В донских степях

В Ольгинской расположилась вся армия. День солнечный, теплый - тает снег, на улицах - черные проталины, в колеях дорог - вода. По станице снуют конные, пешие; кучками ходят казаки, с любопытством смотря на кадетов...(Так называли нас на Дону и Кубани. (Примеч. авт.)). Здесь армия наскоро переформировывается. Пехота сводится в три полка: офицерский с командиром ген. Марковым , партизанский с командиром ген. Богаевским и Ударный Корниловский с командиром подполк. Нежинцевым . В офицерском полку - три роты по 250 человек. В Корниловском - три батальона, всего около 1000 человек. Наш отряд влился в Корниловский полк тремя офицерскими ротами. В Партизанском - человек 800-1000. Конные отряды: полк. Глазенапа , полк. Гершельмана, есаула Бокова, имени Бакланова - всего 800-1000 человек. Артиллерия: пушек 10 легких и к ним немного снарядов. Обоз сократили. Штатским Корнилов приказал оставить армию. Через день выступаем в степи на ст. Хомутовскую. Шумит, строится на талых улицах пехота, скачут конные, раздаются команды, крики приветствия...

Армия тронулась. В авангарде - ген. Марков, в арьергарде - корниловцы. День весенний. Небо голубое. Большое блистающее солнце. Прошли станицу - раскинулась белая, тающая степь без конца, и в этом просторе изогнулась черной змейкой маленькая армия, растянулись пешие, конные, обозы...

"Корнилов едет! Корнилов едет!" - несется по рядам сзади. "Полк, смирно! равнение направо!" Все смолкло, выравнялись ряды, повернулись головы... Быстро, крупной рысью едет Корнилов на светло-буланом английском коне. Маленькая фигура генерала уверенно и красиво сидит в седле, кругом него толпой скачут текинцы в громадных черных, белых папахах... Генерал поравнялся с нами. Слегка откинувшись, сдерживая коня, кричит резким, не идущим к его фигуре басом:

"Здравствуйте, молодцы, корниловцы!"

- "Здраем желаем, ваше высокдитс",- на ходу, нестройно, но громко и восторженно отвечают корниловцы. Генерал рысью пролетел, за ним перекатываются нестройные приветствия. Появление Корнилова, его вид, его обращение вызывают во всех чувство приподнятости, готовности к жертве. Корнилова любят, к нему благоговеют.

Останавливаясь, отдыхая, тянется армия... В белой дали показался табун диких коней. Пригнувшись, поскакали за ним кавалеристы... "Пускай поймают",- иронически ухмыляется верховой казак. Метнулся табун, в стороны понеслись молодые кони. Кавалеристы гоняются за ними, носятся по степи, но не поймать диких. На взмыленных, тяжело дышащих конях возвращаются к дороге... К вечеру пришли в Хомутовскую . По улицам мечутся квартирьеры. Не хватает хат. Люди разных частей переругиваются из-за помещений. Переночевали... Ранним утром торопятся, пьют чай, звенят, разбирая винтовки. Та-та-та - протрещало где-то. "Что это? пулемет?" - "Какой пулемет - на дворе что-то треснуло". На минуту все поверили. Но вот ясно затрещал пулемет, а за ним с визгом разорвались на улице две гранаты. "В ружье!" - командует полковник. "Большевики нагоняют",- думает каждый. По полосатым от тающего снега улицам бегут взволнованные люди. Вылетают из ворот обозные телеги, бессмысленно несясь вскачь. "Куда скачешь!" - кричат пехотинцы. "Эта обозная сволочь всегда панику делает!" Быстро идем на край станицы. Мимо нас скачет обоз, вон коляска с парой вороных коней - в ней генералы Эльснер и Деникин . А навстречу идет Корнилов с адъютантами.

"По обыкновению, наши разъезды прозевали, ничего серьезного, будьте спокойны, господа",- говорит генерал. Мы рассыпались в цепь за станицей. Редкие выстрелы винтовок, редко бьет артиллерия. Большевики ушли. Все смолкло. Опять идем по бескрайней белой степи... Один день похож на другой. И не отличить их, если б не весеннее солнце, начавшее заменять белизну ее - черными проталинами и ржавой зеленью... Прошли Кагальницкую, Мечетинскую, движемся в главных силах. Корнилов идет вместе с нами. То там, то сям запевают песни. Кругом дымится, потягивается от солнца уже черно-пегая степь. Приостановилась колонна. Около нее стоит Корнилов, в зеленом полушубке, в солдатской папахе, в солдатских сапогах,- задумался, смотрит вдаль, окруженный молодежью...

За войсками скрипит обоз. На телеге - группа штатских: братья Суворины с какой-то дамой. Подвода текинцев с Федором Баткиным . Трясется на подводе сотрудник "Русского слова" - Лембич. В маленькой коляске - ген. Алексеев с сыном... Едут кругом подвод прапорщики-женщины. Везут немногих раненых, взятых из Ростова, рядом идут сестры...

В Егорлыцкой - последней донской станице - дневка. Остановились у богатого казака. Хозяйка напекла блинов, пьем чай, разговариваем с хозяином.

"А какой у вас пай, хозяин?"

- "У нас, слава Богу,- медленно отвечает казак,- на казака пай 28 десятин пахоти, а луга общие".

- "Э, да вы буржуи настоящие".

- "Какие там буржуи... вот теперь расход большой,- продолжает хозяин,- снарядить двух меньших пришлось, за коней по полтысячи отдал... кто знает, время лихое - народ молодой, может, еще воевать придется". Помолчали. "

Ну, говорит у вас генерал Алексеев-то",- одобрительно покачивает головой хозяин.

"А что? речь, что ли, вам говорил?"

- "Говорил... до слез довел, сам плакал и казаки плакали, ей-Богу... Начал издалече, про нашу историю говорил, потом про войну, про теперешнее... Да я и не перескажу всего - больно хорошо".

- "А Корнилов говорил?"

- "Говорил, да он не красно, все ругался больше: мерзавцы, подлецы".-

"Это кого же?"

- "Кого? известно кого-большевиков, сказывал, что сам простой казак, ну да не красно он говорит... матрос после него говорил - хорошо, а лучше всех генерал Алексеев..."

Из станицы Егорлыцкой мы должны идти в Ставропольскую губернию. Всех интересует: как встретят не казаки? Ходят разные слухи: встретят с боем, встретят хлебом-солью. Стало известно: к Корнилову приезжала депутация из села Лежанки . Корнилов сказал ей: пропустите меня - будьте покойны, ничего плохого не сделаю, не пропустите - огнем встретите, за каждого убитого жестоко накажу. Депутация изъявила свою лояльность. Казалось, что все обстоит благополучно.

Ссылки: