По примеру старших братьев Вайнштейн Г.М. стал служить на железной дороге

Необходимо хотя бы вкратце пояснить, как здесь в Курске устроились, обосновались мои старшие братья: Лазарь и Иосиф . Приблизительно в 1873 году отец снарядил Лазаря в Харьков к своему земляку, ровеснику, приятелю детства Роману Яковлевичу Рубинштейну . Чем занимался этот Рубинштейн у себя на родине, в Староконстантинове, я не знаю, а в Харькове он стоял во главе банкирской конторы, был богат, имел дома, сахарный завод и еще что-то. Конечно, был купцом первой гильдии, поэтому имел право жительства вне черты еврейской оседлости и за какое-то количество рублей мог иметь служащих евреев вне черты еврейской оседлости .

Рубинштейн встретил Лазаря приветливо и с места в карьер отправил его для работы в свой Курский сахарный склад в качестве счетовода. Склад находился в Ямской слободе, вблизи Курского вокзала. Паспорт Лазаря полиция прописала вполне законно, как "приказчику купца первой гильдии Рубинштейна". Конечно, полицейский пристав получил от конторы Рубинштейна к Пасхе, Рождеству, "на Онуфрия и Прохора", к именинам жены, тещи и прочих домочадцев какое-то количество рублей и голов сахара в виде мзды или благодарности "за благополучие". Но это не в счет. Таков был порядок, обычай. Все "давали" и все "брали" .

Брат Лазарь , человек корректный, лояльный, уживчивый, быстро вошел в дела, сблизился с местной железнодорожной администрацией, с коей сталкивался при получении и отправке сахара. В Курске сходились тогда три частные дороги. Пассажирская станция была одна, общего пользования, в ведении Московско-Курской железной дороги, а товарных, грузовых станций было три. Каждая дорога имела свою товарную станцию и там - начальника станции. Начальником станции Курско-Харьковско-Азовской дороги был тогда некий Протопопов , бонвиван, картежник, не считавшийся ни с какими средствами. Билетным кассиром служил некий Золотарев - нечто вроде Протопопова. С ними сошелся близко, подружился брат Лазарь. Настолько, что когда Золотарев уезжал в город в клуб кутить, поиграть в карты, то ключи от билетной кассы передавал доверчиво брату Лазарю, ставшему фактически заместителем билетного кассира, конечно, с ведома и согласия начальника станции Протопопова. Постигнуть премудрость продажи билетов было нетрудно, тем более что негласно разрешалось "набавлять копеечку" на каждый билет, давать не полностью сдачу. Ведь у каждой кассы было объявление "не затруднять кассиров разменом денег". Значит, давай копейку в копейку или же... проваливай, не мешай работать. Это знал твердо каждый пассажир. Правда, кассиру приходилось давать после каждого поезда рублевку-другую жандарму, стоявшему у кассы, но тем спокойнее можно было работать, "не стесняясь". Короче говоря, все были довольны. Через некоторое время Золотарев получил наследство, стал кутить сильнее, решил бросить службу. Пока суд да дело, Лазарь работал в кассе, скрывая отсутствие билетного кассира. А когда наступило время отъезда и передачи кассы, Золотарев убедил начальника станции Протопопова представить к зачислению на должность билетного кассира моего брата Лазаря.

Курско-Харьковско-Азовская дорога принадлежала тогда известному строителю, еврею Самуилу Соломоновичу Полякову . Не было закона не принимать евреев на службу на железной дороге, но это делалось автоматически, так как евреям вообще тогда разрешалось лишь заниматься мелкими ремеслами или торговлей. Ловкий Протопопов, пройдоха 96-й пробы, учел это, погнал и поймал, как говорится, двух зайцев: угодил еврею- хозяину дороги и получил желанного кассира, умевшего угождать. Ведь уже при мне, не стесняясь моего присутствия, в начале 1880-х годов Протопопов, отправляясь в клуб, забирал туда с собой кассовую выручку. При таких обстоятельствах брат Лазарь был, если не ошибаюсь, первым евреем, служащим на железной дороге.

Паспорт был прописан по гильдейским документам Рубинштейна , полицейский пристав Ямской слободы, по прозвищу Кузьмич, был общий приятель, и все пошло как по маслу. Став штатным кассиром, Лазарь быстро вошел в среду старших агентов дороги, удачно ассимилировался в новой среде, стал со всеми в приятельских отношениях не только на своей дороге, но и на других дорогах Курского узла.

Начальником станции Курск Московско-Курской железной дороги был тогда Петр Борисов , впоследствии видный начальник движения некоторых дорог. Этот Борисов в 1877 году, не подражая Протопопову, а из либеральных соображений, по просьбе Лазаря зачислил к себе на службу нашего брата Иосифа на должность конторщика. Полицейский пристав Кузьмич, пораженный, что еврей зачислен в штат Московско-Курской дороги, где акционерами были московские "столпы" купечества Чижов , Морозов , Горбов , Мамонтов , Лямин , Рукавишников , немедленно прописал паспорт Иосифа. Через несколько лет и я подоспел, а Кузьмич был все тот же.

Братья мои, Лазарь и Иосиф, которые были в хороших отношениях с Данишевским , начальником станции Курск , рассказали ему мою одиссею, просили помочь устроиться на службу до возможности поступления в университет. Данишевский обещал и не забыл своего обещания. Мало того. зная наши "рассейские" законы о евреях и глубоко осуждая их, Данишевский как будто бы даже шепнул Кузьмичу не препятствовать прописке моего паспорта. И мой паспорт прописали в полиции молниеносно.

Уезжая в Москву, к месту новой службы, Данишевский дал своему заместителю такие указания: допустить меня к службе с 1 января 1880 года в качестве "бесплатно занимающегося", а затем, при первой свободной вакансии, представить меня к зачислению в штат на должность конторщика.

Итак, по примеру старших братьев я стал служить на железной дороге, далеко от еврейской черты оседлости. Невозможное стало для меня возможным.

Ссылки: