Наталия Сахарова: "НАС ВОДИЛА МОЛОДОСТЬ..."

Мне-то есть теперь, что вспомнить,

Есть, о чём поговорить.

А. Кушнер Мои дорогие друзья и товарищи по агитпоходам, Таня Елизарова, Женя Терентьева, Люда Апашева, Вера Тюрина, Серёжа Верещагин, Андрюша Курченко, Люба Леткова, Гена Добрецов и все, чьи имена я бережно храню в душе и сердце, - вам посвящаю я эти строки.

С какой любовью и светлой грустью вспоминаю я теперь далёкие 60-е годы - годы юности, годы учёбы на Биофаке МГУ, годы чудесных агитпоходов. Мне посчастливилось быть участницей трёх походов: Горьковского (зима 1961 года), Смоленского (зима 1962 года) и по Коми АССР (лето 1964 года) в составе лекторской группы на "точке". Думаю, не одна я так определяю своё отношение к агитбригаде как к одному из самых ярких проявлений своеобразия нашего любимого факультета и бывшей его "визитной карточкой" в студенческой московской среде того времени.

Конечно, нашими кумирами всегда были "концертники" - яркие красивые девочки и мальчики, блистающие всевозможными артистическими талантами, и то, что певческие репетиции мы, "лекторы", были обязаны посещать наравне с ними, поднимало нас в собственных глазах. Хотя сразу скажу, что и отношение "концертников" к "точкистам" было самое доброе и уважительное, и в последующей дружбе на долгие годы разделения уже не существовало - все мы были "агитпоходчиками".

"ЭХ, ДОРОГИ, ПЫЛЬ ДА ТУМАН..." Вот выдержки из походных дневников "точки" в Коми АССР. "...Через 6 километров после поворота на Межадор кончилась дорога с асфальтовым покрытием и началось комяцкое бездорожье...

Прошёл дождь, ливень, нам дали укрыться чем-то прорезиненным. Проехав небольшое расстояние, застряли в луже... ...А потом была дорога в самом худшем понимании этого слова, дорога, которую мы не могли вообразить себе в Москве.

Седьмой день похода можно было бы описать очень интересно, но эти проклятые дороги выбили из меня всю память. Единственное, о чём я могу писать, это о дорогах. Они бывают разных категорий. В этот день дорога была без категорий, вся в ямах и выбоинах. И ещё лужи и трясины. Мы застряли на полтора часа, если не более...

Наш шофер великолепно справлялся со всеми дорожными трудностями. Мы проезжали те места, где другие машины застревали десятками. В особо трудных случаях высылалась разведка. Андрей Курченко и Сережа Верещагин нащупывали ногами колею, скрытую в воде, выполняя роль лоцманов. И мы проехали!"

Это летом. А зимой дороги были занесены снегом, мы перемещались на тракторах, на лошадях, на лыжах и пешком. Самое главное - не сбиться с пути, не потерять дорогу, не заблудиться и прийти именно туда, где нас ждали.

А нас действительно ждали! Ждали в глухих деревушках, на фермах, на покосах, лесоповалах и даже в лагерях для заключённых. Мы приходили туда, куда никогда не приезжали профессиональные лекторы, артисты, куда не привозили киноустановок или кукольных спектаклей для детей. То, что мы были желанными гостями, было видно по тому, как нас принимали.

"Каким вином нас угощали!" Ну вином не вином, а пирогами и всякой домашней снедью - это уж точно. Думаю, что такое "положительное подкрепление" способствовало тому, что все трудности дороги и быта в походе очень быстро забывались, а воспоминания о радушных, щедрых людях оставались надолго, и рассказы об этих встречах привлекали все новых и новых "точкистов".

С ЧЕГО ВСЁ НАЧИНАЛОСЬ. Как уже было сказано, лекторская агитбригада существовала на Биофаке ещё до войны. Об этом мне рассказывала мама, которая участвовала в этих походах в 1937-38 годах. Походы эти проходили зимой. Мои родители, которых тогда звали просто Нина Шестопалова и Юра Сахаров , были в Архангельском агитпоходе , а потом в Красновидовском . Они ходили от деревни к деревне и проводили беседы на "текущие" политические темы, а также рассказывали о своём факультете.

А "назавтра была война". И вся студенческая жизнь оборвалась. У многих, в том числе и у моего папы, навечно. После войны началась новая жизнь и новая, такая нами любимая, агитбригада, но память о том, что было раньше, никогда не должна умирать.

КОМАНДОР, КОМСОРГ, ЗАВХОЗ... Организация похода, маршрут, взаимодействие с местными властями, ответственность за всех членов коллектива, дисциплина - всё это ложилось на плечи командора . Ему принадлежит единовластие в походе, он отвечает за всё. Командоров назначало факультетское бюро комсомола .

В нашей точке пять ребят,

Все как соколы глядят,

Все равны как на подбор,

И в каждом дремлет командор. Эти стихи посвятила Люда Апашева нашим мальчикам в Смоленском походе. И она была совершенно права! У завхозов тоже была нелёгкая жизнь. Недаром время, место и качество еды (а это одна из их главных забот) постоянно отмечаются в дневниках всех походов. Помощником командора по "идеологическим" вопросам был комсорг, или комиссар. Именно комиссару приходилось улаживать недоразумения, которые неизбежно возникают в любом коллективе, а также следить за тем, чтобы даже в сложных ситуациях сохранились хорошие отношения с местным населением. А последнее могло зависеть от малейших пустяков. Вот фраза из речи командора - Ии Браудо : "Неужели так трудно надеть юбку на выступление..." Действительно, в те годы девочки в брюках воспринимались сельскими жителями резко отрицательно - и отсюда нежелательные последствия. А общаться с местными жителями нам приходилось очень тесно. Чаще всего мы квартировали в частных избах и на какое-то время входили в семью хозяев. Нас приглашали на молодёжные вечеринки и танцы. Мы бывали на покосах и фермах. Везде узнавали много нового и видели жизнь без прикрас. Сильное впечатление на меня произвели слова Пети из далекого волжского села:

"В колхозе мы все работаем за палочки" . Это - 1961 год. Себя колхозники обеспечивали только за счёт личного хозяйства. Потом, по возвращении в Москву, когда я пошла в магазин, до меня, как говорится, дошло, что все продукты, которые мы покупаем, у крестьян забирают даром. Было над чем задуматься.

АРТИСТЫ ПРИЕХАЛИ! В Горьковском походе в "точке" нас было 9 человек, командором был Федя Северин , талантливый, эрудированный и удивительно обаятельный человек. Он создавал вокруг себя доброжелательную, спокойную обстановку и очень хорошо общался с местным населением. У него мы учились уважать местные правила и традиции и не раздражать никого своими городскими привычками. С лекциями у нас было всё в порядке. Это тоже заслуга Феди. Мы серьёзно готовились и получали консультации у специалистов из общества "Знание". Лекции читали не только на биологические темы, поскольку среди нас были студенты и других специальностей. Так, Слава Желтов учился в МВТУ, Юра Плец - на Физфаке. У него была походная фотолаборатория, чтобы для местных жителей делать фотографии на паспорт или на Доску почёта. Вот как о Юре вспоминают его друзья-агитпоходчики.

Юра хорошо знал не только физику, но и астрономию, химию, теорию кристаллов, многие вопросы биологии. школьникам он рассказывал о вселенной, о возможностях космических путешествий, об устройстве космических летательных аппаратов, очень красочной (со слайдами) была его лекция об обитателях подводного царства; увлечённо и подробно он рассказывал об МГУ и родном Физфаке. Внимательно слушали и задавали много вопросов на его лекциях о судьбе великого физика Льва Ландау и других учёных, о последних научно-технических достижениях, о природе сна и сновидениях, о международном положении.

Плеца можно было видеть и в концертной бригаде, поющим в хоре и участвующим в драме. Без придуманных им световых, звуковых и прочих эффектов наши концерты были бы намного слабее. Эмма Ладыженская , выпускница кафедры вирусологии 1964 года, участница агитпоходов 60-х годов: "Вспоминается мой первый агитпоход. У всех остаётся в Москве масса незаконченных дел. Юра приедет позже. Он сидит и записывает на бумажке - что для кого нужно сделать: сдать учебники в библиотеку, дать в райком телеграмму о нашем приезде, чтобы встретили, купить лекарство для чьей- то больной бабушки, взять из починки чьи-то ботинки, достать и привезти кое-что из реквизита для концерта и т. д. и т. п. В ужасе спрашиваю: Неужели он всё это успеет сделатъ? "Сделает, это же Плец" - отвечают мне".

Таня Елизарова , Люся Молчанова и Ира Худякова выступали в роли художников и могли исполнять заказы на "наглядную агитацию" - лозунги и стенгазеты. Но этого было мало. Нужен был концерт! И мы стали думать. Вот тут-то наше обожание и восхищение концертниками сыграло свою положительную роль. Их репетиции мы смотрели во все глаза и, как оказалось, многое запомнили. Из репертуара концертников мы стали воспроизводить по памяти номера, доступные нашим способностям. Я думаю, что со стороны наш концерт смотрелся если не как пародия, то как слабое подражание оригиналу. Но мы очень старались! И наши старания были оценены первыми благодарными зрителями. Спасибо им большое! Потому что если бы не их поддержка, идея давать концерт силами лекторской группы была бы обречена на провал. Любимая всеми сценка "Зрители кино" была нашим "гвоздём программы", а уж когда однажды во время представления в клубе погас свет и в этот момент по ходу действия на сцене прозвучали слова: "Свет! Звук!! Сапожники!!!" - это было воспринято как злободневная критика не в бровь, а в глаз.

Утренники и кукольные спектакли для детей, без которых потом не обходилась ни одна "точка", начались с маленькой обезьянки-бибабо, которая надевалась на руку. С ней Ирочка Худякова давала целые представления. Как далеко ушло то время, когда детишек можно было развлечь всего-навсего одной куклой!

В следующем - Смоленском зимнем агитпоходе - были сформированы уже три "точки", в каждой из которых было не меньше 15 участников. Помимо лекций и других традиционных мероприятий давали неплохие концерты, потому что в "точке" были люди с действительно артистическими способностями: Толя Иваница , Алик Азарашвили , Галя Останина , Слава Желтов , который к тому же в этом походе стал нашим командором.

Я ОПЯТЬ ХОЧУ В ПАРИЖ! А также в Сент-Луи и в Калифорнию. Но не в тот Париж, что на Сене, и не в американские Сент-Луи и Калифорнию, а в те, что затерялись в бескрайних просторах России.

Такие необычные названия, как говорили местные жители, давали своим поместьям офицеры, возвратившиеся с войны 1812 года. Названия сохранились до наших дней, иногда в изменённом виде, чтобы было более привычно. Так, Калифорния превратилась в Канифоровку. В этом колхозе шла нескончаемая череда назначаемых "сверху" председателей. Они приезжали, строили себе дома и уезжали. После отбытия каждого нового председателя колхоз становился все беднее и беднее. Наконец, колхозники выбрали председателя "из своих". Дела пошли так хорошо, что председателя перевели в другой колхоз для укрепления, и всё началось сначала. Но тут уж колхозники взбунтовались и потребовали вернуть своего председателя. Мы оказались в Калифорнии как раз тогда, когда старый-новый председатель только-только вернулся. На него сразу свалилась масса дел, да ещё и мы в придачу. И какой же он был молодец, какой деловой! Вот уж точно, человек на своем месте. В походах нас сопровождали инструкторы райкомов ВЛКСМ . Часто это были хорошие люди и жалко было расставаться с ними. Вспоминаю такой случай.

В Горьковском походе мы с Юрой Елизаровым отправились читать лекции о происхождении жизни и механизмах обоняния в деревню с поэтическим названием Люцернова Поляна. В пути разразился буран. Нас стало быстро заносить снегом. Не знаю, что было бы дальше, но на наши поиски отправился другой Юра, инструктор Сергачского райкома комсомола. Как же мы обрадовались, когда в кромешной тьме, сквозь снежную бурю мы услышали колокольчик и людские голоса. Нас привезли в деревню, в жарко натопленную избу, напоили сладким чаем с домашними булочками, а потом мы пошли в школу, где уже собрались жители деревни. И был прекрасный вечер. Мы прочитали наши лекции, и пошла оживленная беседа на самые животрепещущие темы современности. Приятно было смотреть на умные спокойные лица, слушать красивую русскую речь.

Нянечка из местной начальной школы, наиболее уважаемый после учительницы человек в деревенском обществе, рассказала, что основную массу жителей их деревни составляют переселенцы из других деревень и сёл, которые не хотели жить рядом с пьяницами и дебоширами. И детей своих хотели оградить от всяких безобразий. Вот уж действительно, как сказал Фейхтвангер, "океану зла противостоит плотина добра".

ОТЗЫВ ЗРИТЕЛЯ: Я страшно удивляюсь, каким счастливым ветерком занесло этот чудный агитколлектив в таёжные края Коми. С такой разнообразной тематикой лекций в наших сёлах раньше никто не бывал... Коллектив агитбригады дружный, ребята требовательны по отношению к себе и к своим товарищам. Дорогие мальчики и девочки, не забывайте наши сёла, приезжайте. Вместе будем бороться с алкоголем. Попутного ветра вам, друзья!

Шалашнёва Маша. Село Вильгорт, 11 августа, 1964 года"

Самым страшным впечатлением во всех походах было пьянство . Алкоголь косил целые деревни и сёла. Иногда у нас даже срывались из-за этого выступления.

ДРУЖБА ДРУЖБОЙ, А... Несмотря на нашу тягу к романтизму, анархизму и тому подобному, дисциплинарные требования были жёсткими. Да по-другому в агитпоходе, просто нельзя. Нарушителей быстро призывали к ответу. В Смоленском походе ожидая транспорт, который должен был "перекинуть" нас на новое место, мы решили провести экстренный гензас по поводу неправильного поведения некоторых членов нашей команды. Первым взял слово Алик Азарашвили :

"Мне сейчас очень грустно, я вспомнил своих рыбок, которых оставил дома в далёком Тбилиси. Можно я о них вам расскажу?" И затем последовали интереснейшие сведения о жизни аквариумных рыбок. Мы слушали, раскрыв рты. Своё выступление Алик закончил словами:

"Ну, а обсуждать никого не нужно, и так всё понятно. Ведь правда, ребята? Зачем же тратить время на плохие слова?" И в этом весь Алик, большой, добрый и великодушный. Тут подошла машина, и нам надо было грузиться. Возвращаясь из походов, мы были счастливы тем, что по мере своих сил и способностей смогли сделать для людей что-то хорошее, твёрдо верили, что "человек человеку друг, товарищ и брат". Мы были романтиками и считали, что всё надо делать по велению души, бескорыстно, то есть бесплатно. Из- за этого иногда возникали "идеологические" споры. Однажды правление колхоза в благодарность за наши 20 лекций и 2 концерта наградило нас почетной грамотой и... деньгами - по 1 рублю 50 копеек на каждого, итого 19 рублей. Возник вопрос - брать ли деньги. Володя Майзель, Женя Жуков, Валерий Варлашкин считали, что взять можно! Таня Бек, Юра Плец и все девочки считали, что брать деньги нельзя, так как это неписаный закон агитбригады... В конце концов подписи в ведомости по выдаче денег поставили, приняв решение выслать детям сеча Чушевицы кукол на 10 рублей. (Из дневника Горьковско-Вологодского похода, 1965 год ). Довольно разные, мы с уважением относились друг к другу. Мы отдавали должное умению нашего командора Володи Майзеля так организовать наш поход с его интереснейшим маршрутом, что мы себя чувствовали как у Христа за пазухой. А как можно было не чувствовать благодарности Валере Варлашкину , который вёл всю сложную отчётность организациям, финансировавшим наш поход: ЦК ВЛКСМ и обществу "Знание". Вспоминая теперь те прекрасные годы, своих дорогих друзей, удивительные места, где нам пришлось побывать, понимаешь, как много тогда запало в наши души, способствовало формированию нашего мировоззрения и легло в основу нашей дружбы на всю оставшуюся жизнь. Пущино-на-Оке, 22 декабря 2002 года

Фото:Рисунки Татьяны Елизаровой

Ссылки: