АРТУЗОВ А.Х. И РАЗГРОМ "НАЦИОНАЛЬНОГО ЦЕНТРА"

Еще 12 сентября Щепкин признал на допросе, что найденные у него записи продиктованы им и предназначены для отправки в штаб Деникина. Но связь с какой-либо военной группой он отрицал. Однако из тех же документов было ясно, что такая связь существует. И это вскоре было доказано. В доме Щепкина кроме Мартынова и Шварца был задержан А. А. Волков - профессор института путей сообщения, оказавшийся дешифровщиком указаний, поступавших из штаба Деникина. На допросе Мартынов подтвердил, что Национальный центр непосредственно связан со штабом Добровольческой армии Московского района, которая считает себя частью Добровольческой армии Деникина и, естественно, построена по военному принципу.

Участники заговора разбиты на подразделения, есть и разведка. В организации поддерживаются воинская дисциплина и порядок. Мартынов дал и такое весьма ценное показание: вооруженное выступление в Москве намечено на вторую половину сентября. Больше он ничего не знал. Кто возглавляет штаб Добровольческой армии Московского района? Каковы его силы? Из каких источников Деникин получает информацию о Красной армии? Все это предстояло выяснить Особому отделу ВЧК.

В один из тревожных сентябрьских вечеров председатель ВЧК вызвал к себе Менжинского, Павлуновского, Артузова и других руководящих работников:

- Здравствуйте, товарищи! Садитесь. Вот взгляните! На столе лежал листок, испещренный цифрами,- плод раздумий председателя. Менжинский и Артузов быстро пробежали глазами записи, обратив внимание на итог: один к десяти. - Надеюсь, вы поняли смысл этого соотношения? -

- Как не понять, Феликс Эдмундович,- ответил Менжинский.- Мы тоже занимались подобными расчетами и пришли примерно к такому же выводу. Сегодня в Москве наших сил мало - все, кто мог, ушли на деникинский фронт. Белогвардейцев в столице окопалось раз в десять больше, чем бойцов в гарнизоне. Они, безусловно, ждут подходящего момента, чтобы выступить против советской власти. Такой момент наступит, когда Деникин подойдет к Туле. Наши расчеты совпадают с оперативными данными. - С вашей оценкой сложившейся ситуации вполне согласен,- убирая листок, проговорил Дзержинский и устало сел. Все эти дни председатель ВЧК спал лишь урывками - не позволяла обстановка. Посерело от переутомления лицо, черты его заострились, глаза лихорадочно блестели. Председатель ВЧК сообщил о последнем разговоре с председателем Совнаркома Лениным, дал конкретные указания о нанесении удара по окопавшимся в Москве контрреволюционерам. - Удар по Национальному центру, штабу Добровольческой армии Московского района, другим организациям и военным группам заговорщиков должен быть нанесен одновременно,- излагая суть оперативного плана, говорил Дзержинский.

- Разрозненные аресты лишь вынудят противника или уйти в более глубокое подполье, или преждевременно выступить. И то и другое нам никаких выгод не сулит. Удар к тому же должен быть не ответным, а упреждающим.

Да, действительно, надежных, верных войск в Москве в тот момент было немного - основные силы были на фронте в районе Курска. Главные надежды ВЧК возлагала на дислоцированные в Кремле пулеметные курсы, сформированные из бывших унтер-офицеров. Опорой контрреволюции были военные школы : Пехотная , Высшая школа военной маскировки , Окружная артиллерийская , Броневая . В одной только Маскировке окопались несколько десятков контрреволюционно настроенных офицеров. Перед чекистами - непосредственными исполнителями плана председателя ВЧК - встал вопрос: с чего начать? В создавшейся обстановке промедление было смерти подобно. Офицеры могли выступить со дня на день. Срочно были приняты некоторые меры для их нейтрализации. Руководители операции, конечно, понимали, что офицерского мятежа не предотвратить, в лучшем случае можно лишь ослабить. Необходимо было найти честных людей и с их помощью добраться до верхушки заговорщиков. Такие люди, конечно, были. Чекисты всегда стремились поддерживать тесные связи со всеми честными людьми, в том числе и лояльно настроенными военными специалистами, бывшими офицерами и даже генералами старой русской армии. И на этот раз руководство ВЧК не мыслило проведение операции без помощи преданных советской власти людей. Кое-какие подходы к офицерской среде уже наметились. Но оперативного материала пока было недостаточно. Однако вскоре в их руках оказалась нить, которая привела к одному из главных руководителей заговора. Артузову позвонили из комендатуры.

- Военный, кажется, доктор, хочет непременно увидеть товарища Дзержинского. Приходит второй раз. Пускать или не пускать? Сердце екнуло от предчувствия.

- Задержите доктора до моего прихода. Через несколько минут Артузов уже беседовал в своем кабинете с молодым еще человеком в хорошо подогнанной военной форме, с выправкой кадрового офицера. Артузов представился и спросил:

- Что вас, уважаемый доктор, привело к нам?- Он уже знал, что неожиданный посетитель действительно военврач, в настоящее время - начальник медсанслужбы Окружной артиллерийской школы. Вздохнув, доктор просто ответил:

- Совесть.

- Слушаю вас. - Мне бы хотелось встретиться с председателем ВЧК.

- Это вполне возможно. Но мне нужно знать, по какому поводу вы добиваетесь такой встречи? Товарищ Дзержинский - чрезвычайно занятой человек. Может быть, я смогу быть вам полезным?

- Видите ли, я оказался в двусмысленном положении. С одной стороны, я - врач Окружной артиллерийской школы и не должен выносить, как говорится, сор из избы. С другой стороны? Словом, дело в том, что по слабости характера я позволил втянуть себя в сомнительную офицерскую организацию, выступающую против Советов.

- Вот как?- удивленно вскинул брови Артузов.

- И что же это за организация? Видимо, признание нелегко давалось сидящему перед чекистом военному.

- Организация офицерская,- с усилием выдавил он наконец,- действует в нашей артиллерийской и других школах. Совесть не позволяет мне молчать.

Артузов мягко заметил:

- В таком случае вы должны нам помочь ликвидировать организацию, которая выступает против народа, против советской власти. Кто ее возглавляет? Доктор замялся:

- Я пришел к вам как на исповедь, а вы толкаете меня на это самое? На фискальство. Артузов понимал собеседника: в то тревожное время подобные взгляды были типичны для определенной части интеллигенции, и переубедить доктора будет нелегко. Утешало одно: он, Артузов, имеет дело с порядочным человеком, искренне симпатизирующим советской власти. В конце концов, сообщение об организации в артиллерийской школе - уже конкретный факт, опираясь на который, можно работать.

- Так я пойду,- неожиданно заторопился доктор. Артузову необходимо было задержать его хотя бы на несколько минут. Может, он еще скажет что- нибудь важное?

- Вы же хотели встретиться с товарищем Дзержинским?

- Я предвижу, что он мне посоветует. Я так и поступлю, выйду из организации. "Господи,- подумал Артузов,- святая простота! Он полагает, что его благородные коллеги-офицеры так и позволят ему добровольно уйти от них. Его же убьют!"

- В таком случае я вас не задерживаю и лишь хочу от имени ВЧК поблагодарить за то, что вы пришли к нам. Ваш приход я расцениваю как доверие к ВЧК со стороны интеллигентного человека. И еще вот что. От себя лично позволю дать совет: не стоит рассказывать сослуживцам о визите к нам и распространяться о своем выходе из организации.

В глазах доктора мелькнула растерянность, похоже, он понял обоснованность предупреждения. Артузов не был назойлив. Уговаривать доктора не стал, понимая, что тот больше ничего не расскажет. И все же Артур Христианович надеялся, что разбуженная совесть доктора, возникший в душе внутренний конфликт заставят его сделать следующий, более решительный шаг к установлению истины. А пока спасибо ему и за то, что сообщил об организации. Доктор какое-то время нерешительно топтался на месте, потом надел фуражку и собрался выйти из кабинета. Но на пороге остановился в задумчивости.

"Терзается,- подумал Артузов,- что-то еще хочет сказать".

- Я вам все-таки советую встретиться с товарищем Дзержинским,- произнес он, рассчитывая, что с председателем ВЧК посетитель будет более откровенен. Дзержинский принял доктора. В его кабинете военврач разговорился, весьма нелестно говорил об одном из руководителей организации:

- Играет в будущего диктатора Москвы, белая кость! Вроде бы невзначай и вне связи с контрреволюционной организацией военврач упомянул фамилии двух начальников окружных военных школ: артиллерийской - Миллера и маскировки - Сучкова . Дзержинский сделал вид, что он так и не понял, проговорился доктор случайно или назвал фамилии намеренно, но в такой форме, чтобы не выглядеть перед ним доносчиком. В руках чекистов оказались уже вполне реальные имена - Миллер и Сучков. Начинать надо с Миллера. Как-никак в распоряжении начальника артиллерийской школы были не маскировочные средства, пускай и с многочисленной обслугой, а самые настоящие орудия с основательным запасом снарядов. Не теряя времени, чекисты установили наблюдение за предателем. Они узнали, в частности, что недавно Миллер просил заместителя председателя Реввоенсовета республики Эфраима Склянского выделить для школы еще одну батарею скорострельных орудий, а ему лично - мотоцикл с коляской. РВС его просьбу пока не рассматривал. Узнав об этом, Дзержинский подумал: "А что, если дать ему этот мотоцикл, разумеется, с нашим водителем в придачу?" Связались со Склянским , и тот отдал необходимое распоряжение. Вскоре перед начальником артиллерийской школы предстал красноармеец, облаченный в кожаные галифе, куртку и шлем с огромными очками- консервами. Из кожи были и сверкающие, словно начищенные ваксой, раструбы перчаток.

- По распоряжению Реввоенсовета красноармеец Сергей Кудеяр прибыл в ваше распоряжение!- отрапортовал он Миллеру. (На самом деле водитель был оперработником ВЧК.) Артузов уже знал, что Миллер - человек не очень большого ума, но непомерного честолюбия. Персональный мотоцикл с коляской - тогда большая редкость - для такого, как Миллер, прежде всего дело престижа. А когда речь идет о личном престиже, тут уж не до бдительности. Все выглядело настолько естественно, что не вызвало у Миллера никаких подозрений. Кудеяр стал возить Миллера и быстро вошел к нему в доверие. Ездил начальник артиллерийской школы много - по всей Москве и пригородам. А водитель был безотказен, не жаловался на усталость, был в меру услужлив. Он аккуратно возил своего пассажира и запоминал адреса, где ему приходилось бывать вместе с начальником школы, лица и фамилии людей, с которыми тот встречался. В предельно короткий срок у ВЧК накопилось множество данных о связях Миллера. Некоторые из ответственных работников ВЧК склонны были немедленно начать аресты наиболее активных офицеров, но председатель был против: аресты одиночек мало что дадут, надо разгромить белогвардейцев одним мощным ударом, нанесенным в благоприятный момент. К этому времени военврач артиллерийской школы активно включился в чекистскую операцию, помог установить главных руководителей боевых групп Ходынского, Замоскворецкого и других районов, а также центрального штаба, находившегося в квартире Ступина.

Теперь Артузову необходимо было выяснить, каковы конкретные планы и намерения штаба. Для этого нужно было раздобыть штабные документы. Конечно, для проникновения чекистов в штаб требовалось время. И Артузов с разрешения Павлуновского решил "заглянуть" на квартиру Ступина сам. На другой день Ступин сообщил своим друзьям: - Кто-то побывал у меня дома, наверное, анархисты балуются. Вино искали, а его запас у меня давно иссяк. Слава богу, все документы целы. Из документов штаба чекисты узнали планы белогвардейцев во всех деталях. В их руках оказалось даже подготовленное воззвание заговорщиков к населению с призывом не оказывать сопротивление деникинским войскам, арестовывать коммунистов. ВЧК выявила все главные силы, которыми располагал штаб заговорщиков. Они сосредоточивались в трех военных школах. Кроме того, изрядное количество офицеров осело в некоторых районах Москвы. Артузов и его сотрудники хорошо изучили распорядок дня школ (он пунктуально соблюдался). Один из его пунктов привлек внимание особистов. Командиры и слушатели артиллерийской школы регулярно занимались гимнастикой. Решено было использовать очередной выход всех курсантов на гимнастический урок для разоружения и ареста офицеров-заговорщиков. Артузов попросил комиссара школы очередное занятие по гимнастике под предлогом плохой погоды провести не во дворе, а в манеже. Ничего не подозревая, первыми вошли в помещение офицеры. Как обычно, сложили оружие, разделись, построились, но - урок не состоялся. У дверей манежа мгновенно было выставлено два пулемета. Кто-то вскрикнул в отчаянии, кто-то громко клял себя, что так глупо попался в руки ЧК. Но одно поняли все - сопротивление бесполезно. В ходе следствия Артузов узнал много нового о планах штаба заговорщиков. С падением Тулы их артиллерия должна была обстрелять Кремль. Офицерской диверсионной группе из двадцати человек предписывалось взорвать железнодорожные мосты, чтобы не допустить подвоза красных войск к Москве. Другой группе офицеров поручалось вывести из строя связь Реввоенсовета с фронтами и Кремля с ВЧК. Следствие показало, что кое-кто из белогвардейских офицеров остался на свободе. На плане-схеме с зашифрованными обозначениями дислокации белогвардейских сил в Москве буквой "Ф" была помечена артиллерийская позиция. Что или кто за ней скрывается? Просмотрели поименный список комсостава округа. На букву "Ф" в числе прочих командиров значился некий Флейшер , имеющий в своем распоряжении артбатареи. Но причастен ли он к заговору? Флейшер жил на Ходынке. На рассвете один из особистов через окно пробрался в его квартиру и растормошил хозяина.

- Что, уже началось?- спросонья спросил Флейшер, видимо, приняв нежданного гостя за связного от Миллера. И тут же прислушался: где-то звонил колокол. Флейшер перекрестился, стал натягивать галифе, приговаривая:

- Ну, держитесь, господа большевички, сейчас мы вам всыплем по первое число. Одевшись, Флейшер вытащил из-под матраса схему Москвы и Кремля. Тут же он и был арестован. 19 сентября арестовали и Миллера . Оказавшись под стражей, этот самонадеянный человек, мнивший себя одним из будущих правителей Москвы, мигом утратил всю свою былую спесь, повел себя как жалкий трус, думающий лишь о том, как спасти свою шкуру. Менжинский и Артузов молча слушали его излияния. Наконец Вячеслав Рудольфович, которому, видно, надоел этот балаган, кивнул Артузову. Тот подошел к двери и отворил ее. В следственную камеру Бутырской тюрьмы вошел Кудеяр . На сей раз он был одет в свою настоящую форму. И Миллер все понял. Тут же, даже не смутившись, заявил: - Лучше быть пять минут трусом, чем мертвым героем. Дайте мне бумагу и карандаш, я сам напишу показания. Заключительный допрос Миллера (уже в ноябре) провел председатель ВЧК. Сохранилась его запись в протоколе:

"Сегодня, 23. IX, Миллер мне рассказал, что они строили планы, как захватить Ленина в качестве заложника против красного террора. И для этой цели держать его в каком-нибудь имении вне Москвы. Ф. Дзержинский".

Обыск в квартире Алферова провели еще в ночь на 29 августа член коллегии ВЧК Варлаам Александрович Аванесов и сотрудник Особого отдела Федор Тимофеевич Фомин . Ночь на исходе, все осмотрено, но ничего компрометирующего не обнаружено. Аванесову не верилось, что Алферов, входивший в руководство Национального центра, не хранил у себя никаких документов. Перед Аванесовым росла груда книг, старых газет и журналов, частных писем. Внимательно, но - увы!- пока безрезультатно он просматривал их. Вдруг в кармане старых брюк хозяина дома Фомин нашел его записную книжку. Аванесов перелистал ее, встряхнул в надежде что- нибудь обнаружить. Алферов и бровью не повел: опытный конспиратор, с выдержкой. Аванесов стал изучать записи. Остановился на листке, где, похоже, Алферов вел учет своих должников. - "Виктор Иванович - 452 руб. 73 коп., Владимир Павлович - 453 руб. 23 коп., Сергей Петрович?" - читал вслух Аванесов, искоса поглядывая на хозяина. Тот почему-то напрягся, изменился в лице. Варлаам Александрович понял - в этих записях кроется какая-то тайна, которую Алферов вряд ли сам откроет. К этому моменту чекисты обыск прекратили и ждали дальнейших распоряжений.

- Возобновите обыск,- после некоторого раздумья приказал Аванесов. "Подряд все смотрим,- подумал он,- а надо бы выборочно". И он взялся за тщательное и последовательное изучение тех предметов, которыми Алферов пользовался повседневно. Простукал коробочки на письменном столе, поднял покрывавшее его зеленое сукно, осмотрел папиросницу - ничего. Развинтил малахитовое пресс-папье, и вдруг из-под его тяжелой крышки выпал крохотный листок папиросной бумаги. Стал читать - бисерным почерком выведены какие-то имена и фамилии. Алферов заерзал на стуле. Аванесову пришло в голову сравнить инициалы, выведенные на листке, с записями в книжке. Может быть, между ними есть какая-то связь? Некоторые инициалы совпали. Наблюдая исподлобья за действиями Аванесова, Алферов не замедлил вмешаться: - Это мои карточные должники. Задолжали за преферансом, очень азартно играют. - Зачем же так далеко прятать список?

- Вы же мужчина, знаете, как жены относятся к деньгам и картам.

- Ну, ну. Все понимаю? "Цифры, цифры долга, что они могут означать? Они мертвы, сухи. Может быть, их сделать еще суше? Отнять "руб. и "коп.? Слить воедино? Что получится?" Раздался резкий телефонный звонок. Кто-то тревожил Алферова в столь ранний час. Аванесов снял трубку. Телефонистка извинилась - ошиблась номером. И тут Аванесов встретился взглядом с загоревшимися глазами Фомина. Догадка осенила их одновременно. Варлаам Александрович вернулся к аппарату, покрутил ручкой. Телефонистка тут же ответила. - Барышня, соедините меня с номером 4-52-73. Попросите Виктора Ивановича. Через полминуты в трубке загудел чей-то заспанный бас:

- Я слушаю.

- Извините, Виктор Иванович, я сосед Алферовых, звоню по их просьбе. С Алексеем Даниловичем плохо, сильный сердечный приступ. Не можете ли вы срочно приехать к нему? Он хочет вам что-то передать.

- Выезжаю, ждите. Через полчаса таинственный Виктор Иванович оказался в руках чекистов. Так же были взяты Владимир Павлович, Сергей Петрович и многие другие члены Национального центра. Труднее оказалось поймать Ступина . Он постоянно менял место своего пребывания: то останавливался у кого-либо на даче, то жил на квартирах знакомых. Задержали его в маленькой гостинице одного подмосковного городка лишь 19 сентября. Наконец, позднее других заговорщиков, в засаде на квартире Алферовых был задержан молодой мужчина, стройный, подтянутый, в ладно сидящей командирской форме. Выяснилось, что задержанный - некто С. В. Роменский - является помощником управляющего делами Военно-законодательного совета при Реввоенсовете республики. При обыске на квартире Роменского нашли планы Москвы и Петрограда с пометками синим и красным карандашами, обозначающими важные объекты и места дислокации воинских частей. На допросе выяснилось, что Роменский, юрист по образованию, до революции был секретарем Особого совещания по обороне государства , при Временном правительстве был прикомандирован к канцелярии военного министерства, оставаясь в прежней должности. Выторговывая жизнь, Роменский сообщил, что секретные документы получал от председателя Военно-законодательного совета бывшего генерала Н. А. Бабикова . Эти данные также присутствовали в сводках, которые составлял, а затем передавал белым Щепкин .

18 сентября 1919 года Дзержинский доложил на объединенном заседании Политбюро и Оргбюро ЦК РКП(б) о мероприятиях ВЧК по разгрому заговорщицких организаций. 19-20 сентября ВЧК арестовала всех основных руководителей заговора. 21 сентября Дзержинский доложил ЦК партии о ликвидации готовившегося в Москве восстания белогвардейцев. 23 сентября 1919 года в "Известиях ВЦИК" появилось обращение ВЧК ко всем гражданам страны по поводу разгрома Национального центра и опубликован список 67 главных заговорщиков, приговоренных военным трибуналом за измену и шпионаж к расстрелу. В общей сложности чекисты при поддержке красноармейцев и рабочих московских заводов арестовали около 700 участников контрреволюционных организаций, главным образом бывших кадровых офицеров. Три дня. Да, столько длилась завершающая часть операции по ликвидации Национального центра и штаба Добровольческой армии Московского района . И еще одним запомнятся Артуру Христиановичу эти напряженные дни и недели осени 1919 года: 13 сентября у него и Лидии Дмитриевны родился их первый ребенок - девочка, названная в честь матери Лидой . В их семье будут еще дети - 19 декабря 1920 года на свет появится вторая дочь Нора , а 18 декабря 1923 года - сын Камилл .

См. Дело Национального центра, 1920 г

Ссылки: