Вернадский В.И.: Ну а что же книга жизни?

Ну а что же книга жизни? Несмотря на все трагедии и все переживания, ум и воля превозмогали. Почти каждая дневниковая запись 1938 года - в отличие от прошлых лет они становятся регулярными - начинается словами о здоровье, самочувствии и о книге. Она все время перед умственным взором, все время в центре внимания: работал над ней или - наоборот - что-то помешало работать над ней.

Думал над книгой особенно много осенью 1937 года, когда не занимался делами, а выздоравливал после частичной парализации. Можно зафиксировать и точную дату. 4 января 1938 года записывает: "Начал работать систематически над книгой" 25-24 .

"25 января, утро. Вчера гулял. Работал над книгой (Аристотель)" 26-24 . Об Аристотеле говорится в 87-м параграфе.

"6 февраля. Не записывал два дня. Была Мария Николаевна Столярова (врач. - Г. А.), давление 143/50. Маленькая аритмия. Работал над книгой" 27-24 .

"23 февраля, утро. Еще не вполне чувствую себя хорошо. Выехал прокатиться - Можайское шоссе. <...> Работал над книгой и метеоритами" 28-24 . С тех пор как ему выделили автомобиль, появилось это развлечение - изредка проехаться. Иногда с Наталией Егоровной, чаще - одному. Маршрут привлекал западный - Можайское шоссе, Воробьевы горы с их чудесным видом на Москву.

"12 марта, утро. Лежу. Вчера утром Мария Николаевна убедила меня лечь на два дня. Неприятно в сердце. Вчера лежал. Пишу лежа. Чувствую себя в общем недурно. Лежание ослабляет. Адонис и строфант (лекарства. - Г. А.). Вчера диктовал книгу. Думаю о ней - стадия скотоводства" 29-24 . Продвигается быстро. Стадия скотоводства - 110 - 115-е параграфы.

"16 марта, утро. Адонис. Последний раз массажист. Глаза. Очень хорошо работал над книгой. Скоро кончу первую отделку написанного в Лондоне, Праге и в Москве в 1936 году, до болезни. Теперь пойдет текст первоначальной сводки" 30-24 .

"28 марта. Хорошо работал над книгой. Много сделал по существу. Подхожу к концу "Введения"" 31-24 . Очень важное указание о "Введении". Оно означает завершение первого варианта книги, одного из двух ее направлений - более общего характера, чем биогеохимия. 12 апреля записывает, что заканчивает "Введение", а 21 апреля - уже о переделке, о работе над всем текстом. Таким образом, именно тогда в процессе работы "Введение" разрослось и начало приобретать очертания самостоятельной книги. 22 апреля 1938 года В. И. Вернадский отметил в дневнике: "Пишу конец введения в книгу в первой редакции. Много думаю для конца о нашей философской обстановке. Как полезно это продумывать и изложить свободно" 32-24 . Речь явно идет о последних - 151-156 параграфах книги, которые посвящены именно теме господства официальной идеологии в стране и последствий такого положения для развития науки и всей духовной жизни людей. 3 мая появляется запись: "Работал над книгой. Сейчас как раз углубляюсь в диалектический материализм и создавшуюся у нас философскую обстановку. Удивительное явление в духовной истории русской мысли. Совсем не затронуто исследованиями" 33-24 . Без сомнения, шла работа над указанными выше последними параграфами. Таким образом, в начале мая основная работа над текстом была окончена, начинались переделка, дополнения и правка. Вероятно, в это время В. И. Вернадский присвоил рукописи, состоящей из десяти глав и 156 параграфов, название, и она превратилась в самостоятельную книгу. В архиве вместе с рукописью сохранились два недатированных наброска планов, тематически связанные с "книгой жизни". Один из них озаглавлен так: "Очерк первый. Научная мысль как геологическое явление". В письме Личкову 16 августа 1938 года появляется уточненное название: "И болезнь захватила меня в разгаре моей работы над второй статьей: "О состояниях пространства". Обе связаны с первой главой моей книги "О проблемах биогеохимии" ("Научная мысль как планетное явление")" 34-24 . Две статьи, о которых идет речь, действительно были включены в отдельно публиковавшиеся выпуски "Проблем". А осенью интенсивная работа шла уже над полным текстом книги. Последнее упоминание о ней относится к 7 декабря 1938 года в дневнике: "Вчера занимался - переделывал книгу - как Пенелопа все время по листу 2-й, а затем первой главы все переделываю" 35-24 . В дальнейшем не обнаружено никаких сведений о продолжении правки или о переделке текста. Сам автор отнюдь не считал его завершенным, если судить по указаниям на полях многих страниц, сделанным им для самого себя: "проверить", "дать примеры", "я скажу об этом позже" и т.п. Переделывает - значит, законченное, завершенное. "Введение", упоминающееся здесь несколько раз, - это и есть вся книга, все 156 параграфов.

Раздвоение главного замысла породило две книги. И если сначала думал, что пишет введение к "книге жизни", то потом оказалось, что написал самостоятельное произведение, получившее теперь хорошо известное название "Научная мысль как планетное явление" . Название - и тема, и главное утверждение. Да, научная мысль - свободное проявление свободной творческой фантазии и дерзновенного полета ума - природная сила. И тот факт, что с ее помощью человек переделывает природу, гораздо важнее того факта, что методами науки он ее познает. За научной мыслью стоят миллиарды лет геологического развития, она есть закономерный результат всего прошлого Земли. Он пишет: "Основной геологической силой, создающей ноосферу, является рост научного знания. В результате долгих споров о существовании прогресса, непрерывно проявляющегося в истории человечества, можно сейчас утверждать, что только в истории научного знания существование прогресса в ходе времени является доказанным. Ни в каких других областях человеческого быта, ни в государственном и экономическом строе, ни в улучшении жизни человечества - улучшении элементарных условий существования всех людей, их счастья - длительного прогресса с остановками, но без возвращения вспять, мы не замечаем. Не замечаем мы его и в области морального, философского и религиозного состояния человеческих обществ. Но в ходе научного знания, т.е. усиления геологической силы цивилизованного Человека в биосфере, в росте ноосферы, мы это ясно видим" 36-24 . Настало время, когда мысль стала средством формирования действительности. Она строительница жизни, осознает свою активную природу. Книга наталкивает на мысль о большой сложности феномена сознания. Человеческое мышление только весьма приблизительно можно сравнить с геологическим разрезом, где последующее наслаивается на нижележащее, изолируя и погребая его. Предыдущее не проходит; прошлое в сознании сосуществует с настоящим, иногда становится активной силой. Ведь мышление живет вне времени, и внимание свободно путешествует сквозь слои сознания. Человечество едино во времени. И то, что у нас общо с мышлением первобытного человека, более сильно, более крепко нас с ним соединяет, чем появляющееся новое, которое разъединяет. А общее в том, что человек всегда активно участвовал в жизни природы. И потому мифологическая, метафизическая, научная стадии, иначе говоря - религия , философия и наука, - одновременны, а не последовательны. Расположенные в разных горизонтах сознания, они не должны мешать друг другу. Напротив, они должны усиливать друг друга, если будут упорядочены. Действительно, как может человек вообще действовать, если не будет обладать религиозным отношением к миру? Он обречен в противном случае на чисто физическое, животное существование. Как только он осознает вызов высшей, в нем пробуждающейся силы - только тогда он становится в состоянии принимать решение. Ведь чтобы нечто предпринять, нужно определенное воодушевление. Артисты называют эту силу "кураж", что означает смелость, отвагу, мужество. Без куража, без бесконечной уверенности в себе выходить на сцену нельзя, артиста ожидает полный провал. Но и в обыденной жизни каждый знает эту силу самовнушения. Вернадский называл эту силу воодушевления научной верой - отличал ее от научного знания с его рациональным логическим мышлением. Такая вера знакома тому, кто решался распознать и принять вызов, кто чувствовал свое подсознание, кто вступал во взаимоотношение с Целым. Колумб так и плавал бы всегда вдоль португальских берегов, не ощути он религиозного воодушевления, позвавшего его к великому делу. "Демон" Сократа сидит в каждом, только не каждый ему внимает. Все знания мира не стоят одного шага любви, сказал Паскаль, ибо она - явление высшего порядка. Любовь Бога к Колумбу и составляет суть его научной веры. Колумб вдумывался в себя, в божественное свое призвание и назначение, общался с Богом. И однажды осознал, что лично любящий его Бог наградил его непревзойденным, изумительным талантом навигатора. Тут и содержится указание Бога, Он подвигает его на миссию. Никто кроме него не сможет выполнить задачу найти путь в Индию. Вот откуда он получил свою великую энергию для предприятия. Так и Вернадский в молодости понял, что без любви к своей Наташе и к конкретным людям - друзьям, крестьянам в Вернадовке, - без благотворения он не в состоянии творить, сухой и жесткой будет его наука. Без любви нельзя принять никакого жизненного решения, нельзя сделать выбора. Знания всегда альтернативны. Они бесполезны, если нет работы сердца. Так наука доказывает необходимость Бога или хотя бы религиозного отношения к миру. Если знания только созерцание, то Бог превращается в Ничто, в Браму, но человечество действует, активно живет и потому нуждается в положительном содержательном боготворении. Таково Колумбово решение проблемы ноосферы. Человек не созерцатель, а деятель - и тем разрешаются все умственные парадоксы и тупики. "Наука, таким образом, отнюдь не является логическим построением, ищущим истину аппаратом, - говорит Вернадский. - Познать научную истину нельзя логикой, можно лишь жизнью. Действие - характерная черта научной мысли. Научная мысль - научное творчество - научное знание идут в гуще жизни, с которой они неразрывно связаны, и самим существованием своим они возбуждают в среде жизни активные проявления, которые сами по себе являются не только распространителями научного знания, но и создают его бесчисленные формы выявления, вызывают бесчисленный крупный и мелкий источник роста научного знания" 37-24 . Как и религия, столь же необходима и философия , которой посвящено множество страниц книги. Она дает человеку перспективу, не позволяет стать бездумным регистратором фактов. Философия первая пролагает пути мышления. Ее разнообразие дает возможность каждому типу личности, каждому складу мышления по-своему охватить мир мыслью. Есть прекрасная и даже универсальная философская категория - мера. Недаром ее так превозносили древние, уча во всем соблюдать меру, если не хотим испытывать в жизни несчастий. Универсальна она еще и потому, что замыкается и на саму себя; соблюдать меру в соблюдении меры. Иногда можно и увлечься и нарушить равновесие. Вернадский исследует меру соотношения религии, философии, науки. Последняя станет максимальной силой создания ноосферы, если не будет подменять собой ни религию, ни философию. Только осознав свое собственное качество, она становится истинно могущественной. Ограничение усиливает. Марксистское утверждение, что с помощью философии можно познавать мир, - химера, иллюзия, говорит он. Философия оперирует понятиями языка, а не фактами действительности. С помощью языка и логики мы познаем свое мышление. Наука отказалась от претензий исследовать начала и концы, создавая относительные истины. В физике - века истины перестали быть наглядными и понятными, их нельзя выразить при помощи аналогии с чем-то привычным, доступным. Их нельзя выразить на естественном языке и с помощью знакомых образов. Их не понимают, к ним просто приучаются. Обычно ноосферу понимают как геохимический материально- технический факт. Так понимал ее Ферсман - как техногенез, техносферу. Создается материальная оболочка, человек переделывает природу. Конечно, правильно, но за материей кроется иная глубина. Вернадский в книге рассматривает первопричину, принцип ноосферы - научную мысль и ее природное бытие. Природа без научной мысли - неполна. Как раз в пору работы над "Научной мыслью" он прочитал книгу математика Германа Вейля "Разум и природа" , где автор, казалось бы, утверждал нечто подобное: природа отдельно от человека не существует, она дается вместе с очками, через которые мы на нее смотрим. Очки - наука, поэтому реальность есть природа плюс мысль о ней.

Мысль, по видимости, совпадающая с ноосферной, очень неточна и может привести ко множеству заблуждений, говорит Вернадский. Дело в том, что мысль эта - научная, и значит, заключает не индивидуальное помышление, а историю усилий поколений ученых. Мысль - это не только логическое умозаключение, она - планетное явление не только сегодня, сейчас, но и исторически. Она цельна как в пространстве, так и во времени. Научная мысль позволяет человеку усиливаться за счет прошлого, подключать к своей деятельности весь потенциал прошлого, весь интеллект прошлых поколений. Нельзя также сводить человечество к отдельному человеку. Вернадский первым в науке осознал, что человечество - это не совокупность людей, а совсем новое качество, выявляющееся с каждым днем и годом все четче. В общем, оно - элита, и только оно делает всемирную историю, а не мельтешение князей и королей. Человечество состоит не из всех людей, не из народов и государств, не складывается из этносов, оно есть верхний этаж. Вот как Христос сказал о себе - сын человеческий , то есть следующее эволюционно продвинутое поколение. В человечество попадают по одному. Каждый сам и в отдельности принимает решение о своей судьбе: остаться ли ему членом какого- либо коллектива или стать сыном человеческим. Вариантов такого решения множество, но человек никогда не спутает, если он его совершил. Как сам Вернадский в Горной Щели, когда принял решение о своей дальнейшей судьбе, когда почувствовал в себе демона Сократа. Таким образом, книга "Научная мысль" в высшей степени синтетична. В ней сплавился его собственный опыт участия в общественной жизни, в организации научной практики на больших государственных масштабах, изучение истории научной мысли и научной деятельности, вопросы научного образования, личностное выражение той самой научной веры, без которой не бывает решения о переходе в Целое. Понятие ноосферы приводит к новой концепции человеческой истории. Прошлое всегда описывали как историю отдельных стран и народов, но с точки зрения развития науки она должна быть осознана как всемирная история. На месте истории этносов и наций цивилизация творит историю нового качества общности - человечества. Наука поднимает человеческую историю на определенную высоту, с которой видятся ретро- и перспективы новой общности людей - человечества. Вот почему взлет научного творчества должен оказать большое влияние и на другие стороны духовной сущности человека, прежде всего на религиозное сознание. Нет никаких сведений, что автор предлагал книгу в печать. Видимо, предполагал ее полную непроходимость. "Научная мысль" - первая книга, написанная в стол. Ирония судьбы состоит в том, что вся философия ноосферы, выраженная в ней, осталась неизвестной до 1977 года, когда книга напечатана, да и то с искажающими комментариями. От нее отрезали шесть последних параграфов, где говорится об идеологии "диаматов", о ничтожном ее значении в общей мысли человечества и о большом вреде для свободной мысли. Во время работы над книгой, 16 февраля 1938 года, Вернадский сделал доклад в Московском обществе испытателей природы и записал: "Впервые публично о ноосфере. Как будто не понимается" 38-24 . Так он безуспешно опробовал новое понятие. Даже ближайшие ученики с сомнением восприняли слово ноосфера. "Помилуйте, Владимир Иванович, о какой разумности этой действительности можно говорить?" - удивлялся Ферсман. И не он один. По академическим преданиям, еще бытующим и передающимся изустно, многие сокрушались: "Был ученый как ученый и вдруг заговорил о какой-то сфере разума! Конечно, годы, годы!" Другие думали, что у него наступил, мол, период примирения с действительностью. Всю глубину мысли о ноосфере - о единстве исторического и геологического потоков - хорошо чувствовал самый близкий человек - Шаховской . Архивные записи позволяют так заявить. Во всяком случае, идею ноосферы Дмитрий Иванович любил обсуждать. Дневник за 13 января 1938 года: "Вечером Дмитрий Иванович, Наташа Ольденбург, Катя Ильинская (сестра Нинетты. - Г. А.), Паша. Дмитрий Иванович читал свои стихи и проповедовал ноосферу. Разговор глубокий" 39-24 . Но между Вернадским и коллегами пролегла граница непонимания. Суть ее в разном понимании слова разум. У большинства с ним непременно связано понятие о каком- то порядке, справедливости, правде. Но в понятие ноосфера этические моменты не входят, никаких моральных оценок не вкладывается. Геологическая оболочка, а не добрые пожелания или моральный идеал. "Но боюсь, - как говорил булгаковский герой, - эта путаница будет продолжаться еще долгое время". Она усиливается еще и тем, что Вернадский иногда относит ноосферу в прошлое, иногда в будущее. Она есть нечто такое, что должно быть создано, построено. Но противоречия нет. Вспомним логику нового естествознания, доказавшую, что слово не годится для истинного постижения природы. На месте слова должно возникнуть то, что мы называем "факт" или "естественное тело" - реальность. Когда с созданием слова выраженный в мифе мир вывернулся, переместился внутрь духовного мира личности, возникла словесная ноосфера. Это ее прошлое. На таком фундаменте в - веке заметно вырастает вторая - научная, более подлинная, так сказать, более могущественная. В ней логика понятий заменяется логикой вещей, слово заменяется термином и цифрой, эмпирическим обобщением. Что делать с непониманием? Вернадский и раньше-то не заботился о доказательствах и внедрении своих идей. Он не рассчитывал на скорое понимание. Тем более теперь, перед концом жизни. Некогда убеждать и спорить. Нужно хорошо делать свое дело, на которое осталось не так уж много сил. "Моих старческих сил", - как говорит он в дневнике.

Ссылки: