Заседание Политбюро ЦК по выступлению Ю.А. Жданова

Уже в мае членов Политбюро ЦК ВКП(б) собрали на не запланированное заседание. Пригласили и некоторых других людей из аппарата ЦК.

В январе 1988 года бывший секретарь ЦК партии Дмитрий Трофимович Шепилов рассказал мне об этом заседании:

"За мной заехал Андрей Александрович Жданов и сказал, что нас срочно вызывают "на уголок" (так мы между собой называли кабинет Сталина, в котором проводились заседания Политбюро; кабинет этот располагался в угловой части здания в Кремле). "Поедем в моей машине", - сказал мне Жданов. Когда мы приехали, в кабинете уже сидели почти все члены Политбюро и несколько приглашенных лиц. Я тогда заведовал отделом пропаганды и агитации, а отдел наш подчинялся М.А.Суслову , ставшему секретарем ЦК партии. Я должен сделать здесь одно отступление, чтобы вы поняли последующие события", - добавил Шепилов и рассказал мне о том, что он по образованию был экономистом, до войны защитил диссертацию и получил степень доктора наук, ему предложили высокий пост директора Института экономики, но он ушел на фронт простым солдатом, а там уже дослужился до звания генерала и был переведен в аппарат ЦК ВКП(б).

"Поэтому, - продолжил он, - я чувствовал себя может быть чуточку свободнее, чем остальные работники аппарата, так как понимал, что всегда смогу найти работу экономистом, если меня выставят из ЦК. Когда мы начали готовить семинар лекторов ЦК , и когда Юрий Жданов предложил выступить с лекцией, в которой ошибки Лысенко будут названы ошибками, я согласился с этим предложением и вставил в план лекцию Ю.Жданова. План этот я представил Суслову, и тот его утвердил. На отпечатанной программе курсов была резолюция Суслова: "Утверждаю". Как только мы с Ждановым- старшим вошли, Сталин тут же начал заседание и неожиданно повел речь о неверной позиции Ю.А.Жданова, незаслуженно обидевшего товарища Лысенко.

Зажав трубку в руке, и часто затягиваясь, Сталин, шагая по кабинету из конца в конец, повторял практически одну и ту же фразу "Как посмели обидеть товарища Лысенко?", "У кого рука поднялась обидеть товарища Лысенко?", "Какого человека обидели!". Наконец, он остановился и спросил: "Кто это разрешил?". Повисла гробовая тишина. Все молчали и смотрели вниз. Тогда Сталин остановился около Суслова и спросил:

"У нас кто агитпроп?". Суслов смотрел вниз и головы не поднимал, на вопрос не отвечал. Не знаю почему, я до сих пор так и не понял, почему, возможно, все из-за того же внутреннего осознания своей относительной независимости, а, может быть, из-за привившейся во время войны привычки в трудные минуты брать ответственность на себя, я встал и громко, по- военному ответил: "Это я разрешил, товарищ Сталин". Теперь все подняли головы и уставились на меня, как на сумасшедшего, а Сталин подошел ко мне и внимательно стал глядеть мне в глаза. Я свои глаза в сторону не увел, и скажу честно, я никогда не видел такого взгляда. На меня смотрели желтые зрачки, обладающие какой-то непонятной силой, как глаза большой кобры, готовящейся к смертельному прыжку. Он глядел на меня долго, во всяком случае, мне показалось, что это было очень долго. Глядел, не мигая. Наконец, он тихо спросил меня:

"Зачем ты это сделал?". Тогда, волнуясь, я стал говорить о том огромном вреде, который Лысенко несет нашей стране, как он старается подавить всех научных оппонентов, о том, что его собственные научные заслуги непомерно раздуты, и что помощь от его собственных работ, несмотря на все обещания, мала. Сталин также, как и раньше, ходил по кабинету, потом остановился и, прерывая меня на полуслове, сказал:

"Так. Все ясно. Создадим комиссию по выяснению всех обстоятельств". И стал называть членов комиссии - кажется. Молотова, Ворошилова, еще кого- то, назвал меня (у меня камень с души упал), потом остановился, довольно долго смотрел в сторону Суслова и, наконец, промолвил: "Суслова" и опять замолчал, а я про себя думал, почему же он не назвал ни одного из Ждановых, это что - конец их карьеры? Но после долгого раздумья Сталин сказал: "И Жданова". Помолчал еще и добавил: "Старшего".

Д.Т. Шепилов рассказывал это мне сразу после выхода в свет моей статьи о Лысенко в "Огоньке" (разговор состоялся 4-го января 1988 года). У меня нет оснований не доверять Шепилову, но и проверить правоту его слов сегодня вряд ли кто может. Об этом же заседании мне рассказывал пятью неделями раньше Ю.А. Жданов ( 8_119 ), он также присутствовал на заседании, но какие-либо детали сообщить отказался, сославшись на то, что сидел далеко от Сталина, а тот будто бы говорил тихо, поэтому он мало что расслышал. Ю.А. Жданов сказал мне лишь, что ему было предложено написать объяснительную записку, что он и сделал через несколько дней 8_15 .

Как стало известно ему, в Московский горком партии было спущено сверху указание примерно наказать его. Но события развивались столь стремительно, что никакого взыскания горком наложить просто не успел ( 8_120 ). Одна деталь в рассказе Жданова была, впрочем, странной: он обронил фразу о том, что на этом заседании его очень подвел Шепилов, будто бы отказавшийся взять на себя ответственность за разрешение читать эту лекцию. Когда после разговора с Шепиловым, я позвонил Ю.А. Ждаяову и сказал о самом факте этого разговора, он вдруг заволновался и стал спрашивать, а что тот мне рассказывал. Но теперь я уже удержался от дальнейших разговоров.

Ссылки: