Волховский Ф.В. (1846-)

Из Ульяновой

Высокий, сутулый, иногда совсем сгорбленный, со стоящими ершом седыми волосами над высоким лбом Волховский в хмурые минуты производил впечатление дряхлого старика, особенно, когда прикроет свои большие черные глаза. Вообще же его выразительное лицо, на котором ярко отражалось, как малейшее внутреннее переживание, так и внешние впечатления, быстро менялось, не ошибаясь, можно было решить, в каком он настроении. Во время спора, когда он отстаивал свою мысль, его глаза сверкали, метали молнии. Но зато в минуты благодушия, мирной беседы они были полны приветливой доброты, и чувствовалось, что у этого человека имеется неисчерпаемый запас интересного, ценного, поучительного для молодежи (он был значительно старше нас). Феликс Вадимович был не из тех, которые в пятьдесят лет думают и смотрят на жизнь, как думали в двадцать пять: его мысль всегда работала, богатела. Относясь с юношеским интересом не только к новинкам литературным, к открытиям в научном мире, но и ко всестороннему проявлению жизни, Волховский, как собеседник всегда был душою общества. Причем его острый ум, насмешливое с хохлацкой хитринкой лицо заставляло собеседника внимательно следить за переходами его мысли, настроений, которые иногда своей стремительностью поражали. Много у него было пережитого. Начиная с ранней молодости (он родился в 1846 году), в шестидесятых годах они с Германом Лопатиным решили распространять хорошие книги среди народа, для чего организовали "Рублевое общество". Потом следовала "прикосновенность" к делу Нечаева , благодаря которой, сидя в Петропавловской крепости, он потерял свое здоровье, а затем сиденье опять в той же крепости и суд по так называемому "большому процессу". Вообще много впечатлений имел он от скитальческой революционной жизни, "жизни с препятствиями", как он говорил.

И в Томске жизнь Волховского была всегда занята, всегда полна, разнообразна благодаря газетной работе. Его здоровый юмор без "греха пером" на ложь, его иногда едкая желчь, отшлифованная в постоянной борьбе за свободу родины от деспотизма, и в узких рамках сибирской прессы сумели проявляться: Феликс Вадимович умел сатирой облечь серьезные вопросы в невинную форму и тонко подхлестнуть кого следовало. Кроме статей публицистического, а в нелегальных органах революционного содержания, кроме рассказов для пропаганды в народе, как " Сказание о царе Симеоне ", "Как мужик у всех в долгу остался", "Друзья среди врагов" и много других, у Волховского было много и детских рассказов, написанных легким, поэтическим языком. Были для детей и стихотворения. Невольно вспоминаются "убаюкивающие" стихи: "Ходит сон близ окон, бродит дрема возле дома, и глядят все ли спят" (это и другие стихи были помещены в детском журнале "Родник").

Нечего и говорить о количестве его литературных произведений за годы изгнания. Немало его стихотворений разбросано по заграничным журналам. Конечно, скитальческая жизнь до конца дней дала определенное содержание и окраску его творчеству.

Оторванные от родной земли Живем и умираем мы вдали... Уж не для нас простор ее полей Обоза скрип и шелест камышей Улыбка рек средь низких берегов И тихий шум задумчивых лесов... тоскует поэт- дилетант.

В других условиях жизни Феликс Вадимович сумел бы вылить свой недюжинный литературный талант в высоко-художественные формы, которые надолго сохраняют память о поэте, но он мог бы сказать, что ему "борьба мешала быть поэтом". У него не было времени на самосовершенствование, правильнее, на развитие литературного таланта. Будучи в Швейцарии в 1910 и 1913 годах, я имела весточки от Ф.В. Волховского из Лондона, куда он удачно бежал из Сибири. В Лондоне в это время издавалась газетка на русском языке "За народ", предназначавшаяся главным образом для русского солдата. В этой газете Волховский принимал деятельное участие: он не мог жить без дум, без стремлений чем-либо помочь революционному движению в России, его скорейшему торжеству над самодержавием. В своих письмах Феликс Вадимович с любовью вспоминает о товарищеской жизни в Томске, о пережитом там горе, радостях, вспоминает о разных мелочах. Даже "звонкий" голос поющей "лучинушку" не забыл, все, все его живая память рисует ярко. Но, как всегда, занятый животрепещущими текущими вопросами, он жаждет знать о настроении среди русских рабочих, молодежи, и главное, просит сведений о настроении в войске, что ему необходимо для газеты. Но, вернусь к заимке Квятковского, к тем мелочам жизни, которых не чужд был и Феликс Вадимович.

Ссылки: