Лоуренс становится известен, неудача на Сольвеевском конгрессе 1932

К тому времени, когда он с Ливингстоном сумели прорваться сквозь рубеж в миллион вольт, Лоуренс уже стал всемирно признанной величиной среди физиков. Но за известность, разумеется, приходилось расплачиваться.

В компании таких авторитетнейших лиц, как лорд Резерфорд и Джеймс Чедвик из известной Кавендишской лаборатории в Англии, и даже среди своих сверстников, к примеру немецкого физика Вернера Гейзенберга , Лоуренс имел репутацию упрямого выскочки-американца, пробившегося в области, в которой долгое время доминировали европейцы. Среди выдающихся открытий 1932 года - знаменательного года физики элементарных частиц - было и открытие, совершенное в Радиационной лаборатории . Проводя весной этого года эксперименты с дейтронами (изотопами водорода, состоящими из протона и нейтрона), Лоуренс обратил внимание, что атомы, бомбардируемые тяжелыми частицами, не только легко делились, но и при этом, казалось, выделялось больше энергии, чем было затрачено на их расщепление. Для Эрнеста, получившего этот неожиданный результат, открылась перспектива бесперебойного получения из циклотронов практически неограниченного количества дешевой энергии.

Тогда же, в июне, Лоуренс рассказывал об этом в радиопередаче из Чикаго, со всемирной выставки "Век прогресса" , на которой "мальчики" выставили в качестве экспоната модель циклотрона. В октябре он оказался единственным американцем, приглашенным на проводимый ежегодно Сольвеевский конгресс - престижную международную конференцию физиков в Брюсселе. Так называемая гипотеза распада Лоуренса была встречена скептически и только что не высмеяна мэтрами физики, собравшимися в Бельгии. Всего лишь несколькими неделями ранее лорд Резерфорд с негодованием отмел возможность практического применения атомной энергии , о чем утверждал Лоуренс, как неосуществимое еще для многих поколений.

В получившей широкое освещение в прессе речи перед Британской ассоциацией содействия развитию науки Резерфорд утверждал, что "любой, кто ищет источник энергии в превращениях атомов, "несет вздор". Не желая возражать знаменитости из Кавендиша, Эрнест признавал, что попасть в атомное ядро так же сложно, как, по его сравнению, "попасть в муху, летающую в кафедральном соборе", и для этого требуется исключительное мастерство, но несмотря ни на что продолжал защищать свое новое орудие, заявив, что все сводится к вопросу "меткости стрельбы".

На Сольвеевском конгрессе Резерфорд умышленно хранил молчание, пока более молодые представители английских научных кругов спокойно топтали нахального американца. Джон Кокрофт с неодобрением заметил, что в других лабораториях не смогли воспроизвести полученные в Беркли результаты. "Не убедительно", - фыркнул Чедвик ; Гейзенберг , автор принципа неопределенности, дал понять, что Лоуренс либо сам не видел того, о чем говорит, либо неверно истолковал результаты. Лоуренс еще больше ухудшил ситуацию, по наивности предположив, что просто европейцам помешало то, что работу они проводили на допотопном и ветхом оборудовании.

Вернувшись в Беркли, Эрнест дал "мальчикам" задание выяснить, кто же был прав: он или те, кто его критиковал. Через несколько недель стало ясно, что его поразительное "открытие" в действительности явилось следствием загрязнения мишени в 27-дюймовом циклотроне. Перспектива получения неограниченного количества энергии испарилась как мираж, так же быстро, как появилась. Сложилось впечатление, что Лоуренс и его сотрудники виноваты в неряшливо и торопливо выполненных экспериментах и в преждевременном шуме, поднятом журналистами. Кого-то, кто оказался бы менее уверен в себе, такая ошибка и последующая неудача его сотрудников могли бы полностью подавить. Унижение же, испытанное Эрнестом на Сольвеевском конгрессе, оказалось для него полезным уроком. Было общеизвестно, что Лоуренс, с недовольством относящийся к нудной и скучной математике, до сего времени добивался успеха главным образом благодаря сочетанию недюжинной интуиции и упорного труда. "Мускулы господствуют над мозгами", " подытожил один итальянский физик, посетивший Радиационную лабораторию .

Но было ясно, что до тех пор пока Лоуренсу и "мальчикам" не будет хватать теоретической базы в физике, их эксперименты останутся, как и ранее, непродуманными, а результаты, по всей видимости, неверно истолкованы. Так что после Сольвеевского конгресса Лоуренс-экспериментатор осознал необходимость более тесного сотрудничества со своими коллегами - физиками-теоретиками.

Ссылки: