 |
Рябчиков Е.И.: "Имеет для меня решающее значение."- снятие судимости
Еще до открытия навигации-1944, когда на комбинате сложилась критическая ситуация со строительством объектов подготовки кокса, главный инженер комбината, а в то время и врио начальника НК, В. Б. Шевченко срочно командировал С. М. Карпачеву , обеспечивающую инженерное руководство коксохимическим производством (она же - зам. начальника Металлургстроя ), в Москву, к проектировщикам коксовых печей.
Будучи в Москве, С. М. пробилась к Е. К. Федорову (уже генерал- лейтенанту, членкору АН СССР и начальнику гидрометеослужбы Красной Армии) и А. С. Яковлеву, зам. наркома авиационной промышленности: им были адресованы письма Евгения, где он, рассчитывая на помощь друзей "из" 1930-х, просил - это главное - ходатайствовать о снятии судимости.
И тот, и другой приняли Сусанну Михайловну дружелюбно, а Федоров даже пригласил домой. И пообещали оказать содействие.
Со своей стороны, Рябчиков тоже предпринимает очередную попытку добиться справедливости. 15 мая датировано его письмо на имя зам. наркома внудел, комиссара госбезопасности А. П. Завенягина с убедительной просьбой "дать указание о пересмотре [своего] дела" и реабилитации. Выразив при этом "глубокую уверенность", "что восторжествует большевистская правда" и ему вернут все "права для еще более широкой и активной работы на благо Родины".
Какие последствия имели визиты Карпачевой к Федорову и Яковлеву? Установить не удалось. Что же касается А. П. Завенягина. Предположу, он, если и дал ход письму опального журналиста, то на контроле не держал: подобные бумаги, тем более в военное время, вызывали у "прокурорских", мягко говоря, досаду, и тревожить их "епархию" А. П., думаю, не собирался, да и заботы куда более важные, оттеснили частное "дело" на задворки памяти.
Здесь я должен обратить внимание читателей на многажды цитируемый эпизод из книги А. С. Яковлева "Цель жизни" :
"В конце войны ко мне, тогда заместителю наркома авиационной промышленности, пришла Сусанна Михайловна Карпачева (находилась в командировке в 1944 году и больше в Москве до отъезда из Норильска не была, поэтому "в конце войны" - выражение, скорее всего, фигуральное, так отложилось в памяти, фактически - до командировки Рябчикова в Москву по делам техникума, т.е. весной или в начале лета. - М. В.) - главный инженер завода в Норильске, где в ссылке работал Рябчиков. Она рассказала обо всем, что произошло с Женей. Он отбывал наказание по клеветническому обвинению (уже не отбывал: срок закончился в 1942-м. - М. В.). Сусанна Михайловна просила помощи, и я обещал ей сделать все, что будет в моих силах, для облегчения участи Рябчикова.
Вскоре (наверное, не совсем так: прошло, думается, не менее полугода, шел уже 1945-й; за давностью событий Александр Сергеевич "ускорил" время. - М. В.), будучи вызван по какому-то делу к Сталину, у него в кабинете я застал штатского человека, который стоял у окна, просматривая пачку бумаг. Пока Сталин со мной разговаривал, незнакомец, видимо, кончил со своими бумагами, подошел к нам и со мной поздоровался, - оказывается, это был заместитель наркома внутренних дел Авраамий Павлович Завенягин , незадолго до того (?!) вернувшийся из Норильска, где он руководил строительством горно-металлургического комбината. Со слов Сусанны Михайловны, мне было известно, что Завенягин ее знает.
Пользуясь удачным случаем и хорошим настроением Сталина, я решил попытать счастья и заговорил с Завенягиным о Рябчикове. Сказал, что, мне кажется, зря пострадал и отбывает наказание (уже отбыл! - М. В.) по вздорному обвинению журналист "Комсомольской правды" Евгений Рябчиков - чистый молодой человек, энтузиаст авиации, активист Центрального аэроклуба. Я попросил, если можно, пересмотреть его дело.
Слышавший этот разговор Сталин обронил, обращаясь к Завенягину:
- Посмотрите.
Этого, ни к чему не обязывающего, одного только слова оказалось достаточно. А через неделю Авраамий Павлович сам позвонил по кремлевскому телефону и сказал, что моя просьба решается положительно. Вскоре мы крепко обнялись с Женей в Москве, у меня в кабинете".
Однако, если придерживаться фактов, никакого пересмотра дела не произошло, а слова "решается положительно" относятся, скорее всего, совсем к другой ситуации, о которой еще будет сказано.
Вероятно, несколько обескураженный отсутствием ожидаемых последствий, Евгений отправляет, не позднее августа 1944 года, аналогичное письмо в Президиум Верховного Совета СССР. Как хотелось, чтобы "услышали"!
Тогда же, в августе, 18-го, Е. И. просит А. П. Завенягина разрешить задержаться в Москве. Одна из причин...
"Сейчас находится в процессе рассмотрения дело о снятии с меня судимости. Начальник Политотдела тов. В. И. Козловский, давая мне характеристику, сказал, что при положительном решении этого вопроса Политотдел использует меня на ответственной редакционной работе, и рекомендовал принять все возможные меры для ускорения решения по данному делу. В соответствующих инстанциях сообщили, что рассмотрение данного дела должно произойти в течение декады. Снятие с меня судимости имеет для меня решающее значение в жизни и дальнейшей работе в Норильском комбинате".
Завенягин не возражал. А тем временем истек срок, установленный "соответствующими инстанциями". И сюрприза не последовало.
Остается добавить, что летом 1945-го, выехав из Норильска на постоянное жительство в Москву, Рябчиков заручился характеристикой (подписана 2 августа 1945 года) - личным ходатайством генерал-майора НКВД А. А. Панюкова о снятии судимости. Но тогда и это не помогло.
"Жизнь сурово обходится со мной, - писал Е. И. родителям (апрель 1945- го), бьет по башке; слава богу, - ноги еще крепкие. Крепко верю, что рано или поздно восторжествует большевистская справедливость в моем деле, и я смогу работать в полную меру своих сил и способностей". Быт: радости, огорчения... Из писем Рябчикова.
1944. 25 ноября. Родителям: "В этом году положение в Норильске с продовольствием резко улучшилось, питание пока не является проблемой, все мы очень сыты. Выдают промтовары. Неделю тяжело болел Сашка, в постели и Сусанна - у нее не то аппендицит, не то болезнь почек. Сашка - отличник в школе, единственный среди всех учащихся. Теща Вера Яковлевна работает в поликлинике зубным врачом, пользуется отличной репутацией, к ней добиваются на прием все болящие".
1945. Январь. Е. Д. Суркову: "Только сегодня (7 января. - М. В.) получил твое письмо, датированное 9 октября. В прошедшем году Норильск обогатился отлично оборудованными зданиями драматического театра, клуба профсоюзов и спортивным залом. Кроме этого, работает восемь клубов и чудесный Дом инженерно-технических работников, со своей сценой, киноустановками и радиоузлом. Идут пьесы: "Площадь цветов", "Сады цветут", "Стакан воды", "Проделки Скапена", "Вынужденная посадка", "Цветы на окне", всевозможные водевили и пьеса местного автора В. Фролова "Мстители" (на клубной сцене). Со вчерашнего дня началась демонстрация фильмов "Багдадский вор" и "Джунгли".
Сусанна уже в декретном отпуске. Ждем прибавления семейства, готовимся к этому событию.
Ночь. Через открытую фортку (в комнате - жара!) видна голубая тундра. Мороз - за тридцать, воздух поразительно чист. В отдалении, как призраки, высятся обледеневшие здания. Небо озаряется вспышками северного сияния. Если заглянуть в другое, противоположное окно, - сверкают тысячи огней: город, в полнеба стоит пламя над заводами, густой багровый дым застилает вершины. По радио передают Москву (у нас - 5 утра, в Москве - 1 час ночи), Штраус, Оффенбах. Только что отзвучали удары часов на Спасской башне. Родная, далекая, всегда волнующая Москва!
С горечью думаю о том, что не привелось мне дольше быть в Горьком, в семье, у домашнего камелька".
28 января. Родителям: "Поздравьте нас: 25 января, года 1945-го, в 17 часов в Норильске в день появления на минуту солнца, в страшный мороз, под звуки победных салютов народился Ваш внучек и наш сын - хлопец, о двух кило с 800 граммами весом, которого нарекли Борисом . Ежедневно хожу навещать Сусанну, ношу газеты, журналы - за октябрь и ноябрь только что получили самолетом "новую" большую партию. (Ну, какое пребывание в родоме без разнообразной печати? Очень характерно для Рябчикова, и он - журналист до мозга костей - уж точно относился к этой процедуре без иронии. - М. В.). Вчера и сегодня видел младенца - крохотный, серьезный, блондин. Врачи говорят: должен быть пацан хорошим и горластым.
Шурка чувствует себя в доме старшим сыном и что-то мастерит для братишки. Он увлечен техникой - занимается моторами, аккумуляторами, делает модели. Почувствовав себя взрослым и предвкушая возможность над кем-то командовать, с увлечением готовится к встрече с братом, пишет для него картину.
Неделю в Норильске свирепствовала черная пурга - ужасающей силы ветер. На работу добирался с превеликим трудом, часто сбивался с пути и блуждал в тундре. Выходил на дорогу на звуки непрерывно гудящей ТЭЦ. Только улеглась пурга и начали откапывать дома из-под снега - ударил мороз. Все застлал холодный густой туман. А сейчас опять разыгрывается пурга. За стенами все воет, гудит, окна трясутся, провода поют и стонут. Дома занесены до крыши, из сугробов торчат макушки телеграфных столбов.
Сейчас доносятся по радио из Москвы звуки победных салютов, им вторит гудками арктический Норильск. Опять ветер и снег, во тьме гудят ТЭЦ, заводы и паровозы.
Волнующие дни - скоро, скоро Победа. Видели бы Вы как напряженно, подлинно геройски работают металлурги, горняки и строители Заполярья. Людей ветер валит с ног, мороз покрывает одежду ледяной коростой; кажется, можно умереть от давящей, сокрушительной силы пурги. Но все выходят на работу, не бросают свои места и упорно трудятся, побеждая трудности Крайнего Севера.
В доме у нас - дружба, все много трудимся, читаем, пишем. Сплю я обычно 3-4 часа в сутки: после дневной работы, потратив час на возвращение домой, занимаюсь хозяйством, потом - читаю лекцию или провожу беседу (Е. И. - лектор Политотдела. - М. В.), затем - недолгий сон, подъем - ночью пишу. А там - снова работа. Материально в этом году мы обеспечены лучше, чем раньше - сыты вполне, продукты дают хорошие, к тому же Сусанна как ответственный работник имеет высший литер, и ей дают молоко, дополнительные продукты и промтовары".
16 марта. "Замучила нас лютая непогода. Зима выдалась на редкость жестокой. Только утихнет пурга - мороз, да мороз такой, что трудно дышать. Все заметено снегом. Ночью, в 12 часов, подъем - встаю на "вахту". Сусанна ложится спать, а я занимаюсь с крикливым дитятей - пеленаю, качаю, усыпляю, забавляю. (С. М. Карпачева: "Боренька, бывало, орал беспрерывно и так неистово, что я не выдерживала и будила мужа, а сама тут же засыпала мертвым сном").
Жизнь у нас очень скромная, трудовая. Шурка занимается, отличник. Хотя сейчас в Норильске сколько угодно любых вин по казенной цене, мы их почти не пробуем. Дела, дела. Не до них".
14 апреля. "Занимаюсь с Бориской во время ночного дежурства. Для того, чтобы он не орал и не будил весь дом, я кладу его в ящик письменного стола, согреваю его животик своим брюхом, он засыпает. Сусанна заметила мой способ успокаивать сынишку и категорически запретила, а я нахожу, что это очень удобно".
Ссылки: