Смерть матери, первая учительница

Итак, 10 февраля 1857 года мы осиротели . Страшно отозвалась эта перемена в семье. В особенности, ее почувствовали мальчики. Поль потерял свою нежную заступницу и, говорят, ужасно тосковал, маленькая же сестренка их не унывала, ей хорошо было под крылышком нежной Тети-Мамы и старика дедушки, которые сосредоточили на ней избыток чувств, не находивших удовлетворения в своей собственной жизни. Меня все любили, дедушка целые дни играл со мною и очень баловал, без Тети-Мамы я жить не могла, братья развлекали по вечерам историческими рассказами, а Папа раза два в неделю утешал меня нравоучительными повествованиями на детском языке, и это, как редкость, было для меня высшим наслаждением.

Тетя-Мама каждый вечер выслушивала исповедь всех моих действий и помыслов. Благодаря такому образу воспитания, жизнь моя слагалась правильно и катилась как сладкий сон.

Когда мне минуло четыре года, то решили начать мое ученье, и с этою целью приняли в семью 16-летнюю кузину мою, круглую сироту, дочь Елизаветы Алексеевны (Вакар) . Девочка получила прекрасное образование и воспитание под руководством умнейшей мачехи своей, - немки. Эту первую учительницу мою звали Олимпией Яковлевной Вакар . Она скоро расположила меня к себе своею музыкою и пением (Оля была артистка в душе и училась в консерватории). Скоро и я стала немочкою, пела немецкие песенки и даже с куклами разговаривала по-немецки.

Живо проносится передо мною воспоминание далекого прошлого, ознаменовавшегося весьма оригинальным сном, сном, который я не забуду никогда, но трудно поверить, чтоб он мог отчетливо так врезаться в память. Странно даже, как мог таковой возникнуть в пятилетней головке, одним словом, этот факт поражает меня всю жизнь, удостоверяя, что сновидение, или вернее, сон,- есть великая загадка, решение которой принадлежит будущим поколениям.

Я помню отчетливо нашу общую спальню, за ширмами спали мальчики, я же у другой стены, близ печки, в углу был киот с моим заветным образом. Заснула я мирно в своей кроватке и вижу во сне свою большую бледно- голубую залу. Странно, вся она пустая, только в углу у окна стоит большое вольтерово кресло, а на кресле сижу я, но не маленькая, а большая, совсем взрослая (и представьте, я помню лицо, помню, что видела себя именно такою, какова я теперь на самом деле). Надето на мне розовое платье, а на голове светится лесная бриллиантовая звездочка, сижу я и гляжу в окно. На Козловской горе такой шум, что страх, вся улица запружена войском, пушками, небо все в огне и дыму, знаю что это война, но я спокойна и чего-то жду. Вдруг отворяется дверь из прихожей, и входит юноша небольшого роста, длинные черные курчавые волосы окаймляют его черты. Запомнила я только профиль его. Подходит эта личность ко мне и предлагает руку, я спокойно взяла эту руку и пошла на борьбу....! Видела ли я еще что-нибудь, не помню, но только я стала громко кричать и плакала навзрыд. Няня не знала что ей делать со мной. Помню, как она держала меня на руках у киота, зажигая свечу и показывала на мамин образ, говоря, что Боженька не даст меня никому в обиду. Видно я рассказала ей чего испугалась тогда во сне.

Миновала эта беспокойная ночка, и дни мои снова потекли за днями. Все шло своим чередом, одна только неудача преследовала меня - это выбор знакомых. С кем бы родные не познакомились, на мою долю в семействе не оказывалось девочек, и всегда меня окружал целый штат мальчиков. Наконец, напротив поселились новые соседи, некто Пирамидовы . Там нашлась компания для всех: взрослая дочь их соответствовала моей кузине Оле, два мальчика могли сблизиться с братьями, и на мою долю оказалась пятилетняя Варенька . Это новое знакомство скоро не только стало приятным для всех, но повлияло даже на дальнейшую судьбу нашей семьи. Узнали, что мадам Пирамидова - подруга Александры Ильинской , и вот, через столько лет заветные воспоминания воскресли среди дум моего отца. Ему сообщили, что верная невеста его не вышла замуж и хорошо помнит своего жениха.

Ссылки: