Стогов Э.И. о балладе "Старый Барон" графини Растопчиной (о Польше)

II. В одной из статей, прочтенной мною в журнале, - толкуется о графине Растопчиной , рассказывается о наделавшем будто бы шуме, когда была напечатана в "Северной Пчеле" баллада "Старый Барон". Я тогда был в Киеве. Эта баллада была написана на насильственное завладение Россиею Польши . Постоянно имея дела о проделках поляков здесь и в заграничной печати ( Бибиков все заграничные газеты получал, без цензуры), я, конечно, понял эту балладу. В Киев очень часто приезжали из Питера генералы, флигель-адъютанты и высшие чины правления, все это являлось к Бибикову, и каждый рассказывал дворцовые и другие интимные новости. Вот что я припомню об этой балладе. В Питере не поняли тайного смысла баллады; говорят, первый обратил внимание и понял [это] государь Николай Павлович - вероятно, кто-нибудь прислужился. Тогда шеф жандармов был добряк граф А.Ф. Орлов . Государь спросил Орлова, указывая на "Северную Пчелу?:

- Читал ты это?

- Когда мне заниматься этим глупостями.

- Ну, так я прочту тебе, слушай:

- Старый барон это я, невеста - это Польша.

Государь прочел всю балладу, смысл был ясен, приказал хорошенько проучить того, кто напечатал и кто сочинил. Баллада была без подписи; литературным отделом "Пчелы" заведовал Булгарин .

Рассказывали, когда Орлов позвал Булгарина и указал ему на стихи, Булгарин притворился не понявшим (а может быть, оно так и было), но когда Орлов прочитал и разъяснил, Булгарин, как поляк - страшно струсил, в оправдание приносил срочную газетную работу и несколько раз плачевным голосом повторил: "мы школьники!" Добряк Орлов притворился гневным:

- так ты школьник? - хватил его за ухо и поставил у печки на колени, сам сел писать и продержал Булгарина на коленях более часа, но, простив, сказал:

- помни, школьникам бывает и другого рода наказание.

Когда государь спросил Орлова и тот рассказал подробно сцену с Булгариным, государь много смеялся и сказал:

- ты (чудак) не стареешься.

Эта история сделалась известна, тогда все искали * "Пчелы", все списывали, и баллада пошла по рукам как запрещенный плод. Графине Растопчиной дано было внушение. В Киеве я много знал, чего не мог бы знать в Питере. Слова высших лиц памятны мне. Клейнмихель ехал в Питер, а государь в Варшаву; прощаясь государь при мне сказал Клейнмихелю:

- кланяйся нашим, увидевши своих.

Ну, однако, извините, разболтался - дело стариковское, говорить не с кем, кругом поляки; многое забывается и забылось, - отвел душу. (Писано в Летичевском уезде Волынской губернии в 1880 г. - Прим ред. "Русской Старины")

Ссылки: