Гитлеризм и итальянский фашизм

Гитлеризм отличался и от нашей системы, и от итальянского фашизма , с которым его ни в коем случае нельзя путать. Фашизм - это итальянское изобретение, специально для Италии. Он имеет к немецкому нацизму очень мало отношения, так же как, по сути дела, к нашему коммунизму. Он вообще из всех этих тоталитарных режимов, я бы сказал, наименее универсальный. Италия - прелестная страна, сплошь усеянная руинами и местами, подлежащими осмотру, с прекрасным климатом, апельсинами и всякой такой приятной всячиной, но была она в страшно безалаберном состоянии. Даже в самые спокойные времена первой войны, это я еще помню, когда был там с родителями, международные экспрессы, въезжая в Италию, шли хуже наших электричек подмосковных, как Господь на душу положит, без расписания, иногда просто на чаевых, как говорится. Грязно всюду было невероятно. После войны все еще ухудшилось, и взвыли в первую очередь богатые туристы - американцы и англичане. Этим воспользовался Муссолини . Он резонно заявил, что все это связано со знаменитой французской демократией, с тем, что в парламенте десять партий, все они соревнуются, ссорятся, мирятся. И, в общем, ни хозяина, ни порядка в стране нет. И решил завести хозяина и порядок. Хозяином, естественно, себя назначил. А порядок - очень просто. Фашисты надели черные рубахи, пояса, обзавелись револьверами и холодным оружием в виде дубинок и этим простым способом завоевали всю Италию. Конечно, почти все итальянцы стали фашистами и тоже пожелали надеть черные рубахи и получить ежели не револьвер, то дубинку. Так вот Италия стала фашистской. Муссолини стал премьер-министром и дуче и принялся за восстановление итальянской экономики, то есть за привлечение опять всех богатых людей со всего мира в качестве туристов в Италию. Он отдал приказ: срочно всем фашистам и особливо их женам, дочкам, матерям и прочему бабьему полу заняться мытьем железнодорожного состава. Буквально за полгода все итальянские железные дороги, весь его работающий, способный катиться состав вагонов был вымыт начисто и, ежели нужно, покрашен и отремонтирован. Итальянские железные дороги стали неузнаваемы. Кроме того, обнаружилось, что помимо знаменитых островов - Сардинии и Сицилии - рядом с итальянскими берегами есть еще много всяких островков. Вот куда еще, по серости, Наполеона посадили - остров Эльба. И вот таких Эльб вокруг Италии до черта. И Муссолини заявил, что каждый, кто плохо вымоет вагоны или кто будет не по расписанию водить поезда - от кочегаров через начальников станций до директоров железных дорог, - будет посажен в специальные лагеря на этих островках на рис с небольшим количеством прованского масла и парой апельсинов до исправления. А когда наступит исправление - это неизвестно, это очень трудно определить. И действительно, островки все эти заселились. Итальянцы все же реалисты, теория их не интересует ни с какой стороны - ни справа, ни слева. Раз посадили синьоров, все-таки привыкших к хорошей, сытой жизни, на голодные островки, то нашлись какие-то рыбаки, которые решили: черт с ними, с сардинками, пусть испанцы продолжают ловить, а мы огороды будем для синьоров разводить. И очень хорошо окультурили все островки, завели там всякую всячину. Поэтому синьоры, отдыхающие от высоких постов, в общем, жили неплохо и спокойно ждали, когда Муссолини и его правящая партия найдет, что они уже исправились и их можно вернуть ежели не на прежние посты, то на соответствующие. Вот так начался фашизм. И фашизм действительно 95 процентов итальянского населения приветствовали искренне, потому что на парламентские политические партии, безразлично - коммунистические, социалистические, националистические, католические, - плевать было среднему итальянцу. Итальянцы были реалисты. Они хотели mangiare, причем жрать им хотелось каждый день. Поэтому в 12 часов дня во всех городах, вплоть до Рима, Милана, Турина, Венеции, Флоренции - крупных городах, все бросают работу. Как двенадцатый удар шлепнет, так бухгалтер бросает неподытоженную, значит, колонку цифр (это он позже, после обеда сделает)... И я все осведомлялся: бросают ли хирурги операцию? Вот вскрыл живот человеку, принялся вырезать аппендицит - а тут двенадцатый удар! Так незашитого и оставят? Нет, меня уверяли медики крупные: "Ну, что вы о нас думаете? Ведь это было бы опасно для жизни пациента. Мы не звери. Но мы никогда не начинаем операцию, которую до обеда не можем кончить". Что вполне резонно. Вот. Это вот важно для итальянцев. И целый ряд выполнений жратвенных канонов и обычаев, конечно. Во-первых, все эти аперитивы... Итальянцы бегут либо домой, либо в столовку, либо в ресторацию... Вне зависимости от того, где человек кормится, он по дороге непременно забегает всегда в одно и то же кафе. В итальянских городах, собственно, часть тротуаров оставляют для пешеходов, но большая часть тротуаров кофейнями занята - значит, столиками с зонтиками от жары. В кафе пьется предобеденный аперитивчик какой-нибудь, обыкновенно какая-нибудь ярко-красная, ярко-желтая, ярко- зеленая штука. И затем несутся дальше, в жратвенное место, где быстро съедают то, что им положено или по карману. Простенькая пища в Италии стоит гроши совершенные. Затем, по истечении часа или полутора часов (в каждом учреждении свой порядок), несутся обратно и опять, конечно, через кафе. Там уже не аперитив, а обязательно, значит, caffe-espresso, то, что в тихий ужас привело бы вас... Это действительно крепкий кофе, черный, даже какой-то густой от крепости, обыкновенно без никому, и к нему какой-нибудь уже не аперитив, а какой-нибудь ликер. И потом, прибежав на работу, работают опять. Работают итальянцы, в общем, хорошо.

Это неправильное представление у нас: ах, вот немцы - они работяги, а итальянцы - лодыри. Это не совсем так. Я думаю, что рабочие, мастеровые немцы лодырничают больше итальянцев, но они солиднее, не попрыгунчики, зря не бегают, лодырничают, сидя у себя на рабочем месте. Так, как хорошие советские служащие, которые отсиживают от и до, и не опаздывают, и не убегают раньше времени. Хороший советский чиновник свое время отсиживает. Вот так и немцы. Итальянцы этого не любят. И они ежели бастуют и добиваются, то удлинения рабочего времени, когда они могут законно бегать по улицам или домой забегать и там поругаться с женой или оттрепать за уши сыновей - заняться опять-таки реальными, конкретными делами. Вот. А работают они очень хорошо. Ведь очень занятная вещь... Северная Италия - это, в общем, промышленная и, в частности, высокоразвитая электропромышленная страна. Там большие электротехнические фирмы, главным образом слаботочные... Уж пошто шовинисты немцы и на словах квасные патриоты, но в лаборатории каждый инженер или ученый мечтает об итаьянских приборах... Я вам не рассказывал, как мы с Лёлькой ездили обедать к Дукатти в Болонью?

Может, при такой оказии сейчас это можно рассказать. Это краткий эпизод. В Болонье есть замечательный огромный завод братьев Дукатти. Их дед, кажется, был какой-то ремесленник маленький, механический. А к 30-м годам все старики Дукатти перемерли. И завод находился во владении трех братьев. Средний брат, Альфонсо Дукатти , был (он есть и до сих пор) крупный итальянский экспериментальный физик такой, типа Ферми: и теоретик малость, и экспериментатор. И заведовал физическими лабораториями заводов Дукатти. За границей каждая крупная фирма обыкновенно имеет свои химические или физические лаборатории или свои опытные поля, в зависимости от специальности фирм. Так вот. Старший брат - экономист по образованию и экономический директор фабрик Дукатти . А младший брат... Я его меньше других знал, потому что он самый занятой был, всегда где-то разъезжал... Он был инженер по образованию, и, говорят, очень талантливый инженер, прекрасный изобретатель и всякая такая штука. Так что эти три брата очень хорошо разделились по специальности. Они были старыми друзьями домами с моим учеником, Адриано Буццати . Тоже из очень хорошей старой профессорской семьи. Его предки - отец, дед и прадед - были профессорами университетов в Венеции, Болонье и Милане - где-нибудь из этих трех городов всегда. А что до того было, я не упомнил, там опять были какие-то профессора. Одним словом, была старинная, богатая семья. У них имение было большое в венецианской области, в Северо-Восточной Италии, и квартира прекрасная в Милане. Так что, приезжая в Милан, мы всегда с Лёлькой останавливались у Буццати. Я чаще ездил один, чем с Лёлькой. Лёлька, по бабьему положению, должна была все-таки малость работать, а я мог, так сказать, трепаться научно. А ей нужно было мух разводить, эпиляхн разводить, всякими такими делами заниматься больше моего... Когда я один приезжал, тогда я обыкновенно не останавливался в Милане и не останавливался у Буццати, а в Павии . Страшно люблю Павию. Это недалеко от Милана, маленький городок, приятный, старинный, и один из старейших итальянских университетов. Он, по-моему, в конце XIII или начале XIV века основан, Павианский университет . Мы его так павианским и называли. Так вот, я там останавливался всегда в одной и той же гостинице, такой тоже старинной аристократической павианской гостинице "Три креста". В этой гостинице я чувствовал себя как дома, все меня там знали, всегда встречали, старались всегда в один и тот же мой любимый номер поместить, и обыкновенно это удавалось. Такого переполнения, как у нас, нигде же не было. И вот однажды произошла такая штука.

См. Тимофеев-Ресовский: Обед у Дукатти

Теперь, значит, вернемся на первое, как говаривал протопоп Аввакум. Значит, фашизм, в сущности, был чисткой Италии, чисткой от всякой грязи в обыкновенном смысле слова: подмели улицы, что нужно - вымыли, что нужно - покрасили и побелили, вообще поштукатурили. Одним словом, привели Италию действительно в приличное туристское состояние, и туристы перестали жаловаться, что они деньги зря тратят на плохо циркулирующие поезда, совершенно грязные сортиры и т.д.

А немецкий фашизм был не фашизмом, а был нацизмом . Это была национал-социалистическая партия , которую очень ловко Гитлер с сотрудниками прибрал к рукам. Нельзя забывать, что крупный коммунистический деятель Геббельс стал, собственно, его правой рукой политической. Да-да, он владел всей нашей демагогией. У нас это, конечно, отрицается, скрывается. Как и всем нашим деятелям, так и чужим у нас соответствующие нужные биографии придумываются. Но это общеизвестно было. Но до 36-го года внутри страны, окромя, значит, легких еврейских погромов, никакой особой политики не было. Жили себе люди по-прежнему, немножко хуже, конечно, но ничего особенного не происходило. А во время Олимпиады в Берлине в 36-м году , когда со всего мира иностранцы съехались, была свобода, как в догитлеровские времена. Германия тогда была самой свободной и, как известно, демократической страной в мире. Такой она была и летом 36-го года, до осени включая. См. Какая была свобода и демократия в 36 г. в Германии

Ссылки: