 |
Сомнения в правильности решения о пуске Н1-Л3 N7Л
Утром, еще до завтрака, мы всей комиссией докладывали министру о нашей харьковской миссии.
После завтрака Афанасьев попросил меня , Кириллова , Дорофеева и Дегтяренко зайти к нему. Когда мы явились, он казался очень озабоченным.
- Пока вы летали, я тут имел несколько разговоров с Москвой. И должен вам сказать, настроение там в отношении Н1 очень неважное. Вы делаете все возможное, чтобы подготовить машину. Меняете уже на старте вычислительные машины, десятки приборов сменили, тут уже без вас мне доложили про два передатчика телеметрии, - одним словом, ползете на пузе к кнопке "Пуск". Вам бы только пустить. А понимаете ли, что еще одна авария - и работу могут закрыть вообще? Может быть, собрав все замечания, выйти с предложением отменить этот пуск?
- Ну, если техническое руководство проявит такую инциативу, Госкомиссия примет решение об отмене пуска, что дальше? - спросил я.
- Вот в этом все и дело. Вы, опять повторяю, ползете на пузе к кнопке "Пуск", не задумываясь о возможных последствиях.
- Если я поставлю вопрос об отмене пуска на техническом руководстве, - сказал я, - мне надо иметь веские доводы. Систему управления мы за два дня, получив из Москвы новую машину, а из Харькова новые приборы, проверим и получим заключение о допуске. Я лично боюсь только за двигатели. Каждый главный заявит, что его система отработана, все имевшиеся замечания устранены и он дает вместе с военным представителем заключение о допуске к полету. Я не могу формально предъявить претензии ни к одному разработчику. Никто из них не скажет: "Подождите, через месяц или два я дам новую, более надежную систему". И я действительно на сегодня уверен, что по каждой системе сделано все возможное.
За исключением двигателей. Всем известно, что ОКБ-276 работает над созданием качественно новых двигателей многоразового запуска с трехкратным ресурсом после огневых технологических испытаний. Они будут поставляться на ракету без переборки. Значит, Кузнецов не уверен в тех, которые есть сейчас. На N 8Л мы уже будем ставить новые двигатели. Но Кузнецов отнюдь не снимает гарантии со старых одноразовых.
Если бы Кузнецов проявил инициативу и сказал: "Давайте подождем, новые многоразовые двигатели уже есть, надо их ставить на N 8Л, а N 7Л возвратить со старта на доработку под новые двигатели, поскольку они принципиально более надежны", - тогда другое дело.
Но ведь Кузнецов никогда так не поступит. Есть согласованное решение, что новые двигатели идут только с N 8Л. Я разговаривал с Райковым и Ершовым . Им известно состояние двигателей не по документам и не по наслышке, а по непосредственному участию в испытаниях в ОКБ-276. Райков без колебаний сказал, что полная уверенность в двигателях появится только после выпуска новых многоразовых. Работа в Куйбышеве идет день и ночь. Здесь никто из кузнецовских представителей об этом не говорит, но для многоразовых двигателей они доработали газогенератор и полностью переделали турбонасосный агрегат. Уже начались стендовые испытания, и первые запуски проходят успешно. Завод начал подготовку к изготовлению первой серийной партии. По прогнозам Райкова она поступит на сборку N 8Л через полгода. Как ни планируй, с новыми двигателями раньше чем через года полтора ракета-носитель не полетит. Получается, что эти полтора года задержки будут по вине Кузнецова, то, есть МАПа.
Если с предложением подождать до новых двигателей выступит министр Дементьев , тогда техническое руководство не станет возражать. А без такого демарша у нас нет никаких формальных оснований для отказа от пуска.
- Нет, не надейтесь: ни Кузнецов, ни Дементьев брать на себя инициативу по такой задержке летных испытаний никогда не станут,
- с горечью сказал Афанасьев. Судя по всему, он уже имел разговор с Дементьевым.
- А где гарантия, что снова старт не разрушим" - спросил Афанасьев.
- Есть такая уверенность, - ответил Дегтяренко. Наличие БЦВМ позволило нам с Пилюгиным разработать новую программу на первые 30 секунд. Сразу после отрыва от стола ракета на первых секундах уходит не только вверх, но и в сторону от стартовых сооружений. В системе управления введена блокировка, которая не позволит выключить ни один двигатель, что бы там КОРД не требовал. Даже если один из двигателей или его ТНА взорвется, все равно остальные успеют утащить ракету подальше и старт не пострадает. На предыдущем пуске эту блокировку мы уже проверили в полете.
Я выложил министру последний аргумент в пользу пуска:
- Даже если мы считаем N 7Л ненадежной и выйдем с предложением отменить пуск, нас спросят, что делать с этой ракетой? Возвращать и переделывать под новые двигатели? Это себе дороже. В заделе уже есть пять новых ракет. Ради них эту надо пускать. Мы получим опыт разделения ступеней, проверим новую систему управления, приобретем уверенность в новой схеме управления по крену, проверим идею увода ракеты от старта и, наконец, если повезет, проверим в полете блоки "Г", "Д" и ЛОК. А там столько своих проблем!
Если без политики, то для программы в целом выгоднее пускать, чем снимать эту ракету и ждать еще полтора года, пока появится N 8Л.
На том порешили и разошлись по своим делам. Но каждого мучил внутренний голос: может быть, действительно стоит остановить гонку?
С самых первых ракетных лет наша психология была устроена так, что если ракета стоит на старте, то обратной дороги ей нет.
В связи с перерывом в испытаниях Афанасьев вылетел в Москву и разрешил мне и Дорофееву отлучку с полигона. Между тем круглосуточный аврал в Харькове закончился. 20 сентября все доработанные приборы были доставлены на полигон. Все виды электрических испытаний в полном объеме были повторены, и 14 октября я с Дорофеевым вернулся на полигон. 18 октября прилетели Афанасьев и Комиссаров. Мы доложили график дальнейших работ. На следующий день, находясь на старте Н1, мы со страхом наблюдали за движением грязно-рыжего облака ядовитых газов, образовавшегося при аварийном пуске челомеевской УР-500К . Все же нам повезло. Ветер дул в таком направлении, что облако не задело ни одной площадки полигона.
Вечером 27 октября я уехал со старта на "двойку" вместе с Кирилловым. Настроение у нас было неважное. Нестабильные результаты комплексных испытаний с БЦВМ срывали расписанный нами график. Не заходя в гостиницу, мы подъехали к столовой-люкс. За ужином сидели постоянные посетители. Здесь, как правило, соблюдался жесткий "сухой закон". Из напитков наибольшей популярностью пользовалось боржоми. Неожиданно Кириллов заявил:
- Сегодня нам с Чертоком позволено нарушить "сухой закон". Мы отмечаем десятую годовщину спасения рода человеческого. Все вопросительно уставились на меня. Я растерялся и тоже не мог вспомнить себя в роли спасателя рода человеческого.
- Короткая же у вас всех память, - усмехнулся Кириллов.
- Ровно десять лет назад я получил приказ установить на стартовой позиции N1 ракету Р-7А с боевой головной частью и подготовить к пуску по команде, которая могла поступить из Москвы. Чтобы поставить боевую ракету, надо было снять со старта ракету, подготовленную к пуску на Марс. Вот так переплелись наши с Чертоком интересы. Он хотел пускать ракету к Марсу , а мне приказано было готовить пуск по Америке. Слава Богу, Хрущев с Кеннеди договорились. Мы тогда славно отметили это событие. Теперь не плохо было бы вспомнить.
Между тем при очередных испытаниях снова получили замечания по БЦВМ. И снова пришлось заменять БЦВМ. В ночь с 8 на 9 ноября прошел сильный дождь. В блоке "А" на днище скопилась вода и сопротивление изоляции было ниже нормы. Все просушили, температура воздуха опустилась ниже нуля, дождей метеослужба больше не обещала.
Ссылки: