Пуски противоракет В-1000 с заданной траекторией (ЗТПР)

Для системы "А" наиболее важными событиями 1958 года были начало проводок баллистических ракет станцией дальнего обнаружения "Дунай-2" и начало пусков противоракет В-1000 с временной стартовой позиции. Правда, первый пуск, состоявшийся 16 октября, был бросковым, то есть с рулями, заклиненными в нейтральном положении, без аппаратной начинки и без горючего второй ступени, - все это было заменено весовыми эквивалентами с соблюдением реальной центровки изделия, - так что фактически работал только пороховой ускоритель, который дал начальный разгон аэродинамически-весовому макету второй ступени. Вторая ступень развалилась на множество кусков, усеявших полосу степи вдоль директрисы стрельбы. При виде этих кусков мне почему-то пришло на ум пушкинское:

"О поле, кто тебя усеял?

Между тем представители ОКБ-2 деловито отбирали и грузили в автомашину наиболее интересные для анализа куски. Зам. главного конструктора ракеты то ли в шутку, то ли всерьез уверял всех присутствовавших, что все прошло как задумано, поэтому "прошу без паники".

Вообще надо сказать, что в 1958 году по-настоящему закипела жизнь на всех объектах будущей системы "А". Шел, монтаж аппаратуры, ее отладки по частям, стыковка, - со всеми положенными при таких работах неполадками, которые у разработчиков известны под такими образными названиями, как "бобик", "утык", "чехол", "затыр" и даже какой-то "бэмс". И все эти прелести словно бы совершенствуются от одного этапа работы к другому.

Приведу пример с переходом к этапу пусков противоракет по траектории, задаваемой от ЭВМ по линии передачи данных протяженностью 100 километров. Казалось бы, все, как говорят, "до звона" проверено: противоракета летала с управлением от своего автономного программника и от наземной станции передачи команд, ЭВМ много раз проверена, и теперь новым элементом в испытаниях, по существу, является радиорелейная линия, к которой все привыкли как к самому надежному элементу системы "А". И действительно, пуск ракеты 12 мая 1960 года прошел нормально, видно было, что она "слушается" передаваемых ей на борт команд от ЭВМ. Вдруг связь с бортовыми радиосредствами прерывается, от наблюдательных пунктов поступает доклад: изделие разрушилось в полете. Зам. главного конструктора Г.Ф. Бондзик , привыкший во всех неполадках винить радистов, приуныл: радио - не тот рыжий, на которого можно свалить поломку ракеты. Придется ждать, пока доставят телеметрические записи. Но вскоре на КП вбегает зам. главного конструктора В.С. Бурцев , обращается ко мне и начальнику полигона С.Д. Дорохову :

- Товарищи генералы, ракета не виновата. Это мы, наша машина ее сломала. Вот посмотрите на график, выведенный от ЭВМ: из-за какого-то сбоя машина на короткое время выдала вместо заданной по программе сильно увеличенную команду. Видно, от этого произошел заброс рулей, ракета получила аварийную перегрузку и разрушилась.

- Что надо сделать, чтобы такое не повторялось? - спросил у меня Дорохов.

- Нужны три вещи: первая - введем в программу ЗВМ ограничение, чтобы при никаких условиях команда на ракету выдавалась не более заданной заранее безопасной величины, а вторая - ввести на ракете механическое ограничение отклонения рулей.

- Но это две, как вы сказали, вещи. А в чем заключается третья?

- Третья - не допускать присутствия на подобных работах генералов. Ибо существует генеральский эффект: аппаратура не выдерживает их присутствия и ломается. А нас здесь аж двое.

После первого пуска по программе ЗТПР (заданная траектория противоракеты) 12 мая, когда ЭВМ "поломала" противоракету, мы сделали еще 10 пусков по этой программе, которые прошли нормально. После этого перешли к пускам противоракет по условным целям, имитируемым по параметрам траекторий, заложенных в памяти ЭВМ (сокращенно - программа БРУЦ, боевая работа по условной цели ). Этим пускам каждый раз предшествовало моделирование на электронной аппаратуре процесса наведения противоракеты на цель и выбор параметров боевой программы ЭВМ, реализующей этот процесс. Этим занимались наши теоретики, возглавляемые О.В. Голубеевым . Однако долгое время не удавалось получить хорошее качество наведения. Система наведения напоминала человека, который старается держать прицел на центр мишени, но из-за дрожания рук на самом деле все время блуждает стволом вокруг этого центра. Эту дрожь, или колебательность контура управления, надо было устранить, - но как?

Нужный для этого набор параметров контура управления при моделировании и анализе пусков удалось найти инженеру-теоретику Свечкопалу , и он показал мне результаты моделирования и предложения по вводу нового набора параметров к очередному пуску. Пуск прошел блестяще, колебательность исчезла. Но Голубееву не понравилось, что Свечкопал вышел со своим предложением ко мне, минуя его, как начальника лаборатории. За такое дело (хотя и не объясняя причин) он включил Свечкопала в список на вылет в Москву ближайшим самолетом. Мне об этом доложили как о несправедливом решении друзья Свечкопала, и я почти перед самым вылетом московского самолета отменил решение Голубеева. См. О диссертациях и завлабах в "почтовых ящиках" (история с Голубеевым)

Ссылки: