Михаил Ардов: Никулин Л.В,, Стенич В.О.

- Анна Андреевна, вы помните?! На Гороховой у мадам Жерар... Всего пять рублей, а какие барышни! Вы помните?

- Лев Вениаминович , ну откуда я могу это помнить? - отвечает Ахматова, едва сдерживая смех. Разговор этот происходит у нас в столовой, присутствует старый друг моего отца Л. В. Никулин , его жена, все мы и Ахматова. Лев Вениаминович явился навеселе, и вдруг пустился в воспоминания о злачных местах старого Петербурга. А так как под рукою никого из петербуржцев не оказалось, Никулин свои речи адресовал Ахматовой. Советский писатель, один из самых маститых, "поваренный в чистках, как соль" Лев Никулин был одним из завсегдатаев Ордынки. Человек притом он был довольно нелюдимый, при посторонних вообще молчал. Наш отец, пожалуй, был единственным человеком, с которым Никулин позволял себе откровенничать. Ардов говорил о нем:

- Это - ужаснувшийся. Так отец называл тех людей, которые сами чудом уцелели в тридцатых и сороковых годах, чьи близкие и родные погибли при терроре , и кто стал от этого сверхосторожным - даже при менее свирепых, чем Сталин, его преемниках.

Никулин был сыном театрального антрепренера, в свое время довольно известного. Детство его прошло в Одессе . И он, например, вспоминал, как в пятнадцатилетнем возрасте желал по вечерам гулять на Дерибасовской улице и как родные этому препятствовали. Старая еврейская бабушка говорила ему: - Левочка, ну почему мне - не хочется на Дерибасовскую?!

Никулину был свойственен довольно желчный юмор. Я помню, как он пародировал советскую пьесу из жизни Пушкина. Арина Родионовна говорит своему питомцу:

- Эх, Сашенька, дожить бы тебе до того времечка, когда Владимир Ильич будет громить народников!.. Никулин был другом Валентина Стенича .

На Ордынке иногда вспоминалась такая история. Мои родители после женитьбы поселились в коммунальной квартире на улице под названием "Садовники". (Потом ей присвоили имя Осипенко.) Их комната была на первом этаже. Однажды в отсутствие отца туда зашли Никулин и Стенич. Они уселись на диван и пустились в разговор с моей матерью, которая в те годы была весьма привлекательна. В это время распахнулась форточка и в комнату всунулась чья-то голова. - Простите, - послышалось от окна, - вы не знаете, где здесь помойка? - Вот!- одновременно произнесли Никулин и Стенич и указали друг на друга.

Вообще же погибший в тридцатые годы писатель Валентин Осипович Стенич в моем восприятии был личностью легендарной. На Ордынке о нем рассказывалось множество новелл. Настоящая его фамилия была Сметанич . В юности он писал стихи, его отчасти прославил Блок в своем опусе "Русские денди". Во время гражданской войны Стенича едва не расстреляли, и после этого он перестал писать стихи. С ним была связана и такая легенда. Стенич утверждал, что когда-то в молодости из подражания Раскольникову он, будто бы, убил старуху, но не топором, а тяпкой. В это не все верили, но Стенич иногда прибегал к такой шутке. Если он видел какую- нибудь немолодую даму, которая вызывала в нем раздражение, то произносил с кровожадной интонацией:

- Где моя тяпка?!

И еще одна жутковатая, но так же не вполне достоверная история. Когда эксгумировали прах Гоголя и перевозили его из Даниловского монастыря в Новодевичий, Стенич якобы украл ребро великого писателя и с тех пор держал эту кость на своем письменном столе. Кто-то из знакомых карикатуристов изобразил такую картину. К спящему Стеничу является гигантская фигура Гоголя и вопрошает:

- Ну, шо, сынку, помогло тоби мое ребро?..

"Русскому денди" Стеничу большевизм был отвратителен, и он этого почти не скрывал. Видный "раповец" Юрий Либединский жаловался Ардову на Стенича. Он, Либединский, прибыл в Ленинград, чтобы агитировать "попутчиков" , писателей нейтральных, примкнуть к РАППу . После его выступления слово взял Стенич и сказал буквально следующее:

- Я согласен на такую игру: вы, рапповцы, правящая партия, мы - оппозиция. Но вы хоть бы подмигнули нам, дали понять, что сами-то во всю эту чепуху не верите... Стенич говорил: - Знаю я ваших "пролетарских писателей". Они по воскресеньям жрут сырое мясо из эмалированных мисок, придерживая куски босой ногой.

За бесшабашную болтовню Стенича вызвали в "большой дом" на Литейном . Там строгий чекист стал делать ему внушение.

- Валентин Осипович, у нас есть сведения, что вы придумываете и распространяете антисоветские анекдоты.

- Ну, какой, например, анекдот я по вашим сведениям сочинил? - осведомился Стенич.

- Например такой, - сказал чекист, -

Советская власть в Ленинграде пала, город в руках белых. По этому случаю на Дворцовой площади происходит парад. Впереди на белом коне едет белый генерал. И вдруг, нарушая всю торжественность момента, наперерез процессии бросается писатель Алексей Толстой. Он обнимает морду коня и, рыдая, говорит:

- Ваше превосходительство, что тут без вас было...

Стенич посмеялся и сказал:

- Это придумал не я. Но это так хорошо, что можете записать на меня...

Стенич где-то кутил всю ночь и залил рубашку красным вином. Рубашку он тут же выбросил и продолжал пьянствовать нагишом. Утром ему понадобились деньги, чтобы продолжать кутеж. Он повязал галстук на голую шею, надел пиджак, кашне, пальто и отправился в управление охраны авторских прав просить аванс. Не снимая пальто, Стенич появился в комнате, где сидели бухгалтеры. Увидев его, один из них радостно воскликнул:

- Валентин Осипович! А мы собирались вам звонить... Тут надо подписаться на государственный заем. Стенич одним движением сбросил с себя пальто, кашне, пиджак и оказался по пояс голым.

- Вот! - закричал он. - Что со мной ваши займы наделали!

Стенич был изумительным переводчиком с английского. М.Д. Вольпин рассказывал мне, что был свидетелем такой сцены. Находясь в гостях у Ильфа , Стенич взял с полки английское издание "12 стульев" и стал с листа переводить это на русский язык теми самыми словами, какие были в подлиннике. Простодушный Евгений Петров воскликнул: - Вы это наизусть знаете! - Ну, вот еще, - отозвался переводчик,- буду я учить наизусть всякое г....

Стенич был членом писательского домостроительного кооператива . И вот стройка замерла из-за отсутствия гвоздей. Тогда Стеничу поручили раздобыть гвозди. Он пошел в соответствующий наркомат, отыскал нужную комнату и обнаружил там тщедушного еврея, который распределял этот дефицитный товар. На всех заявках, которые поступали к нему, этот человек писал одну и ту же резолюцию: "Гвоздей нет. Отказать". Тогда Стенич решил употребить красноречие. Он говорил о том, что писателям необходимо жилье, ибо они работают в своих квартирах и что, если гвоздей не дадут, может не состояться расцвет советской литературы. Еврей все это выслушал весьма меланхолически и наложил свою обычную резолюцию:

"Гвоздей нет. Отказать".

Тогда Стенич посмотрел ему прямо в глаза и с расстановкой произнес:

- А Христа распинать у вас были гвозди?..

Рассказывал Семен Израилевич Липкин :

- Однажды мы со Стеничем шли к кому-то в писательский дом в Лаврушенском. Лифт не работал, и мы поднимались по лестнице пешком. Я говорил: "Вот здесь живет такой-то писатель... А вот здесь - такой- то..." Стенич некоторое время меня слушал, а потом воскликнул:

- Да, это какой-то шашлык из мерзавцев!

Кто-то из знакомых упрекнул Стенича: - Нельзя называть большевиков "они". Надо говорить: "мы"!

- Ну, ничего, - ответил Стенич, - придет время, "мы" "нам" покажем...

Ссылки: