 |
Курчатов, как организатор Уранового проекта
Урановый проект, вся эта огромная махина, требовала огромного количества идей. Эти идеи появлялись не только благодаря творчеству самого Игоря Васильевича, но и благодаря тому, что он втянул крупных теоретиков и крупных физиков вообще в обсуждение каждой работы, всех вопросов которые возникали и поэтому он мог для каждой проблемы выложить квалифицированную как мы сегодня говорим программу, где были учтены и так сказать очень взвешенно переработаны мнения наиболее крупных специалистов. Вот это было очень важно. Тот же Харитон, тот же Зельдович, Гуревич и масса других. Таким образом, что они давали так сказать не только общие идеи, но они участвовали в планировании экспериментов, они ставили конкретные задачи перед каждым, буквально каждым человеком.
Курчатов здесь играл роль не бизнесмена, а он сам участвовал в разработке всех вопросов и одних он так сказать приземлял и заставлял их решать не только общие проблемы, он пытался всегда получить более конкретное решение на какой-то частный случай, что не тривиально было вообще говоря, не так просто это получалось.
Он был далеко не только связующим звеном. Он организовывал их работу. Он заставлял всех теоретиков вникать в эксперимент и извлекать из него все то, что непонятно, что не увязывается и тому подобное, и поэтому эксперимент получался всегда обеспеченным теоретической поддержкой. Это вот сыграло решающую роль в сокращении сроков решения атомной проблемы.
Именно поэтому наши тогда просто необычайно быстро продвинули это дело, так сказать по наличию вложенных сил по сравнению с Америкой. Это талант Курчатова.
Так что вот в этом смысле я так и говорю в любом своем выступлении, что стране необычайно повезло что на эту проблему был назначен Курчатов.
Иоффе, например, Капица, Семенов - никто из них не мог бы так это дело реализовать, как это сделал Курчатов. Потому что это был человек необычайной увлеченности, но в то же время именно конкретной увлеченности. Мы всегда Курчатова называли генералом.
Почему? Да потому что именно у него как у этого самого генерала была всегда необычайно хорошо и на длительное время спланированная деятельность. Он больше чем каждый их нас менял направление своей деятельности.
Он занимался вопросами изоляции у Иоффе, там он порядочно напорол в результатах, и именно мне как говорится выпало найти ошибки и закрыть эту работу. И это его в известной степени тоже конечно как-то направило, что нужно более требовательно относится к результатам своей работы. Но это его никак не возбудило, и у нас были самые с ним хорошие отношения всегда. Но вероятно и это повлияло на то, что у него появилась такая страшная требовательность к обоснованию результатов.
Конечно было чрезвычайно важно вот это чувство ответственности Курчатова за результаты работы. Такое редко у кого встречается. Причем и сам он выкладывался как только мог, и в то же время требовал ото всех нас, чтобы мы действительно полностью гарантировали то, что у нас получается.
С начальством у него были такие взаимоотношения. Я бы считал так, что его авторитет у начальства был абсолютно непререкаем. Ему могли задавать вопросы, с него могли как-то такое требовать. Но никогда не стоял вопрос так, что вот там какой-то там деятель считает по другому. Такой постановки вопроса никогда не было. Он сумел себя так поставить, свои отношения личные так сформировать со всем начальством, что все они работали абсолютно ему на пользу и никакого не было сопротивления.
Когда я уже всерьез занялся урановой тематикой и тем самым перешел под начальство Игоря Васильевича, у меня с ним был интересный разговор. Я тогда сказал ему, что согласен работать в этом направлении, но у меня есть два пожелания: не работать непосредственно над бомбой и раз в году иметь месячный отпуск. Он согласился и надо сказать, что эти пожелания почти всегда выполнялись.
Ссылки: