ИНО ОГПУ 8-е отделение (научно-техническая разведка)

Начавшаяся индустриализация страны, составление первого, а затем и второго пятилетнего плана, освоение новых, ранее в России не существовавших производств - радиотехники, авиационного моторостроения, современной электропромышленности и т. д.- значительно увеличили потребность страны в научной, технической и промышленной информации, а также в образцах новейших изделий для последующего тиражирования их на отечественных заводах. Получить их в нужном количестве легальным путем оказалось затруднительно, в ряде случаев - невозможно. Некоторые новинки или технологические описания нам не хотели продавать на Западе ни за какие деньги, особенно если они имели прямое или косвенное отношение к вооружениям. Потому еще в 1929 году в ИНО было образовано вначале малочисленное отделение, занимавшееся научной, технической и промышленной разведкой. Естественно, потребовались сотрудники совсем особого рода - первоклассные специалисты в различных областях, имеющие высшее образование, с широким кругозором и обладающие, кроме того, специфическими навыками оперативной работы. Центром научно-технической и промышленной разведки в Европе стало громадное здание советского торгпредства на Линденштрассе в Берлине . В те годы его деятельность направлял торговый советник Лев Фельдбин . У этого человека было множество фамилий: Никольский, Николаев, Берг В историю разведки он вошел под именем Александра Орлова (оперативный псевдоним Швед) . В Германии он занимался проведением тайных операций по торговле военными, в нынешней терминологии - стратегическими - материалами. Его помощником некоторое время был полномочный представитель военного ведомства Павел Аллилуев , шурин Сталина. Именно Павел привез из Берлина и подарил сестре Надежде крохотный, так называемый дамский пистолетик "вальтер". Тот самый, из которого она застрелилась в ноябрьскую ночь 1932 года. СССР закупал на Западе не только отдельные станки, машины, виды оборудования, но и целые заводы. Расплачиваться приходилось зерном, золотом, картинами Эрмитажа и драгоценными пасхальными яйцами работы великого ювелира Фаберже. На все денег не хватало. Восполнить их дефицит своими методами и предстояло Иностранному отделу. Нужно было помочь и Наркомвнешторгу. Агентура сообщала, что, как правило, при заключении контрактов с советскими торговыми организациями западные фирмы завышали расценки на 50-70 процентов против реальных рыночных. Разведчикам приходилось выявлять крайнюю цену, на которую пойдет партнер по сделке, его платежеспособность (если тот выступал в качестве покупателя), добросовестность при выполнении заказов и т. п. Когда Артузов получил назначение в ИНО, Мессинг охотно поручил ему как инженеру курировать это отделение. В высшем звене ОГПУ он был единственным, имеющим диплом об окончании технического высшего учебного заведения, причем весьма престижного. Специалисты с таким образованием имелись в ОГПУ только в отделах шифров и кодов, средств радиосвязи, оперативной техники. Теперь их стали искать и для привлечения к оперативной работе, причем не только в Центре, но и за рубежом. Одним из таких новых людей в ИНО стал инженер-химик Гайк Овакимян . Свой диплом он получил не в сомнительном "заводе-втузе" за два года без отрыва от производства, а в МВТУ - Московском высшем техническом училище им. Н. Э. Баумана. К тому же он учился два года в адъюнктуре Военно-химической академии РККА и аспирантуре МВТУ, где защитил кандидатскую диссертацию. К тридцати годам Овакимян успел поработать на производстве и пройти стажировку в Германии и Италии. Он свободно владел немецким, итальянским и английским языками. Артузов направил Овакимяна в Берлин для работы под прикрытием должности инженера в торгпредстве именно по линии научно-технической и промышленной разведки. Выбор оказался удачным. За короткий срок Гайк оброс множеством связей. Особенно близко он сошелся с тридцатилетним Гансом-Генрихом Куммеровым . Ганс-Генрих был разносторонне образованным и талантливым инженером. По окончании средней школы он два года изучал в Берлинском университете историю музыки и философию (тяга к этим дисциплинам - традиционное пристрастие немецких интеллектуалов) и лишь затем поступил в Высшую техническую школу в берлинском районе Шарлоттенбург, где и получил диплом инженера. Два года спустя, в возрасте двадцати шести лет, Куммеров уже был доктором наук. Пять лет Куммеров проработал на ведущих инженерных должностях на заводе "Газглюлихт-Ауэргезельшафт", затем в конструкторском бюро фирмы "Леви- радио АГ", выполнявшей военные заказы, и одновременно в Имперском биологическом бюро сельского хозяйства и лесоводства. Артузов сразу оценил перспективность сотрудничества с Куммеровом, особенно когда стало известно об антифашистских убеждениях ученого. Первая же полученная от него информация военного характера подтвердила правильность этого вывода: Куммеров безвозмездно передал Овакимяну данные о разрабатываемых в Германии новых отравляющих боевых веществах . Овакимян, сам высококвалифицированный химик, не нуждался в экспертизе Центра, чтобы понять достоверность материала и его значение. Возможно, именно в связи с первой информацией Куммерову был присвоен оперативный псевдоним Фильтр . Вслед за этим Ганс-Генрих передал резидентуре образцы компонентов разработанного им нового армейского противогаза. Разработка опытного образца противогаза обошлась в 40 тысяч марок, резидентура же получила его бесплатно. Последним его подарком, сделанным уже во время войны, были данные о новом секретном 150-миллиметровом артиллерийском снаряде, на который командование вермахта возлагало большие надежды.

Немалое значение имела и полученная от Фильтра информация о том, что Германия, несмотря на срыв блицкрига, не рискнет применить в этой войне химическое оружие, что, как известно, подтвердилось. Куммеров привлек к сотрудничеству с советской разведкой своего близкого друга, также видного инженера, доктора Эрхарда Томфора . От него были получены данные о работах по созданию синтетического бензина (горючее было ахиллесовой пятой Германии в обеих мировых войнах) и каучука, радиолокатора, акустической торпеды и танковых радиостанций, способных устойчиво работать даже в условиях характерной тряски. И Куммеров, и Томфор считали свое сотрудничество с советской разведкой в моральном отношении абсолютно оправданным, поскольку оно способствовало разгрому фашизма. Работа Овакимяна в Германии была неожиданно для него прервана 24 сентября 1933 года шифрованной телеграммой из Москвы:

"Сов. Секретно. т. Черниговскому .

Геннадию сдать дела и откомандировать в Аттику.

Алексеев". Поясним: Черниговский - оперативный псевдоним резидента по странам Европы Слуцкого , Геннадий - оперативный псевдоним Овакимяна , Алексеев - оперативный псевдоним начальника ИНО Артузова . Аттика в данном случае означает не область Греции, а Советский Союз. В Москве Артузов объяснил встревоженному Овакимяну, что внезапный отзыв объясняется вовсе не недовольством его деятельностью в Германии, напротив, его ожидает новое ответственное задание. В связи с установлением дипломатических отношений с Соединенными Штатами Америки принято решение командировать его в Нью-Йорк для организации работы по линии научно-технической разведки. Там ему предстоит пройти стажировку в Нью-Йоркском химическом институте, желательно защитить докторскую диссертацию, а в дальнейшем работать под "крышей" акционерного общества "Амторг" .

В США Овакимян проработал девять лет, и весьма успешно: на связи у него было 14 ценных агентов и 3 групповода, в том числе уже известный и в нашей стране выдающийся разведчик Яков Голос (настоящая фамилия Рейзен, оперативный псевдоним Звук) . В 1936-1938 годах советская внешняя разведка подверглась разгрому . Десятки, сотни кадровых сотрудников и агентов, в том числе и работавших за рубежом, были расстреляны. К 1940 году в берлинской резидентуре оставалось всего два молодых сотрудника, из которых один даже не владел немецким языком. Связь с ценными агентами была прервана, с некоторыми утрачена навсегда. Такие же невосполнимые потери понесла и военная разведка Красной армии. Только в 1940 году руководитель внешней разведки (теперь она называлась 5-м отделом ГУГБ НКВД СССР ) Павел Фитин смог предпринять усилия к восстановлению утраченных связей с агентурой и активизацией ее работы. (Насколько известно автору, в разведке и контрразведке никто всерьез не верил в долговечность заключенного в августе 1939 года пакта о ненападении с Германией .)

В Берлин как сотрудник внешнеторговой организации был командирован тридцатилетний разведчик, лейтенант государственной безопасности 8 1 Александр Коротков (под псевдонимом Владимир Коротких) . Интересна история его появления в Иностранном отделе. Этого высокого, худощавого парня приметил на динамовском стадиончике на Петровке один из основателей спортивного общества "Динамо", бывший секретарь Дзержинского Вениамин Герсон . Парень был отличным теннисистом и футболистом. (Его старший брат Павел Коротков к середине 30-х годов гремел на всю страну как полузащитник первого чемпиона СССР по футболу московского "Динамо" и сборной. Впоследствии он стал многократным чемпионом и обладателем Кубка СССР по хоккею, заслуженным мастером спорта.)

Герсон сразу понял, что для ДСО "Динамо" младший Коротков - настоящая находка. Но для вступления в "Динамо" он должен был непременно работать в системе ОГПУ, милиции, хотя бы в пожарной команде. Герсон привел его на Лубянку, в хозяйственное управление, где Короткова и приняли на работу наладчиком лифтов. По тогдашним меркам парень имел хорошее образование - окончил среднюю школу, к тому же был сообразительным и энергичным. К нему присмотрелись и взяли в ИНО, сначала письмоводителем. Со временем Артузов повысил его до должности помощника уполномоченного. Парень ему понравился и тем, что прилежно штудировал языки - немецкий и французский.

Артузов умел не только ценить одаренных людей (это многие умеют), но и находить их (сие дано не каждому руководителю). Когда Шведу ( Александру Орлову ) потребовался напарник для ответственной работы во Франции (и в промежуточных странах - Австрии и Швейцарии), Артузов назначил на эту роль Короткова, которому был определен оперативный псевдоним Длинный . К 1940 году Коротков был уже опытным разведчиком, которому, к слову сказать, пришлось поработать и в Германии. С заданием он справился успешно. Под носом гестапо и СД восстановил связи с Корсиканцем , Фильтром , Брайтенбахом , познакомился и со Старшиной .

Когда началась война, Короткое сумел дважды выскользнуть из блокированного здания советского посольства на Унтер-ден-Линден и передать антифашистам "Красной капеллы" две рации, коды, деньги. Впоследствии Александр Коротков стал единственным в истории спецслужб руководителем нелегальной разведки, который и сам обладал опытом работы нелегала за рубежом. Увы, из-за просчетов Центра в конце 1942 года гестапо вышло на след "Красной капеллы". Многие десятки антифашистов были арестованы, обезглавлены на гильотинах и повешены 82 .

Ссылки: