Стогов Э.И. в Иркутске становится начальником Адмиралтейства 1830

Окончив долгую службу в Охотске и Камчатке , - называю долгою службой, потому что всякий, ехавший в тот край на службу, - обязан прослужить там пять лет; из всех флотских офицеров один я прослужил более двух сроков. Возвращаясь в Балтийский флот, проездом прибыл в Иркутск , 1830-го года в ноябре. По заведенному обычаю все флотские офицеры, проезжавшие через Иркутск, останавливались в адмиралтействе, но в этот раз я не мог воспользоваться этим удобством и вот почему: начальником адмиралтейства был лейтенант Иванов . В Кронштадте его звали - француз Иванов. Перед моим приездом он женился на удивительной красавице. Скоро после свадьбы он с прелестной женкой ехал на дрожках, лошади понесли. Иванов решился соскочить и переломил себе ногу; красавица ограничилась отчаянным криком, усидела, отделалась только обмороком. Когда я приехал в Иркутск, то уже было известно, что Иванов безнадежен - переломленная кость не могла срастись почему-то. Был я в адмиралтействе, но Иванов был уже в агонии. Доктор говорил, что больного не могли разлучить с женою.

Проезжая Иркутск в 1818-м году, в почтенном семействе полковника Нараевского я забавлялся с девочкою-замарашкой лет 4-х, а сейчас встретил такую красавицу, что ни в сказке сказать, ни пером написать! Мать ее тоже была красавица, встретила меня как старого знакомого; она была вдова, обе были спокойны и не сознавали, что и дочь - почти девочка - уже вдова Иванова. Весьма ласково принятый генерал-губернатором Лавинским , который, между прочим, сказал мне: "в адмиралтействе я начальник поверхностный, в хозяйство не вхожу, но полагаю, там найдутся какие-нибудь беспорядки: любовь, сватовство и свадьба - худые помощники службе. Петербург - далеко, переписка, назначение нового начальника протянутся долго; я должен назначить кого-нибудь из классных чиновников при адмиралтействе, но я ничего хорошего о них не знаю; если окажутся беспорядки, то это падет на уважаемый всеми морской мундир; вы явились кстати, я просил бы вас временно занять должность начальника адмиралтейства - сохранить честь товарища и поддержать уважение к почтенному мундиру". Это так неожиданно ошеломило меня, что я нашелся только сказать: я не видался с отцом и родными 22 года.

- Я прошу вас остаться ненадолго, пока назначат другого.

Я попросил позволения подумать. Просьбы матери, красавицы-вдовы покойного, старых знакомых Иркутска, а главное - я принадлежал к старому флоту, когда флот был особой кастой: единодушие, почти единомыслие, заветное товарищество, честь флотского мундира была принадлежностью всего флота - святыня! Недолго думал - согласился.

Прилично похоронив товарища, я в адмиралтействе вот что нашел: много книг приходо-расходных за целый год - все белые, а уже декабрь. Магазины наполовину пусты. Недоставало казенных денег немного. Требования для Охотского порта не начато исполнять. Все это наделала любовь! По русской пословице: взялся за гуж - не говори, что не дюж. Генерал-губернатор обещал мне всякую помощь, но что он мог помочь мне? Выучился я подписывать под руку покойного, засадил все грамотное служивое племя, писались требования, отпуски, я подписывал бумаги и книги за Иванова. К сроку книги были кончены и отосланы. Прижал содержателей магазинов, и весною с благоразумною экономиею пополнились магазины; заказы для Охотска исполнены, а подрядчики пополнили недостаток денег. Вместо присылки другого начальника утвердили меня. Тут покривил душою Лавинский: он представил утвердить меня. Старик-отец мой написал мне: "ты кроешь чужую крышу, когда своя течет!". Чтобы кончить с красавицею- вдовою, скажу, что года через полтора я имел возможность содействовать и видеть ее супругою превосходного человека. Я считал исполненным мой долг окончательно к умершему товарищу и к чести мундира. Иркутск был хорошо мне знаком еще в 1818-м году; много нашлось старых знакомых. Вообще, я не был чужим в городе, а по роду службы поверхностно подчинялся только генерал-губернатору, особенно доброму ко мне.

Управление адмиралтейства, где жил начальник, была прелестная дача, в красивой долине, версты полторы от крайних домов города: большой дом со всеми службами и удобствами, как отдельное поместье. Дом прилично меблирован, большой сад, который омывала речка Ида - в просторечье Ушаковка. Вода речки считалась минеральною - быстро заживляющею раны; на речке, почти в саду была устроена ванна, куда приезжал с дочерью Лавинский. Экипажи, лошади - все казенное. Команда, магазины, эллинг - на Ангаре верстах в трех.

Иркутск - город очень богатый и имел средства разбогатеть: восток и северо-восток свозили всех родов дорогие меха, юго-восток доставлял чай и шелки Китая. Отпускал Иркутск в те же страны произведения фабрик и товаров Москвы и заграничные, и не имел конкурента. Но зато в Иркутске и считалось много миллионеров: Медведников , Трапезников , Баснины , Серебряковы и проч. После 1818-го года, в 12 лет не обошлось без перемены; тогдашний комендант, молодец, кавалерийский полковник Цейдлер , теперь губернатор и вовсе не молодец - сгорбился старик- стариком. Как кавалерийский мундир делал его красивым и смелым воином, так фрак и бумаги - согнули и сморщили его, но благородный, добрый и честный человек в нем не изменился. Купцы еще более разбогатели, стариков - заменили молодые. Иркутское адмиралтейство было счастливо начальниками: в 1818-м году был Кутыгин - любимец Иркутска. Петр Степанович Лутковский , теперь вице-адмирал, оставил по себе прекрасную память. Впрочем, моряки счастливы, их везде ласкают. Мне не было труда в короткое время сделаться старожилом.

Ссылки: