обхватив его руками. Мелькает мысль: спички вымокли, плот унесет, Мухин один с ним не справится и, не умея плавать погибнет. Отпускаю руки и плыву за плотом, шляпа с накомарником плывет быстрее (прощай туркменская шляпа!). Только бы не свела судорога ног, так как вода очень холодная. Наконец нагоняю плот, хватаюсь за заднее весло, отдыхаю. Не успел взобраться на плот и немного обтечь, как, вывернувшись за угол, мы снова попадаем в беду. На этот раз нам не удалось спасти плот, его моментально с силой бросило на "холуй", выскочив из воды почти наполовину, он стал медленно соскальзывать, углубляясь вниз. Мы только успели сбросить свои мешки и выскочили сами, как он здесь же погрузился ребром вниз и был завален бревнами. Топоры, веревки, карабин стали достоянием Олоя, а мы очутились на "осередыше" (безлесный намытый островок посередине реки). Заметили, что вода продолжает прибывать, выбрали самое высокое место, перенесли вещи и завалились спать, четвертый день голодовки давал себя знать. Утро принесло мало утешительного, почти весь островок был залит водой и она все прибывала. Остался последний выход - разорвать белье и мешки и при помощи связанных из них жгутов сплотить небольшой плот. Оставалось подыскать пять-шесть сухих бревен и подтащить их к воде. Но Мухин до того ослабел, что сказал, чтобы я оставил его на острове умирать, а сам переплыл на берег и шел пешком. Пришлось пошуметь на Мухина, чтобы вывести его из апатичного состояния, так как я его мнения не разделял и умирать не собирался. К середине дня плот из пяти бревен был готов. Благополучно миновав небольшой перекат, мы вынеслись на форватер реки и с большой скоростью стали двигаться вперед. Проехав не больше часа, мы наконец увидели яранги на правом берегу. Мы начали шуметь, махать красным флажком и наконец привлекли внимание ламутов. С трудом подгребли к островку, с которого не без трудностей нас переправили на берег. Итак мы в доме под крышей и с голоду не умерли. Три дня абсолютного отдыха были лучшей наградой за тяжелый путь по Олою."
Это был один из эпизодов в работе отца на Крайнем севере, а подобных ситуаций было немало. Надо и самому побывать в подобных переделках, чтобы понять что именно скрывается за скупыми строчками дневника. В те времена наша Чукотка ничем не отличалась от Аляски прошлого века - столь же дики были места и встретить медведя было гораздо легче чем человека. В своих записках, где отец дает советы туристам и путешественникам в условиях Крайнего севера, есть такие пункты:
1) Никогда не оставляй в беде своего товарища - нет прощения тому, кто ради своего спасения оставил без помощи своего товарища;
2) никогда не отказывай в помощи встречным людям, пригласи к костру и провожая поделись последним, - помни - дорога помощь в тяжелый момент;
3) не уходи из охотничей избушки, где ты нашел дрова, спички, сухую рыбу и приют без того, чтобы не пополнить запасов, оставленных твоим предшественником;
4) помни, что на севере есть обычай : все, что занес в чум и кушаешь сам, то должны кушать все, кто бы ни был в чуме, если у тебя продуктов недостаточно, чтобы поделиться с другими, лучше не заноси в чум, раз ты не кушаешь сам, значит запасы у тебя ограничены, а путь еще долог - только так тебя и поймут;
5) лучше не обещай и не давай слова, если дал слово - выполняй, не выполнивший своего обещания или не сдержавший слова лишается доверия в глазах местного населения и становится <плохим человеком>. И это не только советы, это тот кодекс, которому следовал отец всю жизнь. Много утекло воды с тех пор, кардинально изменились условия жизни, другими стали понятия о порядочности, добре и зле, джеклондоновские герои вызывают у теперешней молодежи лишь снисходительную усмешку. Но для нас, представителей уходящего поколения, та жизнь, которую прожил мой отец всегда являлась примером для подражания и, надеюсь, мне удалось следовать его советам.
"Начало Великой отечественной войны застает меня в городе Нарьян- Маре Ненецкого национального округа. Здесь без отрыва от производства я прохожу военную подготовку, после чего меня мобилизуют в РККА, но к моменту отправки моего батальона на фронт приходит распоряжение, по которому Военкомат направляет меня обратно в экспедицию, освобождая меня от воинской обязанности как инженера с высшим образованием, работающего по специальности и имеющего возраст свыше 40 лет. С начала и до конца Великой отечественной войны я находился в арктических экспедициях. Первая моя жена Вакар Нина Сергеевна вместе со старшим сыном Кириллом, рождения 1927 года, находились в Москве. В 1945 году первая жена умерла в Москве. Вторая моя жена Вакар Галина Вячеславовна до 1942 года была в г.Ленинграде, в блокаду в середине 1942 года выехала в Тамбовскую область, где жили ее мать и сестра - отсюда никто из семьи моего отца и моей в плену и оккупации не был и связи с заграницей не имели.
Отец, мать и сестра умерли в Ленинграде во время блокады в зиму 1941-1942 года.
"03.12.43. Милый и дорогой Кирюшок! Крепко целую и поздравляю тебя с днем твоего рождения. Не успели и оглянуться, как тебе исполнилось 16 лет и ты стал уже взрослым мальчиком. Недостаток воспитания единственных детей в семье сказался и в тебе. Ты вырос очень замкнутым и не общительным малым, что я считаю в тебе самым крупным недостатком при наличии таких хороших качеств, какими ты по моему мнению обладаешь ( добротой, отсутствием скупости, способностью увлекаться работой, любовью к родителям и т.п.), указанный мной твой недостаток ты легко можешь изжить, если попробуешь ближе приглядеться к окружающим тебя людям. Не верь первому впечатлению, которое производит на тебя новый твой товарищ по работе или встреченный тобой в обществе других твоих товарищей, а постарайся понять, что именно в нем ты нашел нехорошего и чем объяснить этот существующий в нем недостаток. Поменьше слушай оценку людей, больше старайся сам их оценивать. Выбирай спутников в своей жизни таких, которые были бы для тебя интересны не только как объекты, признающие твой авторитет, но и таких, от которых и ты мог бы почерпнуть много полезного в той жизни, на путь которой ты сейчас выходишь. Помни, что помимо развития каждому человеку дан природный ум, который скрывается подчас под не привлекательной внешностью. Всегда уважай в человеке прежде всего человека - человек, каков бы он ни был, прежде всего человек, с которым можно, а подчас и должно найти общий язык. Общение с людьми, умение держать себя с достоинством в любых слоях общества - это великое дело, а достойным любого общества ты будешь тогда, когда сумеешь дать должную оценку людям в любой общественной среде и сумеешь уважать и ценить их труд. Лучше знать людей, их любить и понимать, чем жить среди них и быть все время одному."
В последнюю экспедицию в 1944 году отец уехал уже с новой женой.
"Работа в Ямальской экспедиции в 1945 году прерывается мной в связи со смертью моей первой жены, так как в Москве остается несовершеннолетний сын. По приезде в Москву я вновь возвращаюсь к работе по составлению генпланов совхозцентров. Поступив в Моссельпроект я вскоре из за сокращения объема работ перевожусь в Винпромпроект - Гипроспиртвино, где и работаю с апреля 1946 года в должности группового инженера."
На этом автобиография, написанная отцом кончается, дата отсутствует. Работал отец до своего выхода на пенсию в 1960 году. Как и всю свою жизнь, проводил отец эти годы в командировках. Ему принадлежат проекты таких известных винсовхозов как Цимлянский, Чумай, реконструкция Масандры, Яловены и многие другие. Правда, всегда его подпись стояла где-то внизу: исполнитель...., а выше красовались автографы многочисленного начальства. В этом тоже характер отца добросовестного, очень грамотного, исполнительного работника, главным считавшим дело, приносившее пользу и не думавшего о собственном возвышении, приоритете. В конечном счете такое его отношение сильно отражалось на материальной стороне жизни, которая всегда оставляла желать лучшего. По возвращении с севера отец съездил в Ленинград, откуда ему удалось привезти кое-что из оставшегося имущества погибших родителей. Частично проданное, оно помогло продержаться в трудные послевоенные годы. В 1950 году родился сын Андрей . Это была большая радость для семьи отца, для Галины Вячеславовны особенно - ей было уже 40 лет. Перед выходом на пенсию отец принялся за строительство дачи. Ему удалось получить участок под г.Загорском (ныне вновь Сергиев посад) благодаря тому,что когда-то он работал в этом районе. Ему в частности, принадлежит проект загорской птицефабрики. Строительство дачи при очень скудных материальных возможностях, резкое изменение образа жизни подорвали когда-то могучее здоровье отца. Он умер в 1962 году от инфаркта. В день похорон во дворе появились два уже пожилых человека и спросили не здесь ли живет Борис Вакар. Это оказались его друзья по кадетскому корпусу, они нашли отца через 50 лет, но успели лишь на похороны. Многое меж нами осталось недосказанным, недопонятым,в рассказе о своей жизни я еще вернусь к отдельным моментам в жизни отца. И да простит меня Всевышний за те невольные ошибки, которые я совершил по отношению к своему отцу.
Ссылки: