"Первый Распутин"

Как-то раз опоздал поезд, с которым я возвращался с линии. Астафьев не стал обедать, ждал меня терпеливо, почти до вечера. Когда я вошел в зал и направился к тому месту, где мы обычно обедали, то застал там всю компанию в сборе. Здороваясь со всеми, я протянул руку сидевшему среди моих сослуживцев незнакомцу, предполагая в нем городского купца или фабриканта. Подавая мне руку, этот субъект что-то сказал неразборчиво, а я ответил обычное: очень рад. Тут же я услышал его дерзкую фразу: "Кто знает: будете ли рады?" Я счел себя обиженным такой дерзостью, ничего не ответил, резко повернулся и ушел в свою комнату. Пока я мыл руки, переодевался, за мной прислал Астафьев, мол, суп стынет. Когда я пришел в буфетную, этого неизвестного мне субъекта уже не оказалось. Вот что мне рассказал о нем Астафьев.

Начав работать мальчиком в местной фотографии, он вскоре обратил на себя внимание. Все его знали, всем угождал, всем кланялся на бульваре. Время шло, мальчик подрос, стал молодым человеком, занял место ретушера той фотографии и не без успеха. Таким образом, явившись из деревни малограмотным дикарем, он в городе обучился грамоте, стал читать газеты, работал. К сожалению, в моей памяти не сохранилась фамилия этого интересного субъекта. Время шло. Это было в разгар славы Сергея Юльевича Витте . Как-то утром, рассказывал мне Астафьев, неожиданно явился к нему в квартиру этот субъект с просьбой о помощи по "важному делу". Оказалось, хваленый ретушер написал премьер-министру Витте ругательное письмо и просил Астафьева исправить грамматические ошибки и правильность изложения. Астафьев отклонил эту просьбу, заявив неожиданному гостю своему, что уж если он, ретушер, берет на себя смелость критиковать финансовые реформы министра Витте, то такое письмо надо послать без каких-либо поправок, в полной неприкосновенности.

Приблизительно через месяц во всех столичных и провинциальных газетах появилось сообщение: "С.Ю. Витте просит крестьянина, приславшего ему письмо, сообщить свой адрес". С этим газетным сообщением ретушер фотографии вторично появился в квартире Астафьева.

Оказалось, что письмо к Витте было послано анонимно, а теперь он струсил, опасаясь привлечения к ответственности за дерзкое обращение к сановнику. Вскоре после этого ретушер скрылся с горизонта, и долго его не видели нигде. Но курилка оказался не только живым, но время от времени стал появляться во Владимире франтовато одетым. С толстым бумажником, набитым сотенными, швырял деньгами направо и налево. Мало того, он оказался обладателем годового билета для "бесплатного проезда по железнодорожным и водным путям фотографу министерства путей сообщения". Мы все прекрасно знали, что такой должности в штатах министерства нет. В чем же дело? Что за загадка? Он будто бы рассказал Астафьеву следующее: сообщив Витте свой адрес, он через некоторое время был снабжен деньгами для приезда в Петербург. В Петербурге его привели на квартиру к Витте, с которым он много раз беседовал, получал деньги. Затем он купил себе поддевку, плисовые шаровары, сапоги бутылками, картуз. Подстриженный в скобку, наряженный в русский костюм, он являлся будто бы в Зимний, где царь беседовал с ним наедине, как с сыном народа.

Бывали будто бы случаи, когда всесильный тогда Витте действовал через этого подставного ряженого "сына народа", подготовлял почву для своих докладов.

Я с этим субъектом больше не встречался, но этот рассказ о близости бывшего ретушера к Витте, затем к царю слышал много раз не только от Астафьева, но и от многих транспортников, знавших этого "героя" со времени его появления во Владимире и после его отъезда в Петербург по вызову Витте.

На основании этих достоверных рассказов я его называю "первым Распутиным". Повторяю, к сожалению, в моей памяти не сохранилась фамилия этого проходимца.

Ссылки: