Курчатов и Щелкин

Отношения Курчатова и Щелкина были товарищескими, теплыми. См. фото. Вот что говорил отец: "Игорь Васильевич Курчатов самым редким и счастливым образом сочетал в себе талант крупного ученого, способности выдающегося организатора, ум подлинного государственного деятеля и качества обаятельного человека..., нельзя сказать, что с Игорем Васильевичем было легко работать, он обладал способностью загружать сотрудников выше всяких общепринятых норм, вовлекать множество людей в самую напряженную и тяжелую работу. Это ему удавалось, может быть, потому, что он сам работал больше всех и увлекал личным примером. Он мог вызвать человека поздним вечером, поручить ему кучу дел, попросив сделать все к утру, и на прощание сказать: "Ну иди отдыхай". Требовательный, он постоянно был бодр, весел, любил остроту, шутку... Мне кажется, что в стремлении сделать дело наилучшим способом проявлялись не только гражданские чувства Игоря Васильевича, но и некоего рода азарт, которым он заражал всех, кто с ним сотрудничал. Это обнаруживалось не только в делах, поступках и решениях на работе, но и в редкие часы отдыха. Он мог, например, заплыть на самую середину стремительной сибирской реки и плыть по течению многие километры, время от времени издавая лихие восторженные возгласы... Однажды вечером ко мне в больницу совершенно неожиданно приехал Игорь Васильевич. Сам тяжело больной, занятый множеством дел, он находил время - это почти всегда было за счет его отдыха - навестить заболевшего товарища. Мой сосед по палате Василий Семенович, председатель колхоза из Киргизии, приняв участие в общем разговоре, вскоре деликатно ушел... Поговорив около двух часов, Игорь Васильевич собрался домой и стал разыскивать Василия Семеновича, он не хотел уезжать, не попрощавшись с ним. После ухода Игоря Васильевича мой сосед спросил у меня, кто этот приятный и умный человек, и долго не мог успокоиться: "Неужели это сам Курчатов? Человек, известный всему миру, только подумать, сидел здесь, просто и скромно разговаривал со мной". Это впечатление, произведенное Игорем Васильевичем, очень характерно. Все, кому посчастливилось с ним разговаривать, навсегда запомнили его скромность, простоту в обращении с людьми, независимо от их ранга, точность и глубину высказываний - свойства, присущие только истинно выдающимся людям". Эта беседа в больнице, о которой вспоминает отец, произошла за два дня до внезапной кончины Игоря Васильевича. Приведу еще два случая внеслужебных "контактов" Курчатова и Щелкина. Министерство предложило отцу трехкомнатную квартиру на первом этаже нового высотного дома. Отцу некогда было на нее взглянуть, так как он, по обыкновению, спешил на полигон. Смотреть поехали мы с мамой. Квартира понравилась, но почему-то оказалась не на первом этаже, а на антресольном. Окна и потолки в квартире оказались заметно ниже, чем во всем остальном доме.

Отец знал, что квартиру ему выделили именно на первом этаже, и понял: кто-то из сотрудников Министерства "рокировал" ее со своей на антресольном. Возмущенный обманом, он отказался от квартиры. Игорь Васильевич случайно, от кого-то услышав об этом, сказал: "Я тебе дам жилье, будешь жить как герцог, приезжай, смотри". Отец, посмотрев, пытался отказаться, ссылаясь на то, что такой большой дом ему не нужен. Это был шестикомнатный коттедж рядом с институтом Курчатова . Игорь Васильевич обыграл эту ситуацию, "обвинив" отца в капризах: "То тебе низкие окна, то высокие потолки, тебе не угодишь!" Отец сделал себе палку, внутри залитую свинцом, весом 3 кг, и всегда гулял с ней. Игорь Васильевич заинтересовался, зачем ему такая тяжелая палка. Отец объяснил: ходить приходится мало, поэтому, чтобы повысить эффективность прогулок, он таким образом увеличивает нагрузку. Игорю Васильевичу идея понравилась, он попросил отца сделать ему такую же палку и постоянно гулял с ней. Я часто видел Курчатова в первый год жизни в Арзамасе-16. Руководство объекта обедало в "генеральском коттедже". Когда мать уезжала в Москву, мы с отцом тоже обедали в коттедже, постоянно за одним и тем же столиком. В коттедже была застекленная веранда. Кругом был очень красивый лес. Курчатов приезжал позже нас и сразу проходил на веранду. Садился спиной к обеденному залу, лицом к лесу, всегда один. Я сидел в метре от него за стеклянной стенкой и видел, что он постоянно смотрел на деревья, пытаясь, быть может, компенсировать недостаточное общение с природой. Отец рассказывал, как Курчатов уговаривал его выбрать место для строительства подаренных им Сталиным дач в Крыму в Мисхоре. Он так красочно и восторженно рассказывал, какая именно в Мисхоре замечательная природа, что чуть было не уговорил. Отец понимал, что почти никогда на далекую дачу в Крыму не поедет, и выбрал Подмосковье. Курчатов выбрал Мисхор и был на своей даче всего два раза. Кстати, это была единственная дача, которую не строили заново: Сталин забрал одну из дач Ворошилова и подарил ее Курчатову. Отец был одним из ближайших сотрудников Игоря Васильевича, который ему очень доверял.

Академик М. А. Садовский говорил: "Среди советских ученых-атомщиков К. И. Щелкин более других был похож в жизни и деятельности на Курчатова".

Поразительно, насколько совпадают их судьбы. Отец Курчатова землемер, отец Щелкина землемер. Отец Курчатова родился в семье, где было десять детей; мать Щелкина родилась десятым ребенком в семье. Мать Курчатова учительница, мать Щелкина учительница. Семья Курчатова переехала в Крым из-за болезни сестры Курчатова туберкулезом, сестра умерла; семья Щелкина переехала в Крым из-за болезни отца Щелкина туберкулезом, отец умер. На лето отец Курчатова -землемер - вывозил семью на работу в село; на лето отец Щелкина - землемер - вывозил семью на работу в село. Школьником Курчатов помогал нуждающейся семье, работая во время учебы (огород, пилка дров, слесарь, помощник механика); Щелкин помогал семье во время учебы в школе (огород, хозяйство, пилка дров, помощник кузнеца). Курчатов окончил Крымский Государственный университет , во время учебы работал в университете; Щелкин окончил то же учебное заведение, переименованное в Крымский педагогический институт (во время учебы работал в институте). Курчатов после окончания института занялся наукой в Физтехе у Иоффе, Щелкин после окончания института занялся наукой в Химфизике, у ученика Иоффе, Семенова. Курчатов с первых дней войны добровольно на Черноморском флоте защищает корабли от мин, Щелкин с первых дней войны добровольно рядовым красноармейцем защищает Родину на передовой. Курчатов в 1960 году ушел из атомной отрасли, причина - смерть; Щелкин в 1960 году ушел из атомной отрасли. Курчатов умер на 57- м году жизни, Щелкин умер на 57-м году жизни. В 1987 году С. В. Рябчук написал про Курчатова и Щелкина: "Они умерли в одном и том же возрасте - 57 лет, словно повторяя две судьбы, два подвига, две славы и два самопожертвования во имя науки". Что же касается нравственных качеств, о них речь ниже, пока напомню только о том, что было видно всем, кто с ними общался. "Внимательность к людям. Человечность и доброта Игоря Васильевича известны каждому, кто хоть сколько-нибудь был с ним знаком", - писал о Курчатове Щелкин. "Такт и внимательность ничуть не противоречили чрезвычайной требовательности", -писал П. Асташенков о Курчатове. Эти же слова - надеюсь, читатель согласится со мной, прочитав книгу, - можно отнести и к Щелкину. Больше всего меня поражает, что, выполняя крайне важную для страны, исключительно сложную и срочную работу, испытывая нечеловеческие психологические и физические нагрузки, зная, что в случае неудачи их ждет смерть, а семьи - страдания и лишения, Курчатов и Щелкин оставались высоконравственными людьми, тактичными, внимательными и добрыми к подчиненным, никогда не сваливая на них неудачи, по-человечески заботились и помогали людям. Только так можно было "поднять" молодежь на высокоэффективный творческий труд. Только так можно было в кратчайшие сроки выполнить задание Родины. Это один из ярких примеров, когда нравственность, духовность в России претворялась в материальную силу. Но почему у Курчатова и Щелкина оказались так необычайно крепки нравственные устои? Оба были из семей небогатой трудовой интеллигенции начала XX века , с периферии России. В том, что это дорогого стоит, мы еще раз убедимся в главе об А. Д. Сахарове.