Татьяна Яковлева становится мадам дю Плесси

Татьяна с мужем во французском посольстве в Варшаве в 1931 г.

Если для Маяковского известие о том, что он не поедет в Париж, было ударом, то что должна была думать Татьяна? Мало того, что он не появился - она не знала почему! Сообщить о настоящей причине Маяковский не мог, с одной стороны, потому что ему было стыдно признавать, что ему отказали в визе, с другой - потому что не хотел, чтобы отказ использовали в эмигрантских кругах Парижа. Кроме того, он наверняка догадывался, что его письма к Татьяне читает не только их адресат. По словам Татьяны, она узнала об истинной причине, не позволившей Маяковскому приехать в Париж, от Эльзы , а та наверняка не скупилась на информацию о красавице, в компании которой Маяковского часто видят в Москве. Поэтому, когда ее старый кавалер Бертран дю Плесси предложил Татьяне руку и сердце, она "себя почувствовала свободной" и согласилась: "Он бывал у нас в доме открыто - мне нечего было его скрывать, он был француз, одинокий, это не Маяковский".

Предложение было сделано в начале октября, после того как Татьяна узнала, что Маяковский не приедет. С дю Плесси она познакомилась годом раньше - он был, как мы помним, одним из поклонников резервного списка, но, поскольку он работал в Варшаве, часто видеться они не могли. Маловероятно, однако, чтобы она согласилась выйти замуж за человека, с которым была едва знакома. Поэтому можно предположить, что они как-то общались в тот год - скорее всего именно дю Плесси сидел за рулем во время летних путешествий. Эльза не может считаться достоверным источником в вопросах, касающихся Татьяны, но когда она пишет, что та "во время романа с Маяковским продолжала поддерживать отношения со своим будущим мужем", ей можно верить. Сама Татьяна, однако, это никогда не признавала - ни тогда, ни впоследствии.

Бракосочетание состоялось в Париже 23 декабря, после чего молодожены отправились в свадебное путешествие в Италию: Флоренцию, Неаполь, на Капри. "Я его не любила, - сказала она потом о дю Плесси. "В каком-то смысле это было бегство от Маяковского'".

Эльза сообщила Татьяне о том, что Маяковский не приедет в Париж, она же известила Лили о предстоящей свадьбе Татьяны. "Письмо от Эли о Татьяне: разумеется, она выходит замуж за французского виконта, - записала Лили в дневнике 11 октября и продолжила: "Надя [Штеренберг] говорит, что я побледнела а со мной это никогда не бывает. Представляю себе Володину ярость и как ему стыдно. Сегодня он уехал в Питер выступать". Позднее она описала эту сцену следующим образом:

"В ходе моих бесед с Татьяной Яковлевой в Нью-Йорке зимой 1982 г. стало ясно, что Маяковский был великой любовью ее жизни, а также что она не знала о том, что у Маяковского есть дочь в Америке, о чем ей рассказала я. <...> нас было несколько человек, и мы мирно сидели в столовой Гендрикова переулка. Володя ждал машину, он ехал в Ленинград на множество выступлений. На полу стоял упакованный запертый чемодан. В это время принесли письмо от Эльзы. Я разорвала конверт и стала, как всегда, читать вслух. Вслед за разными новостями Эльза писала, что Т. Яковлева <... > выходит замуж за какого-то, кажется, виконта, что венчается с ним в церкви, в белом платье, с флердоранжем, что она вне себя от беспокойства, как бы Володя не узнал об этом и не учинил скандала, который может ей повредить и даже расстроить брак. В конце письма Эльза просит посему-поэтому ничего не говорить Володе. Но письмо уже прочитано. Володя помрачнел. Встал и сказал: "Что ж, я пойду". Куда ты? Рано, машина еще не пришла. Но он взял чемодан, поцеловал меня и ушел.

Когда вернулся шофер, он рассказал, что встретил Владимира Владимировича на Воронцовской, что он с грохотом бросил чемодан в машину и изругал шофера последним словом, чего с ним никогда не бывало. Потом всю дорогу молчал. А когда доехали до вокзала, сказал:

"Простите, не сердитесь на меня, товарищ Гамазин, пожалуйста, у меня сердце болит". По словам Лили, на следующий день она позвонила Маяковскому в Ленинград в гостиницу "Европейская" и сказала, что тревожится за него. В ответ он произнес фразу из старого еврейского анекдота ("Эта лошадь кончилась, пересел на другую") и заверил, что беспокоиться не нужно. Когда она спросила, хочет ли он, чтобы она приехала в Ленинград, он обрадовался, и Лили в тот же вечер покинула Москву. У Маяковского было много выступлений, иногда два-три в день, и почти всегда он приправлял их комментариями о виконтах или баронах.

"Мы работаем, мы не французские виконты" и т. п. Это - "официальная" версия из мемуаров Лили. Но согласно ее дневниковым записям, телефонный разговор состоялся только через шесть дней, 17 октября: "Беспокоюсь о Володе. Утром позвонила ему в Ленинград. Рад, что хочу приехать. Спросила не пустит ли он себе пулю в лоб из-за Татьяны - в Париже тревожатся. Говорит - "передай этим дуракам, что эта лошадь кончилась, пересел на другую". Вечером выехала в Питер". И из того же дневника следует, что письмо, в котором Эльза сообщает, что Татьяна "венчается в белом муаровом платье с fleur d'oranges", получено только 1 декабря.

Разночтения и неясности могут показаться несущественными, однако это не так. Среди "нескольких человек", которые, по словам Лили, присутствовали при чтении письма и октября, находились, по некоторым сведениям, Нора и ее муж.

Таким образом, Маяковский узнал о бракосочетании Татьяны в присутствии женщины, за которой уже полгода ухаживал. Нетрудно представить себе, каким ударом по его самолюбию был такой позор! А что подумала Нора? В 1600-страничном французском издании переписки между Лили и Эльзой нет ни единого письма за период с 19 июня 1929 года до 15 апреля 1930-го - отсутствуют даже те письма, на которые Лили ссылается в дневнике, из чего можно сделать вывод, что в них затрагивались такие щекотливые темы (касавшиеся главным образом несостоявшейся поездки Маяковского в Париж), что были все основания их уничтожить. В том, что позднее Лили перепутала два письма - первое, о предстоящей свадьбе Татьяны, и второе, о ее свадебном платье, - нет ничего странного или значимого; это вполне могло бы быть ошибкой памяти. Однако утверждение, что она немедленно помчалась вслед за Маяковским в Ленинград, объясняется, пожалуй, не плохой памятью (ведь, сочиняя мемуары, Лили могла бы пользоваться дневником), а тем, что действительность выглядела иначе. Если Лили позвонила Маяковскому через шесть дней, это предполагает, что его реакция была намного сильнее, чем Лили хотела признать. Содержало ли письмо сведения, намекающие на то, что Лили имела отношение к несостоявшейся поездке и - пусть косвенно - к решению Татьяны выйти замуж за дю Плесси?

Если бы дневник Лили сохранился полностью, возможно, мы бы нашли ответы на эти вопросы, но он существует лишь в отредактированном виде: в связи с московскими процессами конца тридцатых годов Лили устранила из него любую информацию, которая могла повредить ей и другим.

Несмотря на имеющиеся лакуны, дневник проливает некоторый свет на события осени 1929 года: в то время, когда Маяковский узнал, что от запланированной поездки придется отказаться, Лили и Осип собирались в Лондон навестить Елену Юльевну. Это значит, что они воспринимали проблемы с паспортом Маяковского как частный случай, а не как проявление общего политического ожесточения, из-за которого и у них могут возникнуть трудности. 19 сентября они получили анкеты для советского заграничного паспорта, а 27-го подали заявление на получение британской въездной визы, но поскольку Великобритания возобновит дипломатические отношения с Советским Союзом только неделю спустя, заявление было подано через норвежскую дипломатическую миссию. Заявление, однако, отклонили со ссылкой на все еще действующий циркуляр В.795 и на то, что "г-жа Брик является дочерью г-жи Елены Каган , которая числилась в черном списке МИ-5 во время облавы в Аркосе ". Как видно, против Лили работал не только циркуляр 1923 года, но и тот факт, что ее мать фигурировала как "опасный" коммунист в связи с делом Аркоса. Но об этом она, разумеется, ничего не знала, когда ю октября записала в дневнике: "Нам отказали в англ. визах". В еще меньшей степени она могла догадаться, что трудности, с которыми столкнулся Маяковский, встанут и у них на пути, о чем будет рассказано в ниже.

Ссылки: