Противоречия подстрочника Б. Басангова и текста 1940 года

Детальное сравнение текстов здесь слишком усложнило бы изложение, поэтому, ограничусь лишь несколькими примерами, демонстрирующими противоречия подстрочника Б. Басангова и поэтического текста 1940 года. Например, в подстрочнике много понятий и слов, характерных для мировоззрения и уровня образования Б. Басангова: говорится о "распространении религии"; "ковачей" - как сказано в переводе, он называет "рабочими"; к сумме, уплаченной за сапожки -"тысячи", пишет пояснение - "рублей"; использует такие выражения, как "рядовой конь", "человечество" и т.д. Кроме того, Б. Басангов продолжает употреблять слова и формулы из русской былинной лексики: "жил-был", "царица", "витязь", "терем", которые были в переводе С. Липкина 1937 года и, вероятно, привычны ему самому. Однако в новом поэтическом тексте использован другой лексический ряд ("ханша", "богатырь - барс","бумбулва" и т.д.) Сам С.И. Липкин не мог произвести такую трансформацию.

Подобное же противоречие возникает и при написании имени хана - героя эпоса. (Напомним, что в Калмыкии писали "Джангр" - созвучно калмыцкому произношению, в котором гласные редуцированы. Следуя образной логике О. Мандельштама: нет иволги в степях, и звуки калмыцкой речи не протяжны. Они напоминают трель жаворонка или клекот орла.) В подстрочнике Б. Басангова, так же как в поэтическом переводе С. Липкина 1937 года, в именительном падеже имя хана пишется - "Джангар" и склоняется: "Джангара", "Джангару" и т.д. В поэтическом переводе 1940 года только в именительном падеже вставлено второе "а", склонение же производится на калмыцкий манер: "Джангра", "Джангру". Введение второго "а" в готовый поэтический текст, размером свыше 13 000 строк, создало бы слишком большие трудности при литературной обработке, поскольку сильно изменило бы стихотворный ритм, вероятно, поэтому пришлось принять компромиссное решение.

Если бы стихотворный вариант "Джангра", изданный в 1940 году, был написан С.И. Липкиным по подстрочнику Б.Басангова , то и в тексте были бы использованы ритмы , сохраняющие привычное для них обоих звучание этого имени.

Интересно заметить, что в архивах джангаровской юбилейной сессии 1940 года сохранился черновик приветствия участников сессии В.М. Молотову, написанный рукой С.И. Липкина. В этом прозаическом тексте имя Джангар склоняется со вторым "а" [ 62 ]. То же можно видеть и в интервью 1989 года, которое мы уже цитировали ранее.

В качестве примера различного подхода переводчиков к духовному содержанию эпоса приведем отрывок из вступления. У Басангова вступление к эпосу начинается со слов:

"Когда распространялась религия бурханов, / во дни расцвета вечности, / жил-был круглый сирота Джангар, / Таки-Зула хана потомок,/Танг-сык-Бумба хана внук,/ Сын великого Юзюнг хана,/ Родившийся у истоков появления Эрдени." (Эрдени - священная драгоценность.) Для сравнения - академический текст 1990 года:

"В начале ранних времен,

В пору распространения веры в бурханов родился

Потомок Таки-Зула-хана,

Внук Тангсак Бумба-хана,

Сын славного Узюнг-хана,

В поколении одинокий Джангар." Вместо этих констатирующих слов в начале поэтического перевода звучит вдохновенный гимн вере:

"Это было в начале времен,

В стародавний век золотой.

Вечности начинался расцвет,

Величавый брезжил рассвет

Веры бурханов святой.

Джангар жил в эти дни.

Круглым остался он сиротой.

Так о нем говорят:

Таки-Зулы хана он семенем был,

Тангсык-Бумбы хана внуком он был

Узюнга великого сыном он был." Для автора этих строк жизнь до начала истинной веры - безвременье, что абсолютно невозможно для чекиста Б. Басангова, который в силу своей профессии активно боролся с религиозными ритуалами в Калмыкии. Сомнительно также, что русский поэт С.Липкин так расцветил слова подстрочного перевода.

Этот пример показывает, что в русском поэтическом переводе были использованы тексты, написанные до начала политических репрессий 1937 года, когда в стране обострилась борьба с чуждой идеологией и никто уже не решился бы так писать. Стоит обратить внимание на неслучайное употребление слова "семенем" вместо "потомок", которое должно пояснить для русского читателя, что речь идет о родословной по мужской линии. Для русского поэтического текста эпоса, вообще, характерно использование точных анатомических обозначений, свойственных калмыцкому менталитету: "Повыше коленчатых трав", "Зубами мудрости заскрежетал". В процессе литературной обработки такие детали, излишние или непонятные для русского переводчика, часто исправлялись или убирались вовсе. Такого рода правки по машинописному тексту рукой С.И. Липкина сохранились в рукописях, хранящихся в архиве ГИХЛа.

Иногда это приводило к смысловым курьезам. Рассмотрим некоторые примеры:

"Дорогой атласный кафтан /<...>/ на лопатки накинул он..." - лопатки исправлены на плечи. Однако даже на иллюстрации В.А.Фаворского изображен всадник, с закинутой за спину верхней одеждой, которая крепится шнурком под подбородком, то есть буквально лежит на лопатках. Одежда, накинутая на плечи, сковывала движения, мешая выхватить саблю, быстро натянуть лук и т.д.

"Каждый палец, что коготь льва,/ нападающего на вас" , - последняя строчка вычеркнута. Однако в калмыцком тексте подчеркивалось, что при нападении лев, как все кошачьи, выпускает когти, тогда как при ходьбе они убраны.

"Неоперившийся, в комлях еще, в пуху, / Слабый орленыш, паршивый под солнцем один..." - паршивый - исправлено на паривший - но без перьев парить нельзя. Подобная же смысловая ошибка возникла и в описании полета птицы балабана:

"Птица, что мчится в тучах, беря/ взмахом единым крыл девяносто беря..." (беря - мера длины) . Исправление первой строки на "может покрыть, в небесах паря" - искажает смысл, так как во время парения птицы не машут крыльями.

Одной из наиболее досадных ошибок оказалось сравнение передних ног коня с ногами тушканчика. У тушканчика передние ноги редуцированы, как у кенгуру, и конь с такими ногами отнюдь не красавец. Это ошибочное сравнение было зафиксировано в одной из первых записей эпоса в 1862 году, возможно, из-за неправильной расшифровки записи. (Такое сравнение вполне справедливо для мощных задних ног тушканчика, позволяющих делать большие прыжки). В изданиях калмыцкого текста 1936 и 1940 годов оно было опущено [ 63 ]. Поскольку С. Липкин свой первый перевод 1937 года делал по изданию Позднеева, то ему, вероятно, запомнился этот образ. При последующих переводах новых песен "Джангра", изданных в 1990 году, он также пользуется этим сравнением. Например: Стр.27.

"Конь бесподобный всем телом своим задрожал,

Голову-диво к передним ногам он прижал,

Как у тушкана красивым..." Стр.30.

"Дивны, как у тушкана передние две ноги,

Дивной груди удивлялись друзья и враги,

Дивна, пригожа на редкость, его голова..." [ 64 ] Приведенные примеры показывают, что в процессе литературной обработки часто снижалась "компетентность" поэтического перевода. Интересно, что ни в 1939-1940 годах, ни позже никто так и не поправил смысловых ошибок в переводах С.И. Липкина. В издании 1990 года можно также видеть непонимание происходящего в описании процессов заарканивания, седлания и стреноживания коней, которые были правильно описаны в издании 1940 года.

Ссылки: