Савинков Б.: Возрождение БО, летательный аппарат Бухало, Г.Гершуни

В начале января 1907 г. ко мне в Болье, где я жил, приехал из Италии Азеф . Он сказал;

Я привез тебе хорошую новость. Вопрос о терроре решен. Боевая организация возродится. И он рассказал мне следующее. Некто Сергей Иванович Бухало , уже известный своими изобретениями в минном и артиллерийском деле, работает в течение 10 лет над проектом воздухоплавательного аппарата , который ничего общего с существующими типами аэропланов не имеет и решает задачу воздухоплавания радикально: он подымается на любую высоту, опускается без малейшего затруднения, подымает значительный груз и движется с максимальной скоростью 140 км в час. Бухало по убеждениям скорее анархист, но он готов отдать свое изобретение всякой террористической организации, которая поставит себе целью цареубийство . Он, Азеф, виделся с ним в Мюнхене, рассмотрел чертежи, проверил вычисления и нашел, что теоретически Бухало задачу решил, что же касается конструктивной ее части, то в этом и состоит затруднение. У Бухало нет достаточно средств для того, чтобы поставить собственную мастерскую и закупить необходимые материалы. Средства эти нужно достать: если действительно будет построен такой аппарат, то цареубийство станет вопросом короткого времени. Я слушал слова Азефа как сказку. Я знал об опытах Фармана , Делагранжа и Блерио , знал и о том, что в Америке братья Райт достигли в воздухоплавании крупных успехов. Но аппарат, развивающий скорость в 140 км в час и подымающий на любую высоту большой груз, казался мне несбыточной мечтой. Я спросил:

- Ты сам проверял чертежи?

Азеф ответил, что он в последнее время специально изучал вопрос о воздухоплавании и сам проверил все формулы Бухало, Тогда я сказал:

- Ты веришь в это открытие? Азеф ответил:

- Я не знаю, сумеет ли Бухало построить свой аппарат, но задача, повторяю, в теории решена верно. Нужно рискнуть. Риск только в деньгах. Нужно только тысяч двадцать. Я думаю, что на это дело можно и должно рискнуть такой суммой. Азеф тут же развил план террористических предприятий с помощью аппарата Бухало. Скорость полета давала возможность выбрать отправную точку на много сот километров от Петербурга, в Западной Европе,- в Швеции, Норвегии, даже в Англии. Подъемная сила позволяла сделать попытку разрушить весь Царскосельский или Петергофский дворец. Высота подъема гарантировала безопасность нападающих. Наконец, уцелевший аппарат или, в случае его гибели, вторая модель могли обеспечить вторичное нападение. Террор действительно подымался на небывалую высоту. Когда Азеф кончил, я спросил: Уверен ли ты, что Бухало отдаст свое изобретение боевой организации? Азеф сказал: Да, я уверен. Это бессребреник и убежденный террорист. В нем сомневаться нельзя. Азеф по специальности был инженер. Я не имел никаких технических знаний. Я сказал: Я полагаюсь на твое слово. Я согласен, что для такого дела, даже если оно и кончится неудачей, можно и должно затратить 20 тысяч рублей. Но по-моему, деньги эти должна дать не партия, а частные лица, посвященные в курс предприятия и знающие, что они рискуют своим капиталом. Азеф согласился со мной.

Деньги для Бухало были пожертвованы: 3000 рублей дал М.О. Цейтлин , 1000 рублей Б.О. Гавронский , остальные - неизвестный мне лично Доенин .

Бухало оборудовал в Мюнхене мастерскую, нанял рабочих и приступил к конструкции своего аппарата. Я приветствовал эту попытку. В моих глазах это был первый шаг к радикальному решению вопроса о терроре. В случае действительной ценности нового изобретения боевая организация становилась непобедимой. В феврале того же года я впервые увидел Григория Андреевича Гершуни . Я знал Гершуни по рассказам Михаила Гоца. Он отзывался о нем с глубокой любовью и уважением. Я знал также, что он, Гершуни, организовал убийство министра внутренних дел Сипягина и уфимского губернатора Богдановича и покушение на харьковского губернатора кн. Оболенского .

Я следил за его процессом. Я, не зная его лично, с тревогой ждал его казни. Я радовался, когда он бежал из акатуйской каторжной тюрьмы . Вместе с другими товарищами я видел в нем вождя партии и шефа террора. Я знал его также и по его статьям в "Революционной России", и по письмам из Шлиссельбурга от 1905 г. Вот отрывки из этих неопубликованных до сих пор писем. См. Письма Гершуни с каторги

В Гершуни обращала внимание его наружность. Когда я в Париже вошел в его комнату в "Гранд Отеле", я увидел типичного еврея, среднего роста и крепкого телосложения. На обыкновенном добром еврейском лице, контраст ему, выделялись совершенно необыкновенно большие, молочно-голубые, холодные глаза. В этих глазах сказывался весь Гершуни. Достаточно было взглянуть на них, чтобы убедиться, что перед вами человек большой воли и несокрушимой энергии. Его слова были тоже, по первому впечатлению, обыкновенно бесцветны. Только в дальнейшем разговоре выяснялась сила логических построений и чарующее влияние его проникновенной веры в партию и социализм. Эта первая наша встреча была целиком посвящена его воспоминаниям о Шлиссельбурге и Акатуе,- о Сазонове, Сикорском и старых шлиссельбуржцах. Я видел в этот раз его очень долго. Он с Азефом ехал на второй общепартийна съезд, состоявшийся в феврале 1907 г. в Финляндии в Таммерфорсе . На этом съезде он был избран в члены центрального комитета.

Ссылки: