О музыке

Когда я работал в МИТХТ электромонтером, приходилось иногда оставаться на ночное дежурство. Студенты жили тогда прямо в институте. Были освобождены некоторые аудитории, много кроватей стояло на галереях, идущих вдоль больших лекционных аудиторий. Учились в войну преимущественно девушки. В этих аудиториях они и занимались, свет горел только внизу у большого демонстрационного стола. Однажды поздно вечером я зашел в эту аудиторию. Какая-то девушка села к роялю и стала играть. В то время я не знал музыку и композиторов - ленинградская жизнь у деда не оставила у меня заметных следов. А вот здесь, в полутемном зале звуки музыки вдруг сломали какую-то стенку и пробудили в душе трепет, радость, стремление к возвышенному, светлому, что в те мои мальчишеские годы я и осознать был не в состоянии. Девушка играла много, я не могу сказать что именно, но много лет спустя услышанная музыка вдруг перенесла меня в пустой полутемный зал, в военный 42-ой год - это был "Полонез" Огинского. Особенно увлечение музыкой проявилось в студенческие годы, когда я несколько раз в неделю ходил в консерваторию. Да и потом всегда покупали абонименты на концерты, музыка была неотъемлемой частью жизни. Люблю и легкую мелодичную музыку, а вот современного ритмического бряканья терпеть не могу, хотя понимаю, что это лишь шаманский способ одурения толпы, возбуждения экстаза. Знал я музыку как дилетант, но уж конечно узнавал произведения всех великих композиторов. Большую радость доставляли мне дни подготовки к экзаменам в то время, когда мы занимались вместе с Олегом Богданкевичем . У нас был распорядок: час занимаемся, 10 минут музыки. Олег играл очень хорошо и чаще всего 10 минут растягивались за счет науки. А я сидел как завороженный, уходя в мир музыки, раздвигавшей стены маленькой комнатки за зыбкие границы горизонта. И еще одно воспоминание, связанное с музыкой. Командир корабля ГКС-23 Герман Авенирович Смирнов хорошо знал и любил музыку. ГКС - небольшой военный корабль водоизмещением около 400 тонн с командой в 30 с небольшим человек. Когда Тихий океан немного успокаивался, можно было ставить пластинки на плохонький проигрыватель. Тогда в каюте звуки музыки заглушали шум машин и плеск волн за бортом. Герман признавал только классику, он впервые обратил мое внимание на разное звучание одних и тех же произведений в исполнении разных музыкантов. И было в этом что-то необыкновенное, волнующее - звуки шопеновского или рахманиновского концерта над бескрайними просторами океана, это было единение великих стихий.

Ссылки: