Лето 1881, Смоленск, Феликс, Азанчевский

Возвратясь навсегда в Смоленск , я поселилась летом по-прежнему на даче со своим племянником Володею. Гостила у меня Матон, но не долго. Вообще же, время проводилось скромно. Осенью отпировала свадьбу своей кузины Кати , с которой жила 1-е лето на даче и стала обдумывать, как устроить свою жизнь и деятельность зимою. Я давно решила посвятить свое время обучению и воспитанию бедных детей, но считала необходимым вести это дело в миниатюре, так как за небольшим составом училища легче уследить, да и после легче направить их к полезной деятельности.

Затрудняло меня только помещение для этой цели. Дом мой был уже продан, и я жила, платя за стол, у Maman . Каково же было мое удивление, когда она отнеслась довольно сочувственно к моему плану и предложила занять у нее отдельный мезонин в две комнаты. Я несказанно была признательна ей и, приобретя весьма скоро 10 учеников, отдалась вся любимому делу.

Добрый приходской священник наш отец Александр Кокорин вызвался бесплатно преподавать Закон Божий. Дело пошло хорошо, и я была вполне счастлива у желанной пристани. Наступила глубокая осень, гололедица. См. Самоубийство Феликса

Настало Рождество Христово. Я задумала устроить елку для своих детишек и выпросила для этой цели залу у Николая Степановича Воронца . Суетясь среди приготовлений в самый новый год, я была удивлена появлением у нас с визитом какого-то высокого молодого человека. Гляжу..., да это старый знакомый Азанчевский , являющийся через 5 лет. Встретясь с ним холодно, я поспешила возвратиться к своим праздничным занятиям. Нетерпеливые детишки ожидали елку уже с 4-х часов, а в 7 бродили около нее веселые, но сперва смущенные, кроме своих никого не было. Вдруг, гляжу, отворяется дверь и является Азанчевский! Николай Степанович успел угодить ему приглашением на елку по секрету. Мало изменился он по наружному виду, хотя несколько возмужал. Вечер прошел довольно приятно. Приехала Колачева - бывшая жена Потемкина и удивилась появлению моей тени. Тень эта оказалась по-прежнему аккуратной. Перейдя на службу в Смоленск, она появлялась всюду, где я, и нередко посещала нас.

Наступила весна, а с нею смелость в беседе, столь оживающей вместе с природою. Меня спросили: "Неужели прошлое еще не утратило своей силы, а если нет, то почему оно не стало до сих пор настоящим?" Я ответила откровенно, что "прошлое" по-прежнему светит мне издалека, но, что я не в силах обратить его в настоящее. Есть у меня одно письмо, которое я написала Азанчевскому тогда в августе, где ясно видно насколько это прошлое было еще сильно во мне, и тогда впервые вызвал он мою глубокую симпатию своим чутким восторженным ответом, совершенно чуждым ревности. Но это было осенью, а лето я провела на даче, куда часто приезжал Азанчевский. Я более не чуждалась его, желая убедиться в искренности его чувств, по-видимому, столь постоянных и, если так, то готова была высоко ценить их.

Все лето не было данных сомневаться в редком постоянстве, однако 15 июля несмотря на то, что это был день именин (он носил тоже имя Св. Владимира Великого), я уехала к Вор-м. Но холодом веяла прежняя радушная Тростянка . Семья как-то распалась. Влад. Мих. был точно чужой, угрюмый, далекий, мне стало тяжело там, я не видела ни прежней жизни, ни прежней энергии, ни семейного дружелюбия и поспешила уехать через 2 дня. Сознаюсь теперь, что контраст между прошлым и настоящим был громаден, прошлое только светило, и то в моих воспоминаниях, настоящее - тянуло и грело. Видно не может человек жить без привязанности, нас тянет к тому, кто любит. Кузина моя Катя была отчаянно больна после родов, я продежурила у нее до 15 августа, а потом повезла ее в Москву вместе с мужем, где хотела взглянуть на выставку и прокатить потом недельки на две в Питер, где прихварывала моя Тетя-Мама .

Азанчевский поехал тоже с нами. Счастье моей кузины Кати доказывало мне, что замужняя жизнь может быть хороша. Чугунка, уносившая нас, влекла меня вперед, где на перепутье стоял давно и терпеливо ожидавший, видимо душевно преданный человек.. Да, такое постоянство могло подкупать меня. В Москве, устроив Катю, которая чувствовала себя лучше, я проводила чудные вечера в саду родных Каховских , гуляя с Азанчевским , и уже не боясь посвящать его в некоторые тайны своего прошлого. Он с таким участием слушал меня, что этим самым как-то особенно вдохновлял мои рассказы. Бережно и заботливо усадил он меня на поезд, провожая в Питер и переписываясь чуть не ежедневно, с восторгом встретил меня уже в Смоленске, когда я возвратилась на Динабург. Теперь я наняла у Маmаn отдельный флигель и поселилась совсем самостоятельно. Утром занималась в школе, а вечера сплошь проводила с Азанчевским. Итак, весь штат прислуг Mаmаn и она сама принуждены были только глядеть на мою самостоятельность, но изменить ничего не могли.

Ссылки: