После успеха системы "А" ее "враги" стали предлагать свои системы ПРО

Но осуществиться замыслам по развитию системы "А" не было суждено из-за процессов по тематике ПРО, вызванных неожиданными для многих результатами испытаний системы "А". Если раньше бытовало мнение, что ПРО - это такая же глупость, как стрельба снарядом по снаряду, то теперь у тех же скептиков появилось желание "застолбить" эту ставшую престижной тематику за собой. Но для этого надо было убрать из ПРО первопроходцев, на которых повели дружную атаку все новоявленные энтузиасты ПРО.

Как грибы после дождя стали появляться дилетантские прожекты, поощряемые и поднимаемые на щит самим министром, соблазнительные для военного заказчика. Однако для дезавуирования системы "А" были запущены не только прожекты, но и нечто материальное.

Летом 1961 года на полигоне в моем кабинете появился незнакомый мне человек, представился, что он - Плешаков Петр Степанович , прибыл сюда для испытаний средств преодоления ПРО , просит моего содействия. Будут запущены на противоракетный полигон баллистические ракеты, оснащенные надлежащим образом, и надо посмотреть, как это отразится на работе радиолокаторов системы "А". Я согласился помочь, но попросил, чтобы меня ознакомили с тем, что представляют собой средства преодоления ПРО, которыми хотят забить наши локаторы. Плешаков замялся, но я сказал, что проводить испытания кота в мешке мы не будем. Тогда, ссылаясь на секретность, он согласился ознакомить со своими изделиями только одного меня и тут же на словах рассказал идею построения этих изделий, разрабатываемых под шифрами "Верба", "Кактус" и "Крот". Первым испытывалось изделие "Верба" - ложные цели надувного типа. Из рассказов Плешакова я понял, что отраженные от них радиосигналы будут более спокойными, чем быстро пульсирующие сигналы от головки и корпуса баллистической ракеты. Этот признак "Вербы" был указан в инструкции операторам радиолокаторов, так что с учетом запрета на захват "вербовых" сигналов в остальном работа операторов ничем не должна отличаться от работы по привычной для них парной цели: головная часть - корпус. После множества проведенных пусков операторы безошибочно научились различать друг от друга сигналы от головной части и корпуса по признакам, которые постигаются только опытом и не могут быть описаны словами. Поэтому в инструкциях мы и не пытались давать такое описание. Однако на этот раз командование полигона потребовало от меня ввести его в инструкцию.

Я попытался записать, что "захвату на автосопровождение подлежит сигнал, который по опыту предыдущих работ идентифицируется как сигнал от головной части". Но полигон стоял на своем: давай признаки. И я сдался, записав в инструкцию, что "захвату на автосопровождение подлежит тот из двух "невербных" сигналов, который соответствует объекту, летящему впереди другого". Этот признак не исключал возможности ошибки, так как при определенных пространственных ракурсах корпуса во время его увода он мог оказаться на траектории и впереди головной части. Однако при любых условиях за "Вербу" мы не зацепимся, и я дал команду готовить противоракеты для стрельбы по "вербной" ракете Р-5 . Независимо от того, поразим ли мы головную часть или корпус, - все равно это будет вещественное доказательство того, что от ложных целей мы благополучно отделались. Во время работы по "вербной" Р-5 с локаторов на центральный пульт системы "А" по громкоговорящей связи шли взволнованные доклады:

- Сработали по инструкции, но надо явно наоборот! Но центр отвечал:

- Прекратить разговоры, выполнять инструкцию! Между тем все шло четко по боевому алгоритму системы "А". Вот уже зарычали в динамике ЭВМ подшиваловские итерации, сейчас на табло высветится "Пуск" - и противоракета устремится на перехват корпуса Р-5. И тут мне подумалось, что это даже к лучшему, что мы сейчас жахнем по корпусу, в котором наверняка есть остатки топлива, последует их взрыв в точке встречи, и это будет полезное зрелище для незадачливого Плешакова, чтоб знал, какие могут быть на вербе груши. Так оно и произошло, и на этом закончились испытания "Вербы".

С помехами типа "Кактус" дело обстояло еще проще: они просто не раскрылись на траектории ракеты Р-5. "Крот" представлял собой аппаратуру активных помех, специально созданную в диапазоне частот радиолокаторов системы "А". Он был рассчитан на выдачу шумовых посылок в ответ на каждый зондирующий импульс локатора. В качестве контрмеры мы ввели впереди каждого зондирующего импульса короткий "импульс подначки", провоцирующий выдачу помехи до прихода зондирующего импульса. Таким образом, радиолокатор нормально сопровождал цель, в то время как помеха работала, зацепившись за "подначку". В другом пуске мы запустили "подначку" с высокой частотой следования импульсов, от чего "Крот" словно бы захлебнулся и вообще замолк. Как говорили наши ребята, "Крот" сдох. Таким было начало нашего знакомства с будущим заместителем министра, а затем министром радиопромышленности СССР , отстранившим меня от ПРО . Я, конечно, мог отказаться вести работы с изделиями Плешакова, ссылаясь на то, что в нынешнем их виде средства системы "А" не рассчитаны на работу в условиях помех, что помехозащищенность средств ПРО видится нам как фундаментальная задача специальной программы дальнейших работ. Можно было сослаться на отсутствие указаний сверху, на отсутствие программы и методики проведения работ с этими изделиями.

Можно было затеять бумажную волокиту по любому из этих поводов, но мне представлялось более эффективным без бумаг, прямо на "железках" системы "А", отучить и Плешакова, и тех, кто его подослал, соваться к нам с халтурными помехами. Между тем академик Александр Львович Минц после пуска 4 марта стал жаловаться в различные московские инстанции, что я в системе "А" игнорирую его РЛС ЦСО-П , не включаю ее в комплексные работы.

На многочисленные звонки по этому поводу из Москвы я отвечал, что готов хоть сию минуту провести пуск баллистической ракеты при подключенной к системе станции Минца, пусть Александр Львович сам назначит время ее готовности к такой работе. Однако и военные, и сами сотрудники Александра Львовича подтвердили, что станция не готова работать в системе "А".

Это не было для нас новостью, так как мы располагали записанной на магнитных лентах информацией станции ЦСО-П при ранее проведенных пусках. Так как записи были сделаны факультативно, то я не считал возможным односторонне объявлять официально наши выводы по ЦСО-П, но везде где мог заявлял, что для системы ИС эта станция непригодна. Однако поскольку меня никто об этом не спрашивал, то мои заявления воспринимались как "подрывная деятельность" против системы ИС. Видимо, чтобы пресечь такую деятельность и при "встряхивающем" действии пуска 4 марта, был ускорен выпуск Постановления ЦК КПСС и Совмина СССР о создании системы ИС с использованием в ней РЛС ЦСО-П. Этим как бы подводилась черта под словесными баталиями и давалось добро на бессмысленные затраты средств на невыгодные РЛС, прототип которых вскормлен формально в составе системы "А", то есть под моим - как ее генерального конструктора - ведением. Дело оборачивалось таким образом, что я уже не имел права не объявить официально имеющиеся у меня данные о неудовлетворительных точностных характеристиках станции ЦСО-П. Тем более что ровно через год А.Л. Минцу удалось "пристроить" эти же станции для узлов раннего предупреждения о ракетном нападении в районе Мурманска и Риги ( РО-1 и РО-2 ).

Ссылки: