Глушкова Татьяна (Вспоминания Л. Кумпан)

О Татьяне Глушковой, упомянутой в письме Тамары Юрьевны, хочется кое-что добавить. Таня - поэт, москвичка. Они встретились с Хмельницкой в Пушкинских Горах, подружились и осенью вернулись вместе в Петербург, где Таня некоторое время гостила у Т. Ю. В эту пору вся наша компания с ней познакомилась, мы не раз встречались и читали друг другу стихи. Хотелось бы еще ко всему сказанному добавить и новеллу о Тане Глушковой. Вернувшись той осенью из экспедиции, я пришла к Тамаре Юрьевне и у нее встретилась с Таней. Она была умна, интересна в разговоре, красива. Пришел в этот вечер к Т. Ю. и Дмитрий Евгеньевич Максимов с женой. Читали стихи - и я, и Таня. Супруга Максимова, Лина Яковлевна , пугала меня всегда своей истеричностью и непредсказуемостью поведения; была она неприлично ревнива, но славилась своим вкусом, тонкостью в суждении об искусстве, в том числе - разбиралась в поэзии. Мои стихи ей всегда нравились. Меня это несколько пугало, я не знала - радоваться этому или сокрушаться, ибо человеком она была крайне бестактным. Но Лидия Яковлевна Гинзбург меня не раз поучала: "Видите ли, Лена, конечно, Лина Яковлевна - очень тяжелый человек, и, может быть, прожить рядом с ней жизнь - это подвиг, но у нее есть черта, несколько искупающая эту неприятность, - она очень тонко чувствует искусство, так что, если она ваши стихи хвалит - отнеситесь к этому серьезно". Так вот... В тот вечер у Т. Ю., когда мы читали с Таней стихи, супруги Максимовы отреагировали неожиданно: они почти что хором хвалили меня и дружно ругали Таню. Стоит ли объяснять, в каком дурацком положении оказалась я и сколь для меня было все это неприятно! Похоже, что Дмитрий Евгеньевич ругал Таню, чтобы супруга не заподозрила, что он на нее положил глаз. Лина Яковлевна старалась, видимо, по этой же причине - желая уничтожить новую соперницу. Хозяйка дома чувствовала себя крайне неловко, а я просто не знала, куда деваться! Кончилось все это неожиданно - появлением мужа Тани... Тут все забыли про стихи, ибо вошел в комнату молодой человек необыкновенной, редкостной красоты. Я, впрочем, не шибко отреагировала на его явление. Он был не в моем вкусе. Это был тип цыганской красоты (может быть, в нем была примесь еврейской крови?), который меня совершенно не трогает, но остальные члены компании были в шоке, особенно - супруги Максимовы. Обиженная Таня и появившийся молодой человек сразу же собрались уходить (вдвоем они уже не могли ночевать у Т. Ю. и спешили к каким- то друзьям). Так и расстались мы с Таней навсегда, хотя эхо этого неудачного ее дебюта перед питерской публикой потом еще долго тревожило нас, долетая из Москвы. Думаю, что и ее такой крайний случай "воинственного русопятства", которым она вскоре прославилась в Москве, развившийся у нее бешеный антисемитизм плюс истая религиозность, тоже приправленная агрессивностью к инакомыслящим, - все это идет отчасти и от того вечера, когда мы с ней читали стихи у Тамары Хмельницкой. Тем более, что и красавец-муж вскоре ее оставил, как я слышала, поселив, надо думать, в ее душе еще большее раздражение. Но - вернемся в 1964 год и в Пушкинский заповедник.)

Ссылки: