 |
Школа Ульяновой А.П.
Осенью с первого октября я начала ходить в школу. Для питомцев школьное обучение в то время было обязательное. Наша школа находилась в селе, как раз против главных ворот в аллею барской усадьбы. Пятистенная изба для одной семьи была бы просторной, но для трех-четырех десятков ребятишек, оказалась тесноватой.
Внешним видом от прочих изб отличалась только тем, что над окнами ее висела доска, по синему белым гласившая - "Школа Воспитательного дома". Два больших стола - аршина четыре длиной каждый, занимали почти все помещение. У дверей посудные полки, где хранилась школьная библиотека и школьные пособия. Около русской печки на треножнике классная доска - вот и все убранство нашей школы. Раздевались мы - ученики всегда в сенях, тепло ли, холодно ли - все равно. Учитель наш Иван Иванович Левитов , белобрысый юноша, с учениками жил любовно. На колени и в угол, положим, ставил, но и только: других наказаний не было. Он всегда сердечно относился к радостям и к горестям своих учеников. В школу приходили из четырех или пяти деревень.
Путь до села и обратно я проходила почти всегда с Николаем Кузнецовым. За год Николка научился свободно говорить по-русски, и осенью, к огорчению кузнеца, ему велено ходить в школу. Хотя он был старше меня года на три, но мы были с ним большими друзьями. Он только часто манкировал, его задерживала домашняя работа. Дорогой из школы у нас с ним обыкновенно продолжалось учение, причем я играла роль учительницы, что мне было очень лестно. Иногда Коля высказывал, как умел, всю накипевшую злобу к кузнецу за несправедливые побои. Иногда вместе и плакали: я, должно быть, вспоминала проклятия дяди.
Когда питомцам наступало время ходить в школу, почти все воспитатели были недовольны, так как от семьи отвлекался помощник в домашних работах, о будущности которого не интересовались. Мой дед напротив - поощрял меня учиться, всегда с удовольствием выслушивал мои рассказы о том, что делалось в классе. Только дядя все более недружелюбно поглядывал на "дармоедку", хотя нянька, защищая, говорила, что я девчонка не ленивая, помогаю ей по уборке в избе и со скотом.
К моему счастью, как только ложился санный путь, дядя забирал овса, сена, все необходимое и уезжал в Питер извозить. Мы уже втроем справляли всю домашнюю работу. От меня впрочем, плохая была помощь: почти все зимние - короткие дни уходили на школу. По вечерам, приготовивши уроки, и я садилась за прялку, хотя тянула самые грубые нитки - "на портянки". Вечерами на воскресение и на пятницу прясть не полагалось - "лен уродится не волокнистым". Дедушка по вечерам драл лучину из длинных сосновых поленьев, починял сбрую, обувь, одежду верхнюю. А то и новую сооружал. Любил он чтение. У него было много книг, больше из священной истории. Привез он однажды из Питера большую книгу - старый и новый завет, все события в картинах и текст к ним не такой короткий и сухой, как в книжках, по которым мы зубрили в школе. Дед, бывало, что-нибудь работает, а я читаю ему. С особенной любовью и волнением читала о страданиях Христа, перечитывала со слезами. Впоследствии у меня слились с образом Христа все погибшие за искание правды, все положившие жизнь свою "за други своя".
Время пред пасхой было для меня самым приятным: я воображала, что понемногу, каждый день по одному шагу поднимаюсь на зеленую, освещенную светом лучезарным гору, и чем ближе была вершина этой горы, тем сильнее овладевало мной ожидание чего-то невообразимо радостного.
После пасхи это настроение постепенно падало. В слабой степени оно не покидало меня всю жизнь. Мое хождение в школу, мои успехи там радовали и деда. Он мне помогал, объяснял, что было непонятно, объяснял терпеливо, требовательно и я не могла не понять, не запомнить. В школу я поступила уже грамотной, и пока "звуковики" проходили самый тяжелый школьный искус - обучение чтению - я писала, читала, помогала другим. Иногда читала вслух рассказ в три-четыре строчки для всего класса. Кроме меня в школу поступил еще такой же грамотей - озорной мальчишка Митька. Не "свой" он и не "казенный", а так - из бросовых. Прижила его с кем-то беспутная работница на мызе и подбросила бобылке Архиповне, а сама удрала в Питер, да там и утонула. А он и вырос. Грамоте Митьку научил дьячок. Когда открыли на селе школу Воспитательного дома, Митька попросил учителя взять и его.
Немало волнений он доставил Иван Ивановичу, хотя и старался слушаться. Летом от него порядком страдали сады и огороды. Но и поплатился он за свое удальство.
- Эй, ребята! - кричит однажды Митька своей боевой команде,- айда в барский сад! Дотемна успеем. Я усмотрел хорошую лазейку. А яблоков страсть сколько! И все большущие, красные. Только отодвинуть доску. Айда! - убеждал товарищей Митька.
- Сунь-ка нос. А садовник? Он ведь и собак напустит!, - возражает более разумный.
- Ну ты трус, всего боишься. Мы с Петькой пойдем!.
- Не, я не пойду. Да и ты небось болтаешь, и сам, не пойдешь?.
- А вот пойду, пойду! Я те покажу, что Митька не трус! - И он быстро убежал в бабушкину келейку, по каким-то соображениям подпоясался веревкой ниже пупа, перевязал около колен портки, и был таков: задами, кустиками и к саду, к намеченной лазейке. Товарищам любопытно, что будет.
Отодвинул Митька доску, просунул голову, с трудом протиснул плечи. Но предательская доска скрипнула. Митька замер. Ему казалось, что стук его сердца привлечет внимание "садовника - стоглазого волка", как называли его на деревне. Митька, сдерживая дыхание, посматривает на такое обилие спелых, крупных яблок, что мало кто и во сне видел. Но вдруг он слышит лай страшного Неро.
Этого лютого пса дальше сада не выпускали. И то - с уверенностью, что там нет чужих. Забыв про яблоки, быстро юркнул Митька в лазейку и стрелой помчался. Но увы! Чрез эту же лазейку, хотя с трудом, протискался и Неро и по следам нагонял "врага". "Неро, Неро!" - кричит садовник, но пес почти нагоняет свою жертву. Вдруг в этот момент раздался выстрел, Митька падает, съежившись в комочек, и думает, что он уже умер. Только странно - не он, а кто-то позади него стонет. А вот и шаги. О! Это еще страшнее - это стоглазый. Но к Митьке подошел высокий человек в сером. В руке еще дымилось ружье.
- Ты, что лежишь? Где болит? - испуганно спрашивал он мальчика. Митька онемел, точно язык от страха проглотил и ждал, что с ним будут делать: стрелять, кулаками тузить или сечь.
"Беги домой, ты чей?" Но Митька не стал ждать следующих вопросов, и почти бессознательно очутился на крылечки Архиповны, где разразился истерически-беспомощным плачем.
"Да что ты болезный? Кто тебя? - спрашивала вышедшая из избы Архиповна, - вишь, изверги, как бьют чужого. Ну скажи мне - я сама бы постращала. Бедные мы с тобой сироты". И к слезам Митьки присоединились слезы и Архиповны. Долго не мог придти в себя мальчик. На печке, под шубой его трясла лихорадка.
"Только диво-дивное: ни одного на ем синяка, ни одной шишки на голове, а вот поди - болеет", - говорила Архиповна. После болезни, от путешествия в барский сад, этот кудрявый озорник с большущими черными глазами притих, а потом куда-то делся, исчез с поля моего зрения.
Весной, если экзаменаторы не являлись в школу вовремя - в половине мая, ученики еще чаще пропускали учебные дни. Учитель же, к своему огорчению, яснее усматривал недочеты в выполнении программы курса и накидывал часик-другой занятий, чтобы сгладить эти недостатки. В результате выходило одно горе для учеников, так как и крестьянину в это время нужны, хотя еще и слабые, но все же рабочие руки ребят. Весной, после второго учебного года экзаменовать нас приехал известный в то время педагог В.А. Золотов , по звуковой методике которого обучали чтению в школах Воспитательного дома - "серебряный дедушка", как мы, ученики сразу же его окрестили за его седину.
Учитель был рад, что экзаменовать будет Золотов , человек ласковый, терпеливо выслушивающий и поощрявший робких. В предыдущие приезды экзаменаторы были не то суровые, не то чем-то недовольные. Озорник Митька сказал бы, что они не выспались, но на экзамене должны быть налицо только питомцы. Окружной врач, при питерском начальстве, которое он всегда сопровождал, приподнимал свои хмурые брови и слащаво улыбался. На этом экзамене ученики чувствовали себя совсем свободно.
Я, крайне застенчивая с чужими, на этом экзамене пустилась в рассуждение с В.А. Золотовым о том, что учиться все веселей. До обеда нас экзаменовали по Закону Божию и русскому языку. Первый мы особенно блистательно выдержали, так как отец Матвей был интересней всех "божиих" учебников. Ну, а насчет русского не помню. У меня, должно быть, хорошо, так как я имела незаменимого помощника деда. В перерыве устроили общий обед. Учитель хотел, чтобы мы свои кусочки съели в сенях или на крыльце, так как и экзаменаторы разложили на столе свои подорожники, и им был подан самовар. Но В.А. Золотов сказал, что места всем хватит и вместе веселей.
Помню, меня очень заинтересовало, как это приезжие господа едят желтое мыло? О сыре я еще не имела понятия. Моя удивленная физиономия, должно быть, обратила внимание В.А. Золотова и он, точно догадавшись в чем дело, предложил мне ломтик этого "мыла".
"Я мыла не ем, - ответила я на его предложение, - а вот вы не хотите ли пареной брюквы? Она сладкая?" Мои слова вызвали дружный смех у экзаменаторов. Смеялись и товарищи, не понимая, наверное, причины смеха начальства. Я недоумевала, над чем все смеются, и готова была уже заплакать. За это мое выступление с брюквой после экзамена я получила грозный выговор от учителя:
"вишь кого вздумала угощать пареной брюквой! Смотри, не все смехом ответят на такие глупости". Но наши экзаменаторы были в веселом настроении и, очевидно, довольны результатом проверки наших знаний. Прощаясь Золотов обратился ко мне: "так ты, беловолосая, находишь, что учиться весело? Так и помнить будем?, - говорил он, записывая что-то в книжечку. Я смутилась и ничего не ответила. Весело, вприпрыжку бежала я домой, чтобы скорей поделиться с дедом впечатлениями от экзамена. Радовался и Николка : он на этот раз тоже не сплоховал, хотя "серебряный дедушка" и погрозил мне пальцем за подсказывание. Подпрыгивала и не думала, что это было последнее радостное возвращение домой из школы. События над нашим краем надвигались тяжелые, особенно над домом моего дорогого деда.
Ссылки: