103 движется к испытаниям

Источник: Кербер Леонид Львович. Туполевская шарага  

Процесс создания 103-ей шел вне наших эмоций, сам по себе. Из синек в цехах рождались детали, они сливались в подсборки, из тех появлялись (пропуск.-Ред.) и постепенно еще не рожденная машина размещалась на полках складов. В огромном сборочном цехе - гордости Туполева - собирали стапели. А.Н. говорил, что, когда его проектировали и строили, не было человека, который бы язвительно не вопрошал: "Кому нужен этот аэродром под крышей, какие самолеты вы собираетесь строить в нем?" Среди ферм стапелей уже вырисовывалась хищная морда передней кабины, удивительно легкое и изящное оперение, мощный кессонный центроплан с длинным, скошенным для выхода бомб на пикировании люком, красивые отъемы крыльев, хвостовая часть фюзеляжа совершенной формы, мотогондолы и удивительно стройные шасси. Без преувеличения можно сказать, что внешние формы опытной 103 были верхом изящества. Несомненно, этому способствовало, что, стремясь выжать из машины максимум возможностей, Туполев обжал ее до предела. Это обстоятельство вызвало несколько конфликтов. В машине было действительно тесно, ни одного лишнего дюйма, и несмотря на это "старик" требовал еще и эстетики. Был такой случай. Вечером два зэка зашли в макетный цех. Обычно в это время там никого не было, но их поразило, что в кабине самолета раздавался треск, затем, описывая параболу, из нее вылетал какой-либо предмет и с треском падал на пол. Когда они поднялись на леса, окружавшие машину, выяснилось, что это Главный ее облагораживает. Можно было расслышать, как он довольно четко, правда, вполголоса разговаривал сам с собой: "Что за бардак, понатыкали каждый свое. Не интерьер, а.......! Человек здесь будет жить, работать, а порой и умирать, а они вместо того, чтобы сделать ее уютной и манящей, натворили Бог знает что!" С этими словами очередная панель, щиток или пульт, жалобно проскрипев отдираемыми гвоздями и описав дугу, покидала кабину. Если в таких случаях кто- либо говорил: "Андрей Николаевич, но ведь план, сроки, чертежи", - он резко перебивал: "А разве в плане сказано, что надо делать гадко?" Еще раз, уже в который, принимаемся за интерьер. Появляется необходимость истребовать из производства чертежи для переделки. Об этом узнает Балашов, нас вызывают: "Это еще что за новости, никаких переделок, что еще за "интерьер", выдумываете какие-то слова, какой No чертежа этого "интерьера", принесите его мне на стол". Но Туполев неумолим и требует шлифовки. Мучаясь и потея, захватывая вечера и часть ночи, находим новые решения. Можно было бы сказать, что тюрьма не лучшее место для поисков оригинальных решений. Возможно, но даже тут "старик" не хотел отходить от своих принципов. Время - песочные часы, неумолимо тоненькая струйка песка отсчитывает месяцы и годы. Колонны вермахта уже продефилировали по Польше. Риббентроп в Москве. Заключен пресловутый пакт двух самых крупных тиранов. В четвертый раз они разделили многострадальную страну Коперника, Шопена и Мицкевича. Пикирующие бомбардировщики сеют смерть и разрушение, гремят оркестры "Хорст Вессель". Гиммлер строит Освенцим и Треблинку, на границах Фландрии, Эльзаса, в Арденнах - Манштейн, Гудериан, Клейст сосредоточивают клинья. Одни мы, изгои, арестанты, з/к, падлы, не понимаем ничего, но чувствуем, что мир катится в пропасть. Ввели десятичасовой рабочий день, многие радуются, меньше времени для тягостных раздумий.

Самолет 103 вытащили из стапелей, состыковали и начали начинку его оборудованием. И днем и вечером десятки нумерованных конструкторов, каждый со своим "тягачом", облепили самолет так, что в него не протиснешься. Возник кризис на "тягачей". К этому времени в цехах шла работа по всем трем самолетам - 103 начиняли оборудованием; пикирующую сотку собирали, а по 102 изготовляли детали. Возвращаясь из цехов, мы рассказывали главным, что рабочие жалуются: "вызывают утром, а вы приходите вечером". Трое главных - Петляков , Мясищев и Туполев - выступили с предложением "один тягач на двух арестованных". Предложение было отвергнуто, - тягач берет арестанта под расписку, а за двумя он уследить не может! Тогда главные попросили Кутепова увеличить их количество. Оказалось, и это невозможно. Ресурсы квалифицированных исчерпаны, а для обучения собак (по-видимому это вызывалось равенством интеллектов), требовалось шесть месяцев.

"Руководство" выдвинуло контрпредложение - "уплотнить время пребывания з/к в производстве". Началась спешка и неизбежные в таких случаях конфузы, последствия которых мы предвидеть не смогли. На 103- ей перепутали трубки к гидромеханизму уборки шасси, одна нога убиралась, в то время как другая выпускалась. Посмеяться и переключить, но не тут-то было. По звонку "тягача" прибыли Балашов и Крючков. "Руководство" водит по схеме пальцами и силится разобраться, на А.Р. Бонина начинают посматривать косо, он волнуется, время идет, рабочие сердятся. Не выдержав, один из них говорит: "Товарищ начальник, оставьте так, она у вас как человек разбегаться будет!"

На этот раз кризис миновал. Затем начались загадочные явления с триммерами, ни с того, ни с сего, они самопроизвольно перемещались в крайние положения. Опять разложены схемы и наморщены лбы. На этот раз дело оказалось сложней, беднягу Л.Л. Кербера отвели к администратору тюрьмы, посадили в комнату под наблюдением попки и предложили писать объяснение. Запахло следствием, вредительством и прочим. Выручил "авангард пролетариата, рабочий класс". Один из электриков подметил, что несколько свободных "тягачей", облокотившись на обшивку, так деформировали ее, что, прогнувшись, она закоротила контакты.

Дождавшись обеденного перерыва, когда зэков из цеха увели и "тягачей" не было, он воспроизвел дефект и сообщил начальнику цеха, тот Кутепову, и Кербера выпустили.

Наконец на самолете все проверено, отлажено и опробовано. На следующий день отстыковали крылья. 103-ю вытаскивают во двор, вольнонаемный механик И.Ф. Жилин влезает в кабину и опробует двигатели. Струя от винтов срывает желтые осенние листья, они тучей носятся по двору завода. В открытых окнах сотни лиц наблюдают за первой проверкой их фетиша. Хищный фюзеляж 103-ей дрожит как энглизированная лошадь перед стартом. Улыбающийся Туполев в теплом пальто пожимает нам руки. Наутро машину задрапировывают брезентом, завязывают, цугом выстраивают несколько грузовиков с деталями, появляется тягач-автомобиль. Ночью, пока мы мирно спим в зарешеченных спальнях, ее увозят в Чкаловскую .

Ссылки: