Неменов и Иоффе: замысел нового института

Поначалу все это выглядело затеей непривычной, не очень-то обнадеживающей, но заманчивой... Так, во всяком случае, казалось собравшимся по приглашению профессора Иоффе ученым. Они слушали его с интересом. Он излагал им замысел нового института, не учебного, а чисто научного, исследовательского. Основную цель изысканий в задуманном институте - Рентгенологическом и радиологическом - профессор физики видит в изучении структуры атомов и различных их соединений (молекул и кристаллов) при посредстве рентгеновских лучей, а также в изучении самих этих лучей... Он делился своими планами, а сам думал о том, в каком неловком положении очутился. В сущности он не имел полномочий созывать уважаемых профессоров на совет, хотя сделать это как можно скорее попросил его профессор медицины Неменов , когда несколько дней назад Иоффе дал ему окончательное согласие организовать в новом институте Физико-технический отдел (Неменов брал на себя Медико-биологический).

Это было устное предложение и устное со стороны Иоффе согласие. В старое время подобные дела без бумаг не делались, но Неменов убедил его действовать, не откладывая, и заверил, что к моменту заседания он получит самое что ни на есть официальное распоряжение. Однако приглашенные им профессора собрались на совет, он посвящал их в свои замыслы, а распоряжения все не было. Возможно, это объяснялось всего лишь нерасторопностью какого-нибудь конторского служащего, но подобная мелочь могла скомпрометировать все дело.

Переговоры о новом институте с профессором медицины Неменовым начались весной. Известный в Петрограде рентгенолог еще до империалистической войны пытался основать институт, где можно было бы всесторонне изучать действие на живой организм проникающих излучений -этих джинов, выпущенных из атомной бутылки физиками нового века. Уже тогда врачи помышляли не только о лучах-исследователях всего живого - растений, животных, человека,- но и о лучах-лекарях.

Однако дело об институте завязло в министерских канцеляриях и вовсе заглохло, когда грянула первая мировая война.

После Великой Октябрьской революции Неменов возобновил свои хлопоты и нашел горячую поддержку у народного комиссара по просвещению . Много позднее Луначарский вспоминал, что познакомился с Неменовым "в самые бурные времена, когда власть только что перешла в руки пролетариата". Большевики с самого начала отдавали себе отчет в значении науки для нового общества. "Социализм немыслим без... техники, построенной по последнему слову новейшей науки". Эту мысль не раз подчеркивал Ленин. Известно, что в апреле 1918 года Владимир Ильич составил набросок плана научно-технических работ... "Наука является одной из важнейших производительных сил...- говорилось в проекте реформы научных учреждений РСФСР, составленном в том же году,- поэтому революционизирование науки является основной задачей момента и в то же время одной из наиболее ответственных и трудных..."

Трудности подстерегали на каждом шагу - и в большом, и в мелочах. В кругу петроградских физиков, например, долго помнили об обстоятельствах знакомства с Луначарским их признанного старейшины, профессора Хвольсона . Когда народный комиссар по просвещению приехал в университет, Хвольсон должен был встретить его, но никак не мог решить, как к нему обратиться. Слово "господин" прозвучало бы как открытый вызов, слово "товарищ"- непривычно, да и неприлично, по понятиям семидесятилетнего профессора. После долгой заминки профессор наконец нашелся: "Господин товарищ Луначарский",- сказал он.

...Но еще задолго до того, как, обсудив с Неменовым проект нового института, Луначарский одобрил его, профессор медицины обратился к профессору физики Иоффе с предложением принять участие в задуманном начинании. Это было вполне естественно: ведь прежде чем пользоваться рентгеновскими и радиоактивными лучами, необходимо было досконально изучить их свойства. Идея Неменова привлекла профессора физики не только тем, что в обстановке общей в ту пору в ученых кругах неуверенности и уныния обещала настоящую научную работу.

Инженер по образованию, он считал задачей первостепенной важности сближение "чистой" физики с нуждами техники, медицины, вообще человеческой практики. Он давно обдумывал такую постановку физических исследований, которая могла бы превратить физику в научную базу будущей техники. До Великой Октябрьской революции научная работа по физике была фактически подсобным занятием при университетском преподавании. В Петербургском университете на кафедре физики работали трое профессоров и человек десять преподавателей разных рангов, в Политехническом институте и того менее. В итоге, не считая студентов, в столице России едва набиралось два десятка активно действующих физиков... На заседаниях все они помещались в небольшой комнате. А в новый институт даже на первых порах можно было собрать не меньше сотрудников! Ученик Рентгена физик Иоффе прекрасно понимал, что рентгеновские лучи представляют собою орудие познания не только живой природы. Иными словами, в научном отношении их с Неменовым объединяла общая тема - тогда самое мощное оружие новой физики и новый метод в медицине. Ну, а политически - к профессору физики можно было отнести сказанное Луначарским о профессоре медицины: это был один из немногих "людей науки, готовых увидеть в перевороте нечто многообещающее и радостное". "Если вместо школы в несколько учеников,- писал впоследствии Иоффе,- я создал большой исследовательский институт - это не моя личная заслуга. Чем бы я занимался в иных исторических условиях, вряд ли стоит загадывать... одни биографические сведения дореволюционной эпохи никак не могут объяснить всей моей научной работы..." Правда, вспоминая о бурном времени революции, профессор физики признавался, что подлинное значение Октября он не сразу понял. И пожалуй, прояснению взглядов Иоффе немало способствовали беседы с одним из его учеников.

Ссылки: