Лысенко Т.Д. - государственный деятель

С помощью отлично налаженной советской пропагандистской машины Лысенко быстро прославился, стал наиболее популярным героем советского истэблишмента. Из года в год его имя не сходило со страниц плакатов, газет, журналов. Его простецкое, скуластое, высохшее лицо стало известным всем - от мала, до велика. В 1936 году Лысенко участвовал в работе VIII Чрезвычайного Съезда Советов ( 5_234 ). В том же 1936 году его ввели в состав Редакционной Комиссии для выработки окончательного текста Конституции СССР ( 5_235 ), а через две недели после принятия этого документа, названного "Сталинской конституцией" (проект которой был написан Н.И. Бухариным ), в "Правде" был напечатан лысенковский "Отчет делегата Съезда Советов", в котором он поведал, что один из членов комиссии засомневался, нужно ли такое количество депутатов в будущем Верховном Совете СССР, не запутаются ли они при обсуждении государственных дел, и тогда якобы:

"Тов. Сталин подал по этому поводу замечательную реплику, после которой все сразу стало ясным. Он сказал, что людей у нас много, а раз людей много - много депутатов: дальше людей будет еще больше" ( 5_236 ).

В 1937 году, когда начали формировать состав будущего Верховного Совета СССР, Лысенко включили в этот список (237). И снова его имя замелькало на страницах центральных газет, уже не в связи с его научными успехами, а как бы в преддверии будущих важных государственных свершений. Когда нечего было сказать о Трофиме Денисовиче, писали о его замечательном папе, сообщая любые мелочи из жизни выдающейся семьи (например, 28 апреля 1936 года "Правда" сообщала: "Колхозник Д.Н.Лысенко утвержден участником Всесоюзной сельскохозяйственной выставки" ( 5_238 ). После избрания в Верховный Совет Лысенко назначают заместителем председателя Совета Союза - верховного (по Конституции, введенной Сталиным для видимости демократии в стране) органа государственной власти ( 5_239 ).

Лысенко стал - опять для видимости - по своему положению выше самого Сталина - члена всего лишь исполнительного органа, Президиума Верховного Совета СССР, не располагающего законодательной властью.

Конечно, такая скромность Сталина была показной. Как раньше Ленин, он переехал жить в официальную резиденцию русских царей - Московский Кремль. Большой Кремлевский Дворец не стал музеем для народа, наподобие Эрмитажа в Ленинграде или дворцов в пригородах столицы на Неве. Его приспособили для проведения различных совещаний на высочайшем уровне (при Сталине весь Кремль , а не лишь часть его, как сейчас, был закрыт, и в Кремль можно было попасть только по пропускам, причем всех входящих обыскивали). В Большом Кремлевском Дворце оборудовали большой зал для заседаний Верховного Совета СССР. На сцене были сооружены специальные трибуны на трех уровнях - две боковые, они же самые нижние (на них рассаживались руководители партии и правительства и сам Сталин), чуть выше располагалась трибуна для выступавших, а на самом верху - главная, возвышавшаяся надо всем в зале, в том числе и над самим Сталиным, - для председателей палат советского парламента и их заместителей. Таким образом, на многие годы Трофим Лысенко стал восседать в Кремле, усаживаясь выше Сталина.

Именно Лысенко становится тем "винтиком" сталинской машины, которая давила не только науку. Как зампредседателя Совета Союза Лысенко председательствовал и на таких, например, заседаниях 2 и 3 августа 1940 года, когда Верховный Совет "единогласно одобрил включение в состав Союза ССР Литвы, Латвии, Эстонии, Северной Буковины, Хотинского, Аккер- манского и Измаильского уездов Бессарабии" ( 5_240 ). Центральные газеты неизменно воспроизводили на первых страницах фотографии членов правительства и вождей партии вместе с руководителями Верховного Совета СССР, на которых любой гражданин страны мог рассмотреть Лысенко - сидящего, стоящего, рукоплещущего, но вечно торчавшего над Сталиным, Молотовым, Берией, Ворошиловым, Хрущевым или Вышинским. Почетнее места не было!

Лысенко старался, как можно чаще, выступать, будучи беспартийным, на пленумах Центрального Комитета партии и даже на съездах партии с рапортами и патриотическими речами. Эта беспартийность многим импонировала (не вступает в партию - значит, сам себя уважает), что, впрочем, устраивало и верхи: чтобы демонстрировать единение партии и народа всегда были нужны лица из формально беспартийных, коих можно было бы выставить на публике как безоговорочно поддерживающих любые начинания руководства. Академик АН Украинской ССР (с 1934 года) и ВАСХНИЛ (с 1935 года), научный руководитель (с 1934 года) и директор (с 1936 года) Всесоюзного селекционно-генетического института, член Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета (ВЦИК) и Центрального Исполнительного Комитета СССР (ЦИК СССР) с 1935 года, депутат Верховного Совета СССР (с 1938 года) и заместитель председателя одной из двух палат этого парламента - Совета Союза, член множества комиссий и комитетов он поднимался все выше и выше по государственной и научной лестнице. Но все-таки главной его работой считалась научная.

Лысенко, видимо, искренне думал, особенно на первых порах становления, что он как человек, устремленный мыслями и делом на сближение науки с производством, улучшение колхозной практики, поможет облегчить жизнь народную. В сложившихся условиях ученые уже не могли ни административно, ни даже в форме дискуссии воздействовать на обласканного властями лже- новатора. Время было упущено.

Лысенко набрал такую силу, с которой ученым справиться было нельзя. Как мы помним, на летней сессии зерновой секции ВАСХНИЛ 1935 года Лысенко критиковали многие, в том числе Н.И. Вавилов (пока еще очень осторожно, по-отечески, скорее журя за непонимание законов генетики и излишнюю торопливость с выведением сортов и прочими несерьезными выходками). Сразу же газета "Правда" взяла Лысенко под защиту, теперь он был не только выдающимся ученым, но и членом высших органов страны - ЦИК и ВЦИК, из которых вывели Вавилова .

27 октября 1935 года в передовой статье (каждая из которых публикуется только после одобрения аппаратчиками из ЦК партии), озаглавленной "Советская сельскохозяйственная наука", говорилось о ВСЕМИРНОМ значении его работ и утверждалось: "Блестящий опыт Трофима Денисовича Лысенко неопровержимо доказал, какие огромные возможности таит в себе самая тесная связь науки с производством, с практикой колхозов и совхозов. Наука обогащает колхоз, колхоз обогащает науку, дает ей новую пищу для исследований и открытий" ( 5_241 ). Год от года рос список его наград. 31 декабря 1935 года газета "Известия" сообщила о награждении Лысенко орденом Ленина. Характерно, что награду ему дали "за выведение высокоурожайных сортов сельскохозяйственных растений" ( 5_242 ), как бы подводя итог и более ранним дискуссиям и недавним обсуждениям ошибок Лысенко именно в вопросах селекции растений.

Особо циничным было то, что никаких сортов Лысенко не вывел ни тогда, ни позже. Его селекционные порывы закончились созданием пустоцветов. В последующие годы он получил еще семь орденов Ленина, удостоился звания Героя социалистического труда, несколько раз ему присуждали Сталинские премии (в 1941, 1943 и 1949 годах), награждали другими орденами и медалями. Одновременно принимались всевозможные постановления о расширении посевов по рецептам Лысенко, внедрении его "достижений" в практику.