Начало XX века в России экономический бум и бурное развитие образования

В стране экономический бум - сложное следствие демократических преобразований, земства, просвещения. Земские школы, больницы, агрономия, культурные хозяйства приносили все более зримые плоды. Несмотря на трудности и препятствия, просвещение охватывало народ. По уровню грамотности населения Россия далеко оторвалась от своих великих азиатских соседей - Китая, Индии, Ирана. Вернадский чутко улавливает благотворность изменений. Он пытается осмыслить самую суть нового, что несет образование для народа и общества. В 1911 году проездом из Парижа в Вену для осмотра коллекции Кочубея ученый побывал в Мюнхене у Грота , к которому неизменно почтительно заезжал. Тот пожаловался: у него почти не осталось учеников и их трудно найти. Позавидовал своему бывшему стажеру, вокруг которого целая поросль юных и уже не очень юных учеников. "Шире открывается поприще жизни? - делится он мыслями с Наталией Егоровной. - Или глубже сейчас интерес к научной работе в русском обществе? Если бы нам ненадолго спокойствие в общественной политической жизни! Как сильно могли бы забиться русская мысль и русская жизнь! Здесь ворчат всюду на рост русской научной литературы, выражают неудовольстви - но ясно чувствуется, что они будут считаться с фактом" 2-10 .

Сходное ощущение испытывал, когда сравнивал положение науки на родине и во Франции: в одном отстаем, в другом опережаем. Приборы, правда, пока закупаем в Европе, но результаты работы с их использованием получаем в России. Что-то богатырское все же содержалось в русском размахе. Может быть, тому причиной сама огромная территория? Бывший птичий язык науки догонял немецкий. Германские научные журналы пестрели русскими фамилиями. Начиналось явное, прерванное позже войной русское засилье в немецкой науке. Первое десятилетие - время стремительного взлета образования и науки, количественное и качественное. В статье "1911 год в истории русской умственной культуры" Вернадский размышлял над удивительным фактом: за последние годы количество высших школ в стране удвоилось. Причем не благодаря правительственным усилиям, а чаще всего вопреки им. "Бывали года, когда даже пассивное отношение ее органов к исполнению логически принадлежащего им удела было уже исторической заслугой". А рост всех иных видов школ, в особенности начальных! Вот он приехал в свое Моршанское земское собрание , где все время возглавлял комиссию по образованию. "Собрание интересное, - делится с Наталией Егоровной. - Вечером в докладной комиссии являюсь докладчиком по народному образованию, и сегодня борьба будет, так как комиссия предлагает отказать епархиальному ведомству в расширении значения его школ в сети. Вырабатывается новая организация школьного дела. Любопытно, как, несмотря ни на что, жизнь идет своим чередом. Я помню, как еще недавно 80-90 школ в Моршанском уезде казались чем-то большим, сейчас их 120 и будет скоро больше 300!" 3-10 Здесь стоит заметить, что созданные из ревности к земству церковно-приходские школы , о которых тут идет речь, доказали свою неэффективность: священники плохо относились к этой дополнительной для них нагрузке. Вернадский видит зримый результат деятельности братства : они первыми осознали силу неофициального начала. То, что новые поколения владеют чтением, письмом, счетом, - есть результат энтузиазма Шаховского, Федора Ольденбурга, выпускниц его семинарии, которые ехали в глухие места и за скромное вознаграждение работали подвижнически. Все помнят, что кадет Родичев - автор язвительного выражения столыпинские галстуки , которыми он припечатал насилие с трибуны 3-й Думы. (За них он, кстати, извинялся перед Петром Аркадьевичем .) Однако мало кто знает, что настоящим памятником ему остались не речи, а школы , строительство в Весьегонском уезде восьми зданий ежегодно. Именно в Тверской губернии призывники 1914 года оказались поголовно грамотными, и поэтому Родичева выбирали депутатом всех четырех Государственных дум. Но Вернадский видит во всей земской деятельности по образованию и по окультуриванию жизни и более глубокий, ноосферный смысл, если бы он употребил тогда такое слово. Он расценивает ее как часть общемирового и неслучайного движения. Повсеместно знания завоевывают мир, и темп завоевания ускоряется. К чему это приведет? Ответ дан им в статье 1913 года. Наверное, он первый так всеохватно увидел науку, образование и даже шире - культуру человечества : не как "внутреннее дело" людей, не как общественный феномен, но как некое планетное явление, тем более заметное, когда оно происходит на просторах такой огромной страны, как Россия. Достаточно сравнить рост и влияние науки сто лет назад и сегодня. Высшие школы поражают разнообразием и числом, к ним прибавляются растущие как грибы заводские и медицинские лаборатории, станции переливания крови, опытные агрономические поля и станции и прочая, как сейчас говорят, научная инфраструктура. Растет армия научных работников, образуются новые, коллективные формы их работы, способствуя самоускорению знания. Наука - мать демократии, особенно сильно изменяющей лицо общества. Это мало кто замечает. "Не отрицая и не преуменьшая могущественного исторического влияния на демократизацию жизни религиозных и нравственных учений, связанных с великими религиозными или философскими системами, нельзя не отметить, что демократизация жизни и тесно связанное с ней уважение ко всякой без исключения человеческой личности исторически было прямым и непосредственным следствием научных успехов и роста научных знаний и научной техники" 4-10 . Именно наука подлинно демократична.

Незаметно на первый взгляд, но несомненно лишь ученые завоевывают страны. Незаметно, потому что в отличие от военных завоеваний научное происходит скромно и тихо. Но зато, говорит он, исключительно прочно, навсегда. Дело в том, что наука вообще действует на людей исподволь, ненавязчиво, не заставляя никого в себя поверить. Она укрепляется в головах сама собой, отвечая каким-то глубинным способностям человека к логическому мышлению. Сила здравого смысла и логики убедительнее любых агитаций. И потому знания есть единственный вид культуры, который объединяет человечество "само собой", легко преодолевая различия языков, обычаев и времени. То, к чему напрасно стремились военной силой, крестовыми походами, легко достигается с помощью измерительного инструмента, карт и учебников. "Итак, высшее образование нашего времени сейчас находится в подвижном состоянии, в эпохе быстрого роста, который обусловливается главным образом тремя общими для всего человечества обстоятельствами:

1) развитием знания и его научной организацией,

2) демократизацией общественной и государственной жизни и

3) распространением единой культуры на весь земной шар" 5-10 . Земной шар онаучивается. Вспоминается первый проблеск идеи: "Есть один факт развития Земли - это усиление сознания" (1892 год). Сопоставим научную мысль и земной шар, и наше воображение унесется из городских кварталов в природные космические размеры. Знания "являются", проявляются в людях. Создаются ими, но имеют как бы иной источник, некий мир "платоновских идей", независимых от людей обстоятельств. Идеи, числа и законы живут как бы в другом, не нашем времени. Мы прикасаемся к ним и "втаскиваем" в свою бренную жизнь. Вернадский не устает убеждать: онаучивание жизни требует осмысления, из него должны быть сделаны социальные выводы. Мы должны встретить новый незнакомый мир и не противодействовать, а способствовать его наступлению. Народ обязан быть грамотным. Как есть понятие "вооруженного народа", содержащееся в программах некоторых политиков, так нужна организация "учащегося народа".

"Совершенно аналогично этой дорогостоящей, непроизводительной, но неизбежной в наших условиях жизни и культуры народной военной организации начинает выдвигаться другая форма будущей жизни человечества - организация учащегося народа" 6-10 .

Придется учиться каждому, причем всю жизнь, а не только в первоначальную юношескую пору. До старости. Цивилизация, новые знания будут требовать от человека непрерывного повышения своей квалификации и общей культуры. Неслучайно в начале - века - и в России тоже - так распространились различные формы образования взрослых, заполняющие пробел между высшим, глубоко специализированным образованием, и начальной, элементарной школой. Неизвестно, где он находил время, но как бы в дополнение к этой теоретической статье он дал два обзора состояния высшего образования в стране, где собрал огромное количество фактов.

Высшее образование развивалось стремительно, ежегодно открывались новые институты и академии. Жизнь опережала бюрократию, которая искусственно сдерживала открытие университетов в стране. В результате многие ведомства основывали свои высшие школы. Из-за этого образование приобретало специальное и техническое направление в ущерб гуманитарному просвещению. "Нам - в нашем сословном и бюрократическом обществе - далеко до демократизации жизни, основанной на примате человеческой личности и человеческого ума; далеки условия жизни русской интеллигенции от тех нормальных форм общемировой жизни, которые для нас выражаются столь мало достигнутыми в жизни "свободами" манифеста 17 октября" 7-10 .

Ссылки: