Каляева Э.С. и Иванова О.Ю. поступление в Университет

Осенью 1954 года мы поступили на биолого-почвенный факультет Московского Государственного Университета и оказались в одной студенческой группе. Мы - это моя подруга Ольга ( Ольга Юрьевна Иванова , впоследствии жена старшего сына А.П. Александрова Юрия , я и Иван Александров ). Я остановлюсь на некоторых деталях подробнее, потому, что это имеет непосредственное отношение к стилю жизни и характеристике семьи Александровых. Тот факт, что мы смогли оказаться в одной студенческой группе свидетельствовал о том, что к тому времени (после смерти Сталина ) в стране произошли уже большие изменения. Мы с Ольгой пришли на биофак из школьного зоологического кружка при МГУ , который вел студент Кафедры зоологии позвоночных Н.Н. Воронцов . Экзамены мы сдали одинаково, набрав по 24 очка из 25-ти, но нас обеих не приняли, несмотря на проходной бал, участие в факультетском школьном кружке и награды на школьной олимпиаде, которые тогда учитывались при поступлении. Вызвавшиеся было хлопотать за нас сотрудники кафедры возвратились из приемной комиссии в полном унынии - нет никаких надежд на прием, так как уж очень плохие анкеты. Сейчас приходится удивляться тому, как мы вообще осмелились сунуться в Московский университет с такими анкетами. Иванова Ольга (по отцу Ковальцик) была дочерью сосланного в начале войны на спецпоселение немца и, хотя ко времени нашего поступления в Университет его уже восемь лет не было в живых, ее мать - Софью Николаевну Иванову, добровольно поехавшую в ссылку за мужем, обратно не выпускали. Сама Ольга значилась русской и жила в Москве, так как ее удочерили сестра матери Татьяна Николаевна и ее муж Борис Петрович Беринг (потомок Витуса Беринга). Дед Ольги, крупный инженер газовой промышленности, директор газового завода в Москве, был расстрелян в тридцатые годы. Мои анкетные данные были того хуже: отец - "враг народа", осужденный в 1937 году, да еще к тому же калмык, жил на спецпоселении в Казахстане. Я избежала спецпоселения, так как по национальности матери, Евы Михоелевны Марголис значилась еврейкой. Мне исполнилось 16 лет как раз в день опубликования сообщения о врачах-убийцах. Когда я пришла получать паспорт и попросила записать меня по паспорту матери еврейкой, сотрудник паспортного отдела, посмотрев на мою явно раскосую физиономию, спросил, нет ли у меня другой национальности получше. В тот момент "другая" была еще хуже. Искать заступничества нам было негде - мою мать , и так, как мог оберегал И.А. Моисеев, ассистентом которого она работала в Ансамбле Народного Танца СССР. Ольгина же тетка сказала, что когда после революции из-за дворянского происхождения им с сестрой было отказано в поступлении в ВУЗ, за них никто не просил. В поисках справедливости мы с Ольгой отправились в Министерство Высшего Образования . Кроме нас аудиенции министра дожидались еще двое: парень - танкист, которого не приняли в МАИ и девочка-медалистка с мехмата МГУ. К концу рабочего дня, после долгих препирательств с секретаршей танкист придерживался наступательной тактики - нас принял помощник министра Елютина - В.А. Северцев . Не буду описывать двухнедельные официальные апелляции и отказы. 31 августа нас зачислили на места, забронированные Министерством высшего образования.

Ссылки: