Зарубежные путешествия С.Н. Мотовиловой закончились

Наконец, зарубежные путешествия С.Н. Мотовиловой закончились:

"В 1913 году я (увы!) в последний раз приехала из-за границы. Искала себе комнату в Петербурге, зашла к [бывшей подруге тети Сони ] Лидии Михайловне Щетковской . Она уговорила меня взять у нее комнату. Комната ее очень хорошая, со старинной мебелью, была мне слишком дорога, и Лидия Михайловна предложила мне, кроме "небольшой" платы учить французскому языку ее воспитанников".

В своих тогдашних письмах матери и сестре Зинаиде в Швейцарию и Париж этот эпизод разворачивается не на одном десятке страниц ( главка "Письма родным за 1912-14 гг. из Воспоминаний С.Н. Мотовиловой ).

Это и борьба нашей героини за то, чтобы "встать на ноги" и получить очередное образование, теперь на метеорологических курсах (обучение на которых было смешанным), и летняя практика на опытной станции в Курской губернии (в весьма патриархальном имении помещиков Вангенгеймов), и скандалы с квартирной хозяйкой Лидией Михайловной Щетковской. Это и переживания по поводу растущих вдали от нее племянников и невежливого поведения "несостоявшегося жениха" С.В. Андропова .

В предвоенном июле 1914-го наша героиня оказалась в Киеве , где родственники, уезжая за границу, оставили всю свою многочисленную мебель на складе (155 предметов!). Здесь она заплатила за хранение этой мебели, предварительно получив перевод от Алины Антоновны из Швейцарии: "Паспорт обменен, в складе была, значит, жду только денег, чтобы внести за мебель и поехать дальше. <...> Я хотела бы войны. Во-первых, мы должны вступиться за Сербию, во-вторых, я люблю события. Здесь сейчас масса военных, и я с удивлением вижу вполне серьезные, человеческие лица. <...> Деньги же я хотела бы получить, чтоб внести 120 р. за мебель, а то я, право, боюсь, что они ее продадут, и потом, чтоб быть обеспеченной деньгами на даль-нейшее. <...> Ехать теперь в Петербург, думаю, не имеет ни малейшего смысла. Как получу деньги, буду искать себе местожительство в Киеве или возле Киева. <...> Милая Мама. Деньги получила. Ура!"

По-видимому, из-за войны с немцем С.Н. Мотовилова после продолжительного отдыха в Крыму в Киев не вернулась и опять уехала в Петербург-Петроград, и опять-таки погрузилась в свою многострадальную учебу. Приведем здесь лишь концовку этого периода: <...> Курсы кончаются через три дня. Милая Мама. <...> А я вчера приняла новое решение: хочу уехать из Петербурга. Курсы уже кончились, так что ничто меня не удерживает здесь, между тем со мной что-то совсем неладное: второй месяц не сплю.

<...> Потому ли что мало бываю на воздухе, мало хожу - не знаю, но я худею, бледнею и становлюсь нервнее. Ну, вот и решила поехать куда- нибудь в Финляндию, подышать свежим воздухом.

И наша героиня в конце декабря 1914-го оказалась в Финляндии ( главка "Письма родным за 1914-15 гг." \ Воспоминаний С.Н. Мотовиловой ) . Приведем, опять-таки, концовку этого периода:

<...> Я думаю, все же моя идея уехать в Финляндию и деревню была неглупая. Но лучше было бы вглубь Финляндии, где пансион уже не 3 рубля, а 3-4 марки и "яйца не вонючие". Даже мой путеводитель Грэнхаген (К Б. Грэнхаген. Спутник по Финляндии. СПб, 1913.) (у которого, увы, больше декламаторства и нападок на "обрусителей" или гимнов в пользу свободы печати, чем ценных указаний) подчеркивает разницу между настоящей Финляндией и Финляндией близ России. Это де "русский административный произвол" раздеморализовал вообще, по его, идеальных финляндцев!<...>.

В "Воспоминаниях С.Н. Мотовиловой" имеется главка "Как я стала библиотекарем" . Вот узловые эпизоды этой весьма важной для нее в будущем деятельности:

Зиму 1914-1915 года я проводила в Финляндии в Уси-Кирке . <...> Прочтя в Уси-Кирке о библиотечных курсах в Москве , узнав, что занятия на них продлятся всего четыре-шесть недель - точно теперь не помню - я решила поехать на курсы. <...> Весной 1915 года я приехала в Москву. Это был второй год войны. <...> Раздевшись и разложив свои вещи, я помчалась в университет Шанявского . Раньше я страшно радовалась его открытию: университет, в котором сможет учиться всякий желающий, без дипломов, без всяких бумаг! <...> Слушатели съехались. Лекции начались. И у слушателей, и у преподавателей был какой-то особый душевный подъем. То ли все приехавшие из провинции люди радовались, что попали в Москву, то ли они были горды выполняемой ими миссией - нести знания в широкие народные массы. Курсы были прекрасно организованы. Нам выдавались различные печатные материалы, помогавшие в наших занятиях. Лекции происходили точно в назначенные часы, руководители практических занятий были особенно внимательны. Вообще чувствовалась какая-то не официальность, а налаженность и деловитость.

Несомненно, этот характер в курсы вносила организатор их - Любовь Борисовна Хавкина . <...> Ей было тогда около сорока лет. <...>

Она была организатором этих курсов и к своему делу относилась с энтузиазмом. Этот энтузиазм невольно передавался всем окружающим. <...> Через год по окончании курсов я стала работать в Самаре . Заведовала там библиотекой. По дороге туда я заехала в Москву к Хавкиной, она снабдила меня ящиками, карточками, формулярами десяти цветов. В это лето по дороге в Саратов Л.Б. заезжала ко мне в Самару, видела мою маленькую библиотеку.

Весной 1917 года она вызвала меня в Москву и помогла мне поступить инструктором по библиотечному делу Московского земства, потом я недолго проработала вместе с ней в Совете рабочих депутатов Московской губернии, откуда, по просьбе Крупской , перешла в Комиссариат просвещения . В 1918 году я уехала в Киев и с тех пор работала в Киеве. С Хавкиной все эти годы мы были связаны.

Ссылки: