Атомная комиссия 1920 г

В среду 21 января 1920 года десять петроградских физиков и математиков, в их числе академик Алексей Николаевич Крылов и будущие академики А. Ф. Иоффе , Д. С. Рождественский и Н. И. Мусхелишвили , собрались в Физическом институте университета на первое заседание Атомной комиссии . Они наметили план работы по изучению атома и приняли ряд постановлений. Например, такие:

"Обеспечить Ю. А. Круткова керосином и дровами, чтобы дать ему возможность продуктивнее работать дома". (Речь шла об известном впоследствии физике-теоретике, члене-корреспонденте Академии наук СССР.).

".. Командировать за границу двух физиков для закупки необходимых книг, журналов и материалов..."

Раз в неделю, по средам или четвергам, почти без пропусков, в специально выделенной комнате университетского Физического института заседает Атомная комиссия. Ученые - физики, математики - выступают с докладами. Идут оживленные обсуждения - о них-то и сообщил Иоффе "далекому потустороннему другу". Постепенно состав комиссии расширяется. Среди новых членов - математик и геофизик профессор А. А. Фридман , впоследствии прославившийся тем, что "сумел" поправить самого Эйнштейна... Поздним летом двадцатого года во исполнение постановленного комиссией - командировать за границу Двух физиков - уезжают в Европу сотрудники Оптического института Архангельский и Чулановский . 6 сентября Чулановский пишет в Петроград своему учителю длинное письмо из Лейдена .

Поначалу письмо бодро и деловито: " Эренфест встретил очень хорошо... Живем пока у него... У меня оттисков и книг уже 43 названия... Будет еще много..." Главные новости запрятаны в середине письма: "Ваша схема угадана и Зоммерфельдом . Но магнитное разложение им не предугадано. У Крамерса имеется формула для магнитного разложения, когда плоскость вращения валентного электрона совпадает с плоскостью внутренних. Эта формула не использована для объяснения дублетов. Мы с Эренфестом докопались сегодня, что формула эта для указанных условий совпадает с Вашей. Об этом он пишет Вам подробней - равно и более, подробный отчет о теориях Зоммерфельда и Бора..." А потом опять бодрый тон: "Ученые относятся здесь к нам очень хорошо и идут далеко навстречу..." Профессор Рождественский был человеком волевым, сильным, и его ученик, конечно, знал это. Как знал он и то, что Дмитрий Сергеевич прямолинеен с людьми и часто резок. Слова утешения могли вызвать крутой отпор... Чулановский держался до конца письма. И попрощался. И подписал письмо. Но в последний момент, перед тем, как запечатать, все же добавил торопливый, сбивчивый постскриптум: "Я знаю, какое неприятное у Вас должно быть чувство, что многие из Ваших мыслей угаданы и здесь, но, простите мне эту нескромность, когда я думаю, в каких условиях это при совместной работе здесь сделано многими, и как это сделали... Вы... я горжусь и Вами, и нашим Институтом". Слово "Институтом" жирно подчеркнуто - чтобы напомнить адресату: вот ваше лучшее, растущее детище... Куда менее сдержан в своем письме Павел Сигизмундович Эренфест. Со свойственной ему душевной щедростью он спешит поддержать петроградского физика:

"Дорогой Дмитрий Сергеевич! Вчера к нам в Лейден приехали Чулановский и Архангельский. Спешу подробно написать Вам... Я горжусь вами, мои дорогие, дорогие друзья, тем, что в это трудное время вы так поразительно и так дружно можете работать... Я необычайно горд тем, что вы... не только можете... интенсивно двигаться вперед, но также и делать очень много для молодежи... Возможно, для Вас сейчас мучительно сознавать, что Ваша основная идея о наличии общей закономерности в спектрах уже была известна Бору и позднее Зоммерфельду. Я же к этому отношусь иначе. Какое было бы несчастье... для Вас... если бы случайно эта статья Зоммерфельда проникла в Россию. Даже непродолжительная научная блокада России оказалась достаточной... чтобы привести к расцвету собственные силы... Именно в этом истинное историческое значение Ваших достижений, а не в том или ином отдельном открытии. Как бы то ни было, теперь Вы и Ваша молодежь уже создали слаженный коллектив и будете неудержимо работать дальше..."

Трудно установить в точности, когда эти письма из Лейдена дошли до Рождественского. В его автобиографических заметках есть запись:

"1920 - осень в Погорелове (близ Вологды) . Читал в Вологде лекцию и получил паек. В Погорелове варил и продавал мыло". Быть может, он получил письма из Лейдена еще до отъезда в Вологду, должно быть, с нетерпением ждал их, надеялся на поддержку, на признание - оно так было нужно ему тогда,- а получив письма, бросил все и уехал. Эта запись об осени в Погорелове позволяет думать, что так и было: он уехал, чтобы хоть на время, хоть ненадолго забыть о физике!.. "Перечитывая работы Рождественского,- много лет спустя писал его ученик, член-корреспондент Академии наук СССР С.Э. Фриш ,- удивляешься, сколько важных положений, тогда совсем новых, высказывается им буквально на каждой странице... Д. С. Рождественский высказал все те основные идеи, которые позволили обобщить теорию Бора... Эти идеи, отчасти одновременно, а отчасти и несколько позже, были высказаны на Западе рядом крупнейших физиков - Бором, Зоммерфельдом и другими - и легли в основу современной теории атомных спектров".

Ссылки: