Москва 2042 [Войнович В.Н.]

Этот роман "Москва 2042" я задумал еще задолго до эмиграции, в Советском Союзе. Мне было интересно предположить, что случится со страной в обозримом и не очень обозримом будущем. Я уже писал, что, когда уезжал, говорил друзьям:

- Через 5 лет в стране начнутся радикальные перемены.

- Да какие перемены,- возражали они,- как это может быть?

- Сейчас в Политбюро в основном старые люди,- объяснял я им,- но придут помоложе и начнут что-то менять.

- Кто придет? - говорил мне Бен Сарнов.- Ты же видишь, они набирают еще более старых. Действительно, Брежнев взял на пост председателя Совета министров Николая Тихонова , который был даже немного старше его.

- Но это же противоестественно,- убеждал я друзей.- Это все скоро рухнет. Я видел, что посты советников и другие должности занимают новые, более разумные люди, и понимал, что грядет смена поколений. Те, кто сегодня пребывает в роли советников и референтов при большом начальстве, сами займут руководящие должности. Но что будет с Советским Союзом, если этого не произойдет? И я задумал такой роман и даже начал рассказывать знакомым, как это может быть.

Я помню, мы с Виктором Некрасовым сидели дома у моей любимой редакторши Анны Самойловны Берзер , и я им рассказывал о Сим Симыче Карнавалове, о том, как он въезжает в Москву будущего на белом коне. И они очень смеялись. Кстати, потом, когда я роман написал, они оба обиделись на меня за Сим Симыча. Некрасов в Париже держался со мной, как ни разу до того, сурово:

- Ну, как же так можно?

- Вика,- сказал я ему,- ты смеялся, когда я вам рассказывал свой замысел, ты сам мне рассказывал разные смешные вещи о Солженицыне. Почему смеяться между собой можно, а в романе нельзя? После двух рюмок он стал к вымыслу моему снисходительней. Идею романа я привез из Москвы. Но к работе приступил в 1982 году. Сначала будущий роман назвал "Москва 2032", отсчитав 50 лет от 82-го года. Число 2032 было еще для меня заманчиво, потому что в том году мне исполнилось бы 100 лет, если бы я дожил. Но потом мне показалось, что я дал слишком небольшой срок, и прибавил 10 лет. Кроме того, повествование ведется от первого лица, как будто от меня, и я решил подальше отодвинуть этот персонаж от собственной биографии. Обычно я работаю так: медленно-медленно продвигаюсь, что-то пишу, выбрасываю, а потом вдруг наступает какое-то озарение, и в конце я пишу очень быстро. В 1986 году я быстро закончил роман. Тут подвернулся Максимов с предложением:

- Дал бы что-нибудь для журнала. Когда ты появляешься, тираж растет. Время от времени он просил меня участвовать в его журнале и тогда говорил комплименты. В то же время мог и укусить. Много раз он меня хотел поставить на место. Но Максимов-редактор был умнее Максимова-человека. И вполне компромиссен. В чем-то другом он мог быть бескомпромиссным, но как редактор знал, что компромисс необходим.

Поэтому, с одной стороны, он всегда хотел поставить меня на место, но, с другой стороны, понимал, что я для него ценный автор. Когда просил дать что-нибудь для журнала, способен был даже щедро польстить, а потом не прямо, а намеками отозваться пренебрежительно.

- Может быть, тебя не устраивает наш гонорар? - предположил он.- Сколько тебе платят на радио "Свобода"? Я сказал, сколько.

- Ну, хорошо. Я тебе заплачу по 100 марок за страницу. И я дал ему главы из романа "Москва 2042". Но, чтобы не пугать, дал те главы, где Сим Симыча Карнавалова еще нет. Он их напечатал, мы встретились. А он всегда, как только меня использовал, вел себя уже иначе.

- Мы напечатали твой текст,- сказал он.- Ты получишь гонорар, у нас он для всех 30 марок за страницу,- и отводит глаза в сторону. Я вижу, он хорошо помнит, что называл другие цифры. Но я ничего не сказал - 30 так 30. Уже с полной рукописью я приехал в Нью-Йорк. Встретился с Андреем Седых , главным редактором газеты "Новое русское слово" .

Он тоже попросил у меня что-нибудь напечатать, и побольше.

- Я роман написал, хотите? - спросил я.

- Хочу,- сказал он.

- Но только там у меня есть персонаж, в котором люди находят сходство с одним известным человеком. Я так не считаю, но им кажется, что он похож на этого человека.

- На Максимова? - испугался Седых.

- Нет, хуже.

- Кто может быть хуже?

- Солженицын .

- А, ну Солженицын, ладно,- легко согласился он. Седых заплатил мне сразу довольно крупную по тем временам сумму и стал печатать роман. Газету расхватывали, потому что речь шла о путешествии в будущее Советского Союза. И вдруг в романе появляется Сим Симыч Карнавалов (а он возникает не сразу), и это становится шоком для читателей. Людмила Фостер , которая работала на "Голосе Америки" и вела литературные передачи, пишет мне письмо:

"Володя, я читала роман с большим интересом, и вдруг что я вижу? Что, Войнович ох...ел?!

Возник страшный переполох в эмигрантской среде. Одни говорили: "Как можно покуситься на такую личность и на такого писателя? А другие обрадовались, потому что видели многое сами, но не решались произнести, ведь Солженицын был вне критики.

Ссылки: