Шарипова Фарида Сабировна

Фарида Сабировна Шарипова повсюду, где бы ни находилась, становилась сразу самой заметной личностью. В Алмазной экспедиции появилась она в период ее формирования, в конце тридцатых годов, оказавшись в ней первой женщиной. Сам по себе факт этот вскоре забылся, а вот об особенностях ее своеобразного характера складывались легенды. Характером отличалась она очень неровным, вздорным, раздражительным и несдержанным. Мгновенно могла вспылить, учинить шумный скандал, наговорив много лишних и обидных слов. Вместе с тем быстро остывала, первой шла на примирение, с легким юмором припоминая подробности вспыхнувшей ссоры и прочно про нее забывая. Продолжаться такой мир мог недолго, и никто бы не поручился, что ссора не вспыхнет вновь по прошествии краткого времени по другому поводу. В этом отношении ладить с ней было тяжело, а предугадать поступки невозможно. Человеком она была непредсказуемым, с неподвластными никакой логике действиями. Везде, где ей приходилось работать, нельзя найти человека, с которым не возникало бы у нее конфликтов, причем настолько серьезных, что они неминуемо должны были завершаться окончательным и бесповоротным разрывом. Однако такого не происходило. Она обладала редкостной способностью с легкостью признавать свою вину и не хранить подолгу зла.

Именно Фарида, со многими отрицательными сторонами характера, стала тем основным стержнем, вокруг которого объединилось и сдружилось первое поколение алмазников. Она всех знала, у каждого побывала дома, перезнакомившись со всеми членами семьи и даже соседями. Подкупающе непосредственная, обладавшая большим чувством юмора, с хорошо подвешенным языком, Фарида могла быть обаятельной, и ей обычно прощались ее беспардонные, вздорные скандалы. При всей своей вспыльчивости и неуравновешенности бывала отзывчивой, опекала каких-то случайных одиноких старушек, разговорившись с ними на улице, заботилась о бездомных животных. Особенно любила собак, хотя своих никогда не заводила, а для уличных не ленилась регулярно приносить пишу, часто ошеломляя близких знакомых своим внезапным появлением в сопровождении собачьей своры.

Легкость, с которой Фарида завязывала новые знакомства, была поразительной и великолепной. Знакомилась где угодно: в троллейбусах, санаториях, просто на улице, быстро вовлекая новых знакомых в сложившуюся уже компанию и постоянно ее расширяя. Круг знакомых был у нее обширен и чрезвычайно разнообразен, в него входили известные дипломаты, писатели, художники, такие далекие от геологии люди, как главный конструктор завода ЗИЛ или прославленный скульптор Е. В. Вучетич. Вместе с ближайшим помощником и соавтором М. Постниковым они создавали тогда знаменитые мемориалы на Мамаевом кургане Сталинграда и в Трептов-парке Берлина. Отдыхая на юге, перезнакомилась с популярной футбольной командой сезона и, пока не охладела к футболу целый месяц таскала за собой на все их игры и тренировки. Пестрый крут знакомых не объяснялся стремлением коллекционировать знаменитостей, ее просто интересовали разные люди, легко с ними знакомясь, она останавливала внимание на наиболее интересных и значительных, щедро пополняя их обществом своих постоянных друзей. Благодаря Фариде алмазная компания постоянно пополнялась яркими личностями.

Биография у Фариды трудная, хотя вполне типичная для поколения тридцатых - сороковых годов. Вероятно, ее бешеный характер в равной степени складывался из восточного темперамента и трагической судьбы семьи. Ее отец Сабир Шарипович Шарипов , по национальности татарин, постоянно проживавший в Казахстане, считался одним из первых советских писателей этой республики. Карьера отца закончилась стандартным обвинением в шпионаже с последовавшим расстрелом .

Мать была малограмотной, малокультурной женщиной, занимавшейся домашними делами. После ареста мужа и коренной ломки семейного уклада находилась в полнейшей растерянности. Она вообще-то плоховато соображала, в данном же случае никто не мог объяснить ей причин такой несправедливости, и под бременем обрушившегося несчастья она вскоре тяжело заболела. К матери Фарида относилась с нежной любовью и трогательной заботливостью.

Изыскивая всевозможные пути для приобретения необходимых дефицитных лекарств для матери, она могла вдрызг переругаться с теми, кто, по ее мнению, способен был их достать. В Москве оставлять мать было не с кем, и, уезжая в экспедиции, Фариде приходилось забирать ее с собой, поручая заботам местных хозяек селений, поблизости от которых проводилась работа. Это стоило больших финансовых и нервных затрат, что также накладывало отпечаток на Фаридин характер.

Красивой назвать ее было бы затруднительно, но того, что называется "шармом", имелось с избытком. Зато три ее брата были писаными красавцами. Отец позаимствовал для них имена из популярных романов для юношества, назвав Эдгаром, Раулем и Рауфом. Все трое пошли по стопам отца, став инженерами-нефтяниками. В 1943 году два брата почти одновременно погибли на разных фронтах. Это страшное известие докатилось до Кусьи-Александровского в то время, когда мы собирались возвращаться в Москву. В экспедиции никто не решался сообщать Фариде о гибели братьев, зная, как нежно она их любила.

Она рвалась в Москву к ранее отправленной туда матери, но, не имея пропуска на въезд, без которого не могла приобрести билетов, понадеялась спрятаться среди наших вещей. Большую часть пути ей пришлось просидеть под нижней полкой, втиснувшись между чемоданами. В таких условиях сообщать о постигшем ее горе нам с сестрой представлялось немыслимым. А она на долгие годы затаила обиду за то, что не нашли способа предупредить о случившемся еще до приезда в Москву.

Только один полевой сезон находилась она в роли моего непосредственного начальника, и этого было более чем достаточно... В следующие годы административное ее рвение сразу же пресекалось разумной сдержанностью Э.И. Равского , и под его недремлющим оком нам вполне мирно удавалось сосуществовать в тяжелейших полевых условиях. Большой заинтересованности работой у Фариды не наблюдалось, хотя делала все быстро и четко, однако усидчивость и терпение были противопоказаны для ее темпераментной, порывистой натуры. Организационную и наиболее неприятную сторону экспедиционной жизни она обычно брала на себя. Тут находилась в своей стихии, предусмотрительно учитывая мелочи, энергично выколачивая необходимое и великолепно справляясь с возложенными на саму себя обязанностями. Благодаря ее расторопности и пронырливости мы первыми уезжали в экспедиции и первыми же возвращались в Москву на камеральные работы. При ее взрывном характере возникала угроза испорченных отношений с людьми, от которых зависело получение продуктов и транспорта, а без ее пробойной силы полевые работы растягивались на продолжительное время и приносили много дополнительных трудностей. Еще в университете Фарида была бессменной чемпионкой по плаванию, надолго сохранив прекрасную спортивную форму.

В роковом 1941 году неожиданно для себя и для всех окружающих она вдруг решил узаконить свои затянувшиеся с Эдом Равским отношения. В то время он работал в геоморфологической партии Д. В. Борисевича , находился в продолжительном таежно маршруте и, как было принято, оставлял все документ на сохранение в поселке. Не дождавшись его возвращения, Фарида прихватила с собой оба паспорта, а для большей убедительности еще и кусок обмененной на ковер говядины и со всем этим состоянием заявилась в сельсовет. Там потребовала, чтобы законным порядком были зарегистрированы их фактически брачные отношения. С подобными заявлениями в здешний сельсовет никогда не обращались, ошарашенные исполнители закона попытались протестовать, но аппетитный кусочек говядины уладил возникшие недоразумения. С этого момента из Шариповой она превратилась в Равскую, а ничего не подозревавший Эд, вернувшись из маршрута, с удивлением узнал, что стал законным супругом. Среди алмазников они были единственной парой под одной фамилией. Событие это, естественно, не могло оставаться в тайне от жителей поселка и очень быстро распространилось среди алмазников. Посмеиваясь, каждый норовил поинтересоваться, действительно ли таким ловким маневром удалось ей женить на себе Равского. Навязчивые вопросы доводили ее до бешенства, и впредь на многие годы на эту тему было наложено табу. Природный юмор помог ей с годами посмотреть на произошедшее в ином свете, она сама, и очень охотно, в юмористических тонах стала рассказывать про свое уникальное замужество, тщательно корректируя отдельные детали и никогда не вспоминая про аппетитный кусочек мяса.

Ссылки: