Надежды на изменение режима, связанные с расстрелом Ежова быстро исчезли

Вокруг кружил буран, скрывающий всю страну от глаз. Связанные с падением одного палача надежды на изменение режима быстро исчезли.

Дневник 4 декабря 1939 г После визита к Лазареву: "Разговоры - в анекдотах - о том, что всех тревожит: бессмысленный террор, можно погубить свою жизнь и своих близких без всякой вины. Сознают влияние не поддающихся учету "роковых обстоятельств". Привыкнуть все-таки к такому состоянию не могут.

Многие смотрят в ближайшее и отдаленное будущее мрачно. Лазарев: человечество идет к одичанию. Я - совершенно иное - к ноосфере. Но сейчас становится ясно, что придется пережить столкновение, и ближайшие годы очень неясны. Война?" 2-25 Люди продолжали пропадать, развал и неразбериха в связи с общим поглупением руководства возрастали. В конце 1938 года иезуитскую атаку выдержал Ферсман , его работа в Хибинах осуждалась. Александр Евгеньевич устоял, но это ему дорого стоило: его здоровье, и так очень хрупкое, оказалось совсем подорвано. В дневниках Вернадский продолжает список арестованных людей и погубленных дел. Академия внешне в фаворе. Но курирует ее в партии Каганович , вызывающий академиков на ковер. Особенно этот сын сапожника с четырехклассным образованием постарался с геологической работой и, как пишет Вернадский, совсем ее развалил. В дневнике о нем: "Передача того, что он говорил, на меня произвела впечатление пустоцвета" 3-25 . Поскольку всякая самостоятельность пресекается, то смерть тирана может ввергнуть страну в неизвестное, думает он. При таком режиме люди разучиваются стоять на собственных ногах, все подстраиваются под одного. Весной 1939 года он получил приглашение сразу на две конференции в Киеве . Чувствуя себя вполне сносно, выехал с Виноградовым на Украину. Сами конференции не произвели впечатления. Запомнился город, который он не видел более десяти лет. Цвели каштаны. Все благоухало. Его удивило большое строительство. Встретил старых друзей - Крымского , Холодного . Несколько дней прожил в прекрасных условиях в доме отдыха в Голосеевском саду. Здесь он в 1919 году выбирал место для Ботанического сада академии. Долго гуляли с Крымским по саду. Правда, увлекшись разговорами, затянул прогулку и в результате получил небольшой сердечный приступ. Но все равно - поездкой остался доволен. По приезде отправился с Наталией Егоровной в санаторий. Личкову пишет: "Сейчас в Узком, где я лечусь и работаю. Странно лечиться от старости. Но чувствую эту старость только физически, да и то жаловаться не могу, видя своих сверстников" 4-25 . А своему сверстнику Петру Андреевичу Земятченскому , второму "консерватору" Минералогического кабинета в далекие докучаевские годы, писал, что пока мысль молода и жива, грех жаловаться. Живая мысль помогала пережить "текущие обязательства" по научному обслуживанию страны, руководить лабораторией и всяческими академическими комиссиями - по изотопам, по метеоритам. Неугомонный Леонид Кулик еще раз в 1939 году организовал экспедицию к месту тунгусского феномена и снова остатков метеорита не нашел. Загадка возрастала, интригуя научную молодежь. Вернадский через Шмидта добился еще аэросъемки местности. Ее сделали тогда военные.

Ссылки: