Классон и администрация Гидроторфа

В августе внимательный к сотрудникам Р.Э. Классон направил проникновенное письмо упавшему духом Заведующему разработками Гидроторфа на Электропередаче Н.А. Березкину :

"Многоуважаемый Николай Александрович . Мы с большим огорчением узнали, что Вы считаете себя обиженным критикой Ваших отношений с персоналом Гидроторфа и даже считаете, что Вам надо уходить после этой критики. Мы просим Вас считать этот инцидент исчерпанным. Мы считаем Вашу работу очень ценной и нам было бы крайне обидно лишиться Вас как ценного работника, положившего много труда на работу по Гидроторфу в этом году, при крайне неблагоприятных условиях [дождливого сезона торфодобывания].

Ваше опасение, что ваши сослуживцы могут Вас винить в неудовлетворительной кампании этого года, совершенно неосновательны, так как неудача кампании объясняется недостатком [ровных] полей, на что именно Вы в первую очередь указывали и подчеркивали недостаток полей для предложенной программы [торфодобывания]. В конце концов, Вы подчинились неизбежности и сделали, что возможно было, чтобы с недостаточным количеством полей [сушки] произвести большую работу. Поэтому мы просим Вас по-прежнему продолжать работу у нас на Электропередаче, имея ввиду, что никаких упреков по отношению к Вам не выдвигается и вашу работу все мы очень ценим".

И тут же - строгий циркуляр на Электропередачу:

"Во время отсутствия Н.А. Березкина сушка торфа была поручена Федору Васильевичу Круглову . Распоряжения Ф.В. Круглова привели меня в ужас: оказалось, что потеряно два драгоценных дня, солнечных, с сильным ветром, в течение которых он направил 350 женщин не на подъем торфа, а на полировку новых полей, никому сейчас не нужных. Такое распоряжение показывает полное непонимание интересов Гидроторфа, и потому я прошу никогда Ф.В. Круглова не оставлять заместителем [Н.А. Березкина] и распорядителем сушки, а лишь поручать ему исполнительские функции".

Р.Э. Классон ценил и поддерживал переживающих за дело людей и задвигал бестолковых администраторов! Которые в данном случае направили торфушек не на остро необходимую переноску торфяных кирпичей с поля сушки и укладку их в т.н. клетки для их окончательной просушки, а на малоактуальное в тот момент выравнивание будущих полей сушки.

Требованием деловитости и полным неприятием бестолковости наполнен и августовский циркуляр нашего героя в связи с приключениями монтера Биттера (точнее, его паспорта):

"Дело с пересылкой паспорта монтеру Биттеру проведено было так нелепо всеми заинтересованными лицами, что я к сожалению не могу обойти его молчанием и должен в назидание всему Гидроторфу это дело изложить. Управлению Гидроторфу было известно, что необходимо спешно получить паспорт для монтера Биттера со всеми необходимыми визами. В пятницу этот паспорт был получен и в субботу утром направлен в Электропередачу для вручения Биттеру. Это было первой ошибкой - незачем было посылать паспорт в Электропередачу, так как там он никому не нужен, а надо было держать его в Москве. Но раз он был послан, надо было об этом сообщить по телефону. Этого сделано не было. Биттер в субботу со мной поехал в Москву, и мы в дороге встретили инж. Мокршанского, который вез паспорт Биттеру, таким образом, паспорт и Биттер разминулись. Надо было вернуть паспорт в Москву, и мы получили извещение, что паспорт едет обратно в Москву с [агентом] Солдатовым на поезде. Утром в воскресенье я поднял тревогу, что паспорта нет, но никто не знал в чем дело. Наконец, в 11 часов я добился результата: оказалось, что паспорт поехал на автомобиле с инженером Калачевым, который должен был доставить его мне. Но инж. Калачев проехал мимо моей квартиры, не отдав мне паспорта. Мотивировка была та, что он не хотел меня беспокоить, думая, что я сплю - это в половине одиннадцатого часа дня! Наконец паспорт был получен, но оказалось, что на нем нет ни латвийской, ни литовской визы и что гр. Медынцев, которому все это дело было поручено, ввел всех в заблуждение, заявив, что все визы получены. Билет на вчера был куплен до Риги и пропал благодаря небрежности гр. Медынцева. У нас очень много говорят всегда об ответственности, но фактически никакой ответственности за совершенные проступки обычно не бывает. Поэтому на этот раз я предлагаю ввести реальную ответственность - взыскать с гр. Медынцева половину стоимости билета, взятого для Биттера и пропавшего по его вине. Мне очень стыдно перед Биттером, который конечно будет рассказывать за границей, какие у нас порядки. Действительно, все заинтересованные лица вели себя до последней степени неделовито. Поэтому я покорнейше прошу впредь усвоить себе более деловой образ действий".

Здесь можно предположить, что "паспорт и Биттер разминулись" по следующим обстоятельствам: монтер-немец во время этой встречи из автомобиля не выходил, поэтому у Р.Э. Классона и не возник случай представить его Б.В. Мокршанскому, который тогда бы и сказал про паспорт Биттера.

В ноябре 1923-го Р.Э. Классон отправил на завод по искусственному обезвоживанию торфа такой циркуляр: "Ввиду того, что в настоящее время идет пуск завода и этот пуск, естественно, затянется на продолжительное время, необходимо вести дневник ежедневно совершаемых работ с тем, чтобы потом можно было сказать, когда и какая машина пускалась в ход, почему она не пошла и что на ней надо было переделать. Такой дневник вообще необходимо было вести с самого начала постройки завода, и если бы он велся все время, то отчетность наша была значительно облегчена. Мы могли бы тогда указать, что мы месяцами стояли из-за недостатка того или другого материала и что потому пуск в ход затянулся так долго. Дневник надо вести не подробно, лишь было бы из него видно, что происходит на заводе каждый день".

Вполне системный документ, хотя и до этого два раз в месяц Управление Гидроторфа получало краткий технический отчет о ходе сооружения завода и монтажа оборудования.

В декабре 1923-го на завод, Главному Механику Александру Георгиевичу Штумпфу была отправлена очередная директива весьма Ответственного Руководителя Гидроторфа:

"Я прошу Вас принять меры к тому, чтобы во время работы большого пресса Мадрук на нем никогда не оставалось никаких металлических предметов, вроде гаечных ключей, отверток и пр., которые при вращении пресса от сотрясения могли бы свалиться, попасть в механизм пресса и разрушить его. За этим надо очень следить и лучше всего приготовить специальные доски на стене, на которых все нужные инструменты были бы размещены, и пресс пускать только после того, как весь инструмент с него будет снят и опасность от случайного попадания в него посторонних предметов будет устранена".

Здесь поневоле напрашивается историческая параллель с эпизодом, который приключился в Баку с С.Я. Аллилуевым и Р.Э. Классоном (см. главу "Особенности Бакинского колорита" ).