книга Горького "Егор Булычов и другие"

В "Егоре Булычове" главному герою и вообще никто не противостоит. Горький и рад бы вписать туда революционера, но вся художественность, вся изобразительная сила ушла на Булычова, и революционер тут, по большому счету, не нужен: "Булычов" - драма не борьбы, а обреченности.

Действие происходит вскоре после начала Первой мировой войны, Булычов отлично понимает, что война - ошибка, и притом такая, от которой империя неизбежно погибнет; предчувствие собственной гибели накладывается на неумолимые эсхатологические догадки. Как ни странно, "Булычов", написанный в 1930-1931 годах, по большей части в Сорренто,- автобиографическая, едва ли не исповедальная вещь, и в этом смысле единственная: прочие сочинения тридцатых годов идеологичны насквозь.

Булычов почти дословно повторяет слова Горького о том, что плоха медицина, не умеющая справиться со смертью. Здесь опять звучит старая тема, впервые намеченная еще в "Девушке и смерти": как так - общая участь?! Этого не может быть! Горький всегда был болезненно озабочен тайной умирания, написал об этом одну из лучших своих зарисовок - короткую новеллу "Умирание" 1919 года, в которой описал, как у него на глазах, в кухне, тесной и полной тараканов, в полном сознании умирает умный и трезвый человек, и у рассказчика, присутствующего при его последних минутах, не находится ни одного утешения, ни одного слова, которое не показалось бы оскорбительной фальшью рядом с такой окончательной истиной, как смерть. Это вглядывание в предел, за которым, по твердому горьковскому убеждению, ничто, а вместе с тем и окончательного "ничто" он допустить не хочет, потому что иначе все обессмысливается, - составляло предмет его неотступных размышлений, столь болезненных, что даже и в прозу он старался эти мысли не допускать.

Мучительное неприятие смерти могло со стороны показаться трусостью, а у Горького ведь не трусость - у него, если угодно, онтологический, бытийственный спор с мироустройством. Видимо, эта же сосредоточенность на тайне смерти и бессмертия привлекала его в Толстом, и не зря, объясняя причины этой толстовской сосредоточенности, он в чем-то пробалтывался и о себе: как это - я, и умру?! Я, вмещающий столько, столько помнящий и умеющий!

"Егор Булычов" формально - история про обреченное царство и обреченного человека в нем, а по сути - вопль протеста против собственной участи. Именно поэтому тут никакой революционер и невозможен: с социальным-то строем он справится, а с биологическим законом что сделает? Именно отсутствие положительного революционера, заметим, делает "Булычова" одной из самых точных пьес о гибели империи: не большевики ее погубили, их роль пренебрежимо мала - она пала сама.

Именно поэтому Горький категорически запретил вахтанговскому постановщику пьесы, Борису Захаве , использовать найденный им финал, в котором за окном поют "Марсельезу", как бы отпевая Булычова и приветствуя новый мир. Этот финал, обиженно замечает Захава, всем в театре очень понравился. Но Горький отверг его категорически - пьеса не про "Марсельезу", а про то, что весь мир непоправимо сдвинут, нет вокруг ни одного надежного, умного и просто порядочного человека. И это тоже показательно: обреченному не поможет никто, надеяться не на кого, каждый умирает в одиночку. Все это делает "Булычова" сильной пьесой - может быть, сильнейшей из написанных в СССР в тридцатые годы, до леоновской "Метели"; но Горький, сам испугавшись художественного результата, срочно приписал к "Булычову" вторую часть - пьесу "Достигаев и другие", где уже вовсю действует большевик Рябинин, а в финале появляется Бородатый солдат. Пьеса заканчивается обыском - это, кстати, характерное явление для тогдашней драматургии: обыск и арест в финале "Зойкиной квартиры" Булгакова, арест и обыск в финале "Сомова и других" (эту пьесу Горький не дал ни в печать, ни на сцену), ну и "Достигаев" венчается обыском, причем авторская характеристика Бородатого солдата в разговоре с вахтанговцами, репетирующими пьесу, весьма любопытна.

"Его надо сделать отчетливо. Он эпический солдат. Черт его знает, чего он не видел на своем веку: он не то что понял что-то, но он почувствовал, всем своим существом почувствовал: "Вот что надо делать!" Это типичный человек того времени. Он понял: "Вот что надо делать - надо хозяев убивать всех"; и вот пришел убивать. Собственно говоря, ему люди эти - и даже его старый хозяин - сами по себе безразличны. Это был такой тип, время таких очень много образовало. Так что он такой спокойный, эпический человек. Он говорит чуть-чуть с маленьким юмором. Это какой-то массовый человек, палец чьей-то руки. Ему особенно беспокоиться, особенно говорить не нужно; он говорит спокойно. Он злорадствовать не будет, но и жалеть не будет. Если нужно, то и сам расстреляет?.

"Как хотите, а в этой характеристике слышится ужас. Горький действительно много повидал таких человеков с ружьем в 1917-1919 годах и отлично знал их деланое равнодушие, эпическое спокойствие, легкость расправ. Триумфальное пришествие нового мира обставлено у Горького шуточками Бородатого солдата - и потому финал "Достигаева" никоим образом не внушает исторического оптимизма.

Ссылки: