Мария Будберг в Петрограде, английское посольство, 1918 г

Петроград зимой 1918 года еще не был пуст и страшен, каким стал к концу лета. Было много голодных людей, вооруженных людей и старых людей в лохмотьях. Молодые щеголяли в кожаных куртках, женщины теперь все носили платки, мужчины - фуражки и кепки, шляпы исчезли: они всегда были общепонятным российским символом барства и праздности, и, значит, теперь могли в любую минуту стать мишенью для маузера. Огромные особняки на островах и старые роскошные квартиры на левом берегу Невы были реквизированы или стояли пустыми и ждали, загаженные нечистотами, какая им выпадет судьба. И на улицах в толпе Мура не различала ни одного ей знакомого лица; в эти первые дни после известия о смерти Бенкендорфа ей казалось, что во всей столице могло быть только одно единственное место, где ее помнят, любят, где ее утешат и обласкают: этим единственным местом было английское посольство [ 12 ] .

У нее не было при себе ни денег, ни драгоценностей, сестры были на юге России, брат за границей. В ее бывшую квартиру поместился Комитет бедноты, и ей пришлось оттуда выехать. Были подруги, но их Мура не нашла, как не нашла и тех знакомых, с которыми работала три года в военном госпитале,- врач был расстрелян, распутники разбежались. Она нашла сослуживца покойного мужа, В. В. Ионина , высокого, худого секретаря русского посольства в Берлине, отрастившего бороду, чтобы не быть узнанным, молодого камер-юнкера и коллежского советника, и случайно встретила на Морской Александра Александровича Мосолова , начальника канцелярии министерства Двора и Уделов , генерал- лейтенанта (позже - автора воспоминаний), одного из тех, кто ей всегда казался умнее других, а она любила умных. Где-то в Павловске жила родственница зятя, Кочубея, но Мура не помнила ее адреса. Все эти люди ничем не могли ей помочь. В английском посольстве в Петрограде (Дворцовая набережная, дом 4) с декабря 1917 года происходили, под влиянием российских событий, большие перемены: перестройка всей внутренней структуры этого учреждения и полный поворот отношений с новыми хозяевами страны. Секретарей перетасовали, двух консулов отправили домой, в Англию; атташе сидели без дела и ждали решения своей судьбы. Россия была накануне подписания Брестского мира , и сэр Джордж Бьюкенен , посол Англии и друг министров Временного правительства, собирался после Нового года отбыть с женой и дочерью в Лондон. Английское посольство в Петербурге , с начала этого столетия, держало на службе людей преимущественно молодых, но также и среднего возраста, которые работали на секретной службе, будучи по основной профессии - литераторами. Урок Крымской войны для Англии не пропал даром: тогда было замечено, что о России слишком мало было известно правительству ее величества королевы Виктории, и решено было значительно усилить деятельность разведки . Еще до войны в Петербурге, при Бьюкенене, перебывали в различное время и Комптон Маккензи , и Голсуорси , и Арнольд Беннет , и Уэллс , и Честертон , чьим романом "Человек, который был Четвергом" зачитывались два поколения русских читателей. Позже был прислан из Англии Уолпол , подружившийся с К.А. Сомовым . Через Сомова и русского грека М. Ликиардопуло , переводчика Оскара Уайльда , Уолпол еще в 1914-1915 годах стал вхож в русские литературные круги , был знаком с Мережковским, Сологубом, Глазуновым, Скрябиным, хорошо знал язык и писал романы на русские темы, одно время бывшие в Англии в большой моде. С ним вместе, часто на короткие сроки, приезжал Сомерсет Моэм , молодой, но уже знаменитый ко времени первой войны, и почти бессменно проживал в Петрограде Беринг . Короткое время в столице находились также Лоуренс Аравийский и - позже - совсем юный Грэм Грин . Но сейчас никого из них там не было, и только Гарольд Вильямс , корреспондент лондонской "Таймс" , женатый на русской журналистке А. В. Тырковой , человек прекрасно осведомленный в русских делах, писал свои корреспонденции, которые все труднее делалось ему отсылать в Лондон. Поразительно было не только количество английских литераторов, работавших в разведке, но и задачи, которые им задавались. "Наши профессиональные эксперты секретной службы мобилизовались по большей части из рядов беллетристов, уже имевших некоторый успех,- писал позже Моэм .- Мне была вручена огромная сумма денег, наполовину английских, наполовину американских,- говорил он в старости своему племяннику,- я должен был помогать меньшевикам в покупке оружия и подкупать печать, чтобы держать Россию в войне. Меня послали в Петроград потому, что они считали, что я могу остановить большевистскую революцию. Я говорил им, что я не гожусь для такого дела, но они мне не верили. Мне помогло то, что я приехал в Россию писать - корреспондентом "Дейли Телеграф" . Задача, мне порученная, не удалась. Мое дело было остановить революцию, на мне лежала большая ответственность. Если бы они знали меня лучше, они бы не послали меня. У меня не было опыта. Не знал, с чего мне начинать." А присланный в начале 1918 года специальный британский агент Роберт Брюс Локкарт получил при своем назначении поручение: "сделать все, что возможно, чтобы помешать России заключить сепаратный мир с Германией". Ни Моэма, ни Беринга Мура в посольстве не нашла. Ее принял капитан Джордж Хилл и Мериэль , дочь посла, ее лондонская подруга. Она обещала зайти еще раз и стала приходить все чаще, но адреса им не дала, да у нее и не было настоящего адреса: она ночевала у старого повара Закревских. Ей все были рады. Прошло Рождество и Новый год. И в понедельник 7 января Бьюкенены и одиннадцать человек из штата английского посольства в Петрограде тронулись в путь на север. Генерал Альфред Нокс в своих воспоминаниях пишет: "Русских провожающих не было. Только одна русская пришла на вокзал: это была г-жа Б". Возможно, что это была Мура и Нокс не назвал ее потому, что, когда писались его мемуары, в 1920 году, Мура была еще в России.

Ссылки: