 |
"Закон жизни биологического вида": Лысенко и жирномолочные коровы
В 1935 году, выступая перед академиками ВАСХНИЛ, Лысенко сказал:
"Я чуть ли не ежегодно в продолжение последних восьми лет коренным образом меняю свою специальность" ( 9_174 ). Но при этом он все-таки добавлял, что эти перемены происходят в русле одного набора дисциплин:
"Все время я занимаюсь одним и тем же вопросом - изучением сельскохозяйственных растений" ( 9_175 ). Свою связь с растениеводческими дисциплинами Лысенко подчеркивал и позже. Так, став в 1938 году Президентом ВАСХНИЛ, он написал в статье в "Правде", симптоматически названной "На новых путях", следующее:
"Лично я, например, могу считать себя консультантом по вопросам яровизации и производства наилучших семян зерновых культур. Но какой же из меня консультант по вопросам животноводства или механизации?" ( 9_176 ). Однако менялись времена, менялся и уровень амбиций этого человека. В период "великих агрономических афер" он распростился с былой личиной скромности и с тем же багажом научных знаний принялся творить чудеса и в животноводстве и в других мало ему известных областях сельскохозяйственной науки.
В 1952 году в Горках Ленинских начали претворять в жизнь идею Лысенко о создании в стране стада жирномолочных коров. Была в Горках своя ферма, которая снабжала рабочих хозяйства молочной продукцией. Стадо состояло из давно завезенных прекрасных коров и быков одной - остфризской породы. До 1948 года здесь вели обычную для всех ферм работу. Но вскоре после войны сюда перебрался (поближе к Москве) Сурен Иоаннисян , которому хотелось, как и всем рвущимся в передовики, не ударить лицом в грязь. Пока у начальства никакой новой идеи не было, Иоаннисян трудился по старинке. Раз, по убеждению Лысенко, среда обитания определяет наследственность, нужно было заняться улучшением содержания животных и лучше кормить горко-ленинских коров. Ведь каков корм - такова и порода. Как писал позже Иоаннисян:
"В конце 1947 - начале 1948 года ... для повышения продуктивных качеств молочного скота прежде всего улучшили кормление, уход и содержание" ( 9_177 ). Но в середине 1948 года начались перемены:
"В 1948 году из фермы были изъяты быки-производители остфризской породы и начато скрещивание стада фермы с быками костромской породы" ( 9_178 ). Предпринимались эти перемены неспроста. За словами о замене одной породы другой скрывалась важная для Лысенко задача - доказать, что его "закон жизни биологического вида" справедлив не только в отношении отмены внутривидовой борьбы и введения вместо него благородного свойства "самоизреживания", но и в другом отношении - регулировании жирности молока коров. Почему мысль Лысенко обратилась к этой проблеме, мы не знаем. Возможно, его занимала животрепещущая для советской России нехватка животного масла, возможно, манила еще неиспробованная им область селекции крупного рогатого скота (с селекцией пшениц у него, как известно, ничего путного не получилось), а, возможно, была и вполне прозаическая причина, о которой как-то проболтался Ионнисян ( 9_179 ), - на ферме начался падеж новорожденных телочек и бычков, а с ними часто и матерей из-за того, что коров раскормили выше всякой меры.
С кормами на этой ферме катастрофы (как в других хозяйствах страны) не было и быть не могло. С 2147 кормовых единиц в 1947 году ежегодный расход корма на корову к 1954 году возрос до 6377 единиц ( 9_180 ). Не удивительно, что и вес коров возрос - с 416 до 675 килограмм. Но ни на удоях, ни тем более на жирности молока это существенно не сказалось: как было 3,4 - 3,5% жира в молоке, так и осталось. Генетики могли бы объяснить Лысенко, что жирность молока определяется в основном наследственными свойствами и лишь в малой степени зависит от ухода за коровами. Но зато с увеличением веса коров пришла, как было сказано, другая беда, еще больше обострившаяся после скрещивания с костромскими быками: "На ферме стали часты тяжелые отелы, и нередко приходилось лишаться теленка или коровы, а иногда гибли и корова и теленок ( 9_181 ).
Вот тогда-то Лысенко и вынужден был задуматься над причинами падежа скота. Только искать выход из положения он стал не с помощью специалистов животноводов, а путем внедрения собственных догадок, казавшихся ему наиболее правильными. Сначала он предложил изменить привычную схему размножения: покрывать коров своего стада быками других пород. Потом идея скрещивания так его захватила, что он решил устроить мешанину из скрещиваний разных пород, чтобы заодно решить и другую волновавшую его проблему: не просто предотвратить падеж при родах, но и значительно повысить жирность молока у будущего приплода.
Схема выведения пород с желательными свойствами была разработана до него солидно. Многовековая зоотехническая практика и селекция животных, особенно крупного рогатого скота, знала много старинных, многократно проверенных и подтвержденных временем приемов, позволявших в зависимости от состава собственного стада, от возможности привлечения тех или иных пород для улучшения стада, решать многочисленные задачи, встающие перед животноводами 9=22 . А в последние десятилетия селекционеры животных во все большей мере опирались на генетические законы. Для Лысенко и тем более для Иоаннисяна все это было темным царством. Общепринятые методы они использовать не умели, смелости же было предостаточно, и они пошли неторенной дорожкой. Стали скрещивать своих остфризских коров, дававших молоко с жирностью 3,3 - 3,4%, с быками костромской породы. Жирномолочность этой породы колебалась от 3,9 до 4,4%. Начиная скрещивания, Лысенко и Иоаннисян почему-то решили, что жирномолочность у помесей должна стать высокой - не меньше, чем у костромской породы, хотя согласно законам генетики жирность молока родителей определяется сочетанием генов, а у потомков (в силу того, что на уровень жирномолочности влияет сразу много генов) усредняется . Иными словами, у приплода следовало ожидать жирность молока, лежащую в диапазоне 3,6 - 3,9%. Такой она и получилась у дочерей от скрещивания, предпринятого Иоаннисяном, а совсем не такой, как ждал Лысенко. Но согласиться с тем, что законы генетики и у коров законны, Лысенко не мог. Он объяснил недостаточную, на его взгляд, жирность молока своим законом - "законом жизни биологического вида". Объяснение это было сродни "самоизреживанию". Как ни просты были рассуждения Лысенко, как ни далеки они были от научно-обоснованных гипотез (он и слво-то это "гипотеза" не любил, предпочитая говорить: "наши исходные предпосылки", "наши предположения"), но все-таки и он стремился соблюдать наукообразие. Жирномолочность, говорил он, зависит от того, как будет развиваться первая клетка, дающая начало организму. Как известно, любой организм начинает свою жизнь с того, что сперматозоид (отцовская половая клетка) соединяет свои хромосомы с хромосомами яйцеклетки (материнской половой клетки). Эта оплодотворенная сперматозоидом яйцеклетка (для нее имеется в науке специальный термин - зигота) могла по мнению Лысенко сама выбрать путь развития, находясь еще в утробе матери. На лекциях он пояснял свое понимание свойств зиготы афоризмом: "Зигота - не дура". Конечно, это заявление о "выборе пути развития" находилось в вопиющем противоречии с генетическими и вообще с биологическими данными. Генетики знали, что сама зигота ничего не выбирает, а ее развитие определяется комбинацией генов, привнесенных родительскими клетками (яйцеклеткой и сперматозоидом).
Но Лысенко не признавал генов, и его не беспокоило несовпадение собственных взглядов с укоренившимися в науке представлениями. Он был уверен, что согласно "закону жизни биологического вида" организмы ведут себя всегда одинаково: строят свое тело так, чтобы обеспечить процветание своего вида. (Иногда он формулировал эту мысль иначе: говорил, что развитие конкретного организма направлено на то, чтобы увеличить массу своего вида в максимальной степени). В приложении к скрещиванию коров его "закон" звучал так: "Оплодотворенная яйцеклетка может развиваться и по материнскому типу и по отцовскому, или, вернее, по смешанному в разной степени типу обоих родителей ... Согласно закону жизни вида, в данных конкретных внешних условиях, вступивших в единство с развивающимся телом, развитие пойдет в соответствии с теми из имеющихся внутренних возможностей его, которые в наибольшей степени обеспечивают процветание данного биологического вида ( 9_182 ).
Объяснив это, Лысенко возвращался к моменту рождения приплода и трудностям при родах. Костромская порода (более жирномолочная) характеризуется крупными размерами. Остфризы (менее жирномолочные) уступают ей в размерах. Конечно, плод выберет из двух возможностей ту, которая обеспечивает более легкие роды, - считал Лысенко. Породе ведь выгодно, чтобы плод оставался живым, а не задыхался при родах. Вот почему в данном случае скрещиваний получилось не такое жирномолочное потомство, - завершал объяснения Трофим Денисович.
Возможно ли такое упрощение? - спросит читатель. Не выхолащиваю ли я идею Лысенко, не довожу ли нарочито рассуждения академика до чрезмерно примитивного уровня? Нет, не довожу. Рассуждал он именно так, более длинными и витиеватыми фразами, но именно так ( 9_183 ). И без единого опыта заявлял, что на других фермах его коровы и быки будут вести себя в согласии с его "законом" ( 9_184 ). Правда, в случае правильности его методологии, при непременном выборе плодами пути развития в сторону мелкоплодности должны были сойти на-нет случаи гибели плодов при родах. А между тем гибель при родах оставалась значительной, и Лысенко был вынужден отмечать: "... нередко ... вес плода все же превышал 40 кг, что затрудняло отел" ( 9_185 ).
Почему же зиготы не развивались по открытому им закону? Почему случаи гибели плодов при родах оставались частыми? А потому, отвечал Лысенко, что на его ферме было слишком хорошее питание. В этих условиях: .... других внутренних возможностей развития эмбрион не имеет. ... Мы убеждены в том, что любой крупный вес теленка при рождении (50-60 кг) всегда будет наименьшим из тех, какие возможны для потомка данной родительской пары. Крупность объясняется тем, что ни линия матери (коровы), ни линия отца (быка) не имели возможности развиваться при обильном кормлении так, чтобы теленок получился более мелким, не таким крупным" ( 9_186 ). Лысенко сформулировал два других правила, по которым должны были развиваться помесные телки.
Правило первое: жирность молока будущих коров, то есть дочерей, не зависит от жирности молока их матерей ( 9_187 ). Правило второе: высокая жирность молока у дочерей должна быть в том случае, если матери дают высокие удои. Итак, исходя из трех постулатов, каждый из которых противоречил генетическим закономерностям, - выбора пути зиготой, независимости жирности молока у помесных дочерей от жирности молока матерей и, напротив, зависимости жирности от объема молока, надаиваемого матерью, и были составлены схемы будущих скрещиваний. Прежде всего заменили быка-произюдителя. Если зигота способна выбирать путь развития, нужно подобрать ей такого отца, который был бы мелким по весу, но давал жирномолочный приплод. Так на ферме в 1952 году появился джерсейский бык "Богатырь 60". По указанию Лысенко его купили за валюту в Дании... Джерссйская порода коров, размножавшаяся в чистолинейном состоянии более двухсот лет, отличалась высокой жирномолочностью (около 6%), но давала мало молока. Поэтому, исходя из правил генетики, жирность молока у потомства от скрещивания с джерсеями должна была возрасти, а удои упасть. Первые телки, полученные от скрещивания джерсеев с местными коровами, подросли к осени 1954 - весне 1955 года, были покрыты и начали лактировать в конце 1955 года. Жирномолочность, как и должно было быть, возросла. Удои, как того требовали законы генетики, упали почти на треть по сравнению с уже достигнутыми на ферме: с 6785 кг в год в 1954 году и 6670 кг в 1955 году до 4554 кг в 1956 году.
Как отметила позже комиссия по проверке деятельности Горок Ленинских : "... в 1956 году удой молока на корову резко снизился, с 1957 года по 1960 год он удерживался примерно на одном уровне, затем опять резко упал ... За 10 лет (1954-1964 г. г.) удой молока на корову снизился на 2332 кг, или более чем на одну треть, выход молочного жира уменьшился на 13,7 кг, молочного белка на 41 кг (на 19,5%), средний вес живой коровы упал на 140 кг, причем убойный выход мяса в 1964 году составил 41-43%" ( 9_188 ).
Как видим, с резким уменьшением надоев стал падать суммарный сбор масла (повышенная жирномолочность не могла уже компенсировать общую его убыль). Другая беда заключалась в уменьшении более чем вдвое выхода мяса в тушах после разделки. Но вывод этот был обнародован десятью годами позже, а пока Лысенко, не обращая внимания на цифры, которые должны были быть ему известны (иначе, что же он был за руководитель работ?), продолжал твердить, что его опыты нисколько не противоречат его "теориям" и отлично подтверждаются его же данными 9-24 . Скрещивания с джерсеями велись с максимальной скоростью, допустимой в Горках. Лысенко, к счастью, видимо, в силу крестьянской подозрительности ко всему необычному, отвергал пользу искусственного осеменения, а то бы за это же время можно было бы перепортить в тысячу раз больше коров. В 1957-1960 годах пошли массовые отелы помесными телками и бычками. Их начали партиями продавать на сторону для замены существующих в стране быков- произюдителей и коров-рекордисток. Причем продажа шла не в обычные колхозы и совхозы, а в основном в племенные хозяйства . На 1 января 1965 года было продано только бычков 478, из них 177 - государственным станциям по 481 племенной работе и искусственному осеменению, 129 - научно- исследовательским учреждениям и лишь 172 - совхозам и колхозам ( 9_191 ).
Всего же с 1956 по 1964 год включительно "хозяйство реализовало 863 головы молодняка" ( 9_192 ).
"И, как и раньше, на поводу у Лысенко шло послушное ему Министерство сельского хозяйства СССР . 5 января 1961 года оно издало приказ *3 "Об опыте работы экспериментального хозяйства "Горки Ленинские" по повышению жирномолочности коров", в котором узаконило лысенковские методы и потребовало распространения его опыта по всей стране. А через два года, 26 июня 1963 года закрепило это свое решение еще одним приказом (*131) "Об улучшении работы по созданию жирномолочного стада крупного рогатого скота в колхозах и совхозах путем использования племенных животных, происходящих с фермы "Горки Ленинские", и их потомков".
Теперь Лысенко и Иоаннисян могли не опасаться за последствия их деятельности. Ответственность была переложена на Министерство сельского хозяйства СССР. Тем же приказом *131 Горкам разрешалось продавать помесных бычков по баснословным ценам, устанавливаемым к тому же соглашением сторон (пункт 6 приказа *131). Конечно, охотников спорить с лысенковцами насчет цены не находилось: сколько те запрашивали, за столько и покупали. Дело доходило до того, что в 1964 году с фермы Горок трехмесячный бычок весом 66 кг был продан за 800 рублей, другой бычок того же возраста, но весом 150 кг - за 1050 рублей, то есть по цене от 7 до 12 рублей 12 копеек за килограмм, что многократно превышало государственные цены ( 9_193 ).
Закон при этом нарушался нещадно. Так, согласно Инструкции Министерства сельского хозяйства СССР продавать племенной скот моложе 6 месяцев было вообще категорически запрещено ( 9_194 ). Для справки можно сказать, что одно из лучших в стране хозяйств, известное еще с царских времен, - племенной завод "Петровское" Московской области, дававший продукцию самого высокого класса (по черно-пестрой породе коров вообще лучшее хозяйство), продавало племенных бычков в возрасте 12 месяцев и старше по цене 257 рублей за центнер веса ( 9_195 ).
Год от года практика продажи помесных быков разной кровности, рекомендуемых на племя, ширилась. Особенно усердствовали Лысенко и Иоаннисян, насаждая свои методы в Молдавии . Иоаннисян дневал и ночевал в этой республике, там же он издал одну из своих брошюр, пропагандировавших их новые с Лысенко методы. Как и прежде их поддерживал в печати такой же, как и они, специалист по коровам С.Н.Муромцев ( 9_196 ). Обманывая чиновников в аппарате управления сельским хозяйством и в партийных и государственных органах, которые, в свою очередь, с явным удовольствием встречали эту ложь, Лысенко и его помощники заявляли на Пленумах ЦК партии и даже на партийных съездах, что с их помощью СССР скоро догонит и перегонит США по производству мяса и молока. Например, Иоаннисян говорил следующее: "По валовому производству молока и животного масла на душу населения мы уже обогнали Соединенные Штаты Америки. В 1960 году в СССР было произведено 61,5 млн. т. молока, а в США по их официальным данным, - 56,9 млн. т. Общее производство животного масла составило в СССР в 1960 году 848 тысяч т масла, или 3,7 кг на душу населения" ( 9_197 ).
Ни одного слова правды в этом заявлении не было. На самом деле по данным, приведенным в авторитетном советском издании - Большой Советской Энциклопедии, - в США имелось следующее поголовье крупного рогатого скота: в 1950 году - 78 млн. голов; в 1960 г. - 96,2; в 1970 г. - 112,3; в 1976 г. - 128 млн. голов. Среднегодовой удой молока на 1 корову в США в 1970 году (не самом лучшем за указанный период) равнялся 4250 кг ( 9_198 ).
В СССР же имелось: в 1961 году - 75,8 млн. голов крупного рогатого скота, в 1966 г. - 93,4; в 1971 г. - 99,2 и в 1976 г. - 111 млн. голов со среднегодовым удоем, не идущем ни в какое сравнение с американским, причем и цифры удоев, наверняка, были приукрашены): в 1950 г. - 1137 кг, в 1965 г. - 1987 кг, в 1970 г. - 2298 кг, в 1975 г. - 2350 кг ( 9_199 ).
Точно также ни о каком превышении или даже равенстве производства молока или масла на душу населения и речи быть не могло. Иоаннисян как специалист не мог к тому же не знать, что в Америке уже давно не стоит задача повышать объем производства масла на душу населения, потому что там его производят столько, сколько может принять рынок сбыта (с учетом и того, сколько закупит Советский Союз для снабжения центральных городов страны: на все население все равно никакой валюты не хватит!), остальное молоко переводят в сухое, концентрированное, в молочные продукты и торгуют ими по всему свету.
Характерно, что Иоаннисян не давал никаких ссылок на то, откуда он заимствовал эти сведения. Но зато он ссылался на Н.С.Хрущева , который, с подсказки Лысенко, подсчитывал, сколько могут дать рекомендации последнего стране, и говорил на январском Пленуме ЦК КПСС в 1961 году, что увеличение лишь на 0,1% жира в молоке (а не на 1 или 2%, чего грозился достичь Лысенко) "... даст стране дополнительно 30 тысяч т молочного жира, или 36 тысяч т сливочного масла, т. е. такое количество жира, какое дают 300 тысяч коров при среднем удое 2600 кг" ( 9_200 ).
Только вот беда - и удоев таких в целом по стране не было (а лишь около 1500 кг на корову согласно официальным, сильно приукрашенным данным), и цифра выхода масла была подсчитана неверно. Приняв жирность молока за 3% (такую величину хоть и указывали в советских статистических справочниках, но она была завышена, и ее можно использовать только в теоретических расчетах), причем учтя стадо всего крупного рогатого скота в стране, а не только коров, дающих молоко, можно было бы ожидать от лысенковского обещания лишь 3,4 тысячи тонн, а не 30 тысяч, как обещал партии и народу Н.С.Хрущев. Таким образом, аналогично тому, как было раньше со всеми "благодеяниями" Лысенко, ложь сопровождала и эту великую аферу. А ложь могла, в конечном счете, привести только к конфузу.
Ссылки: