Рябчиков Е.И.: проверка: поручено взять интервью у Сталина

Своего рода проверку начальство ему устроило.

По словам Б. Е. Рябчикова , сына Евгения Ивановича , отец, по случаю, рассказал:

"Редактор поручил взять интервью у Сталина. Надо так надо. Звоню Поскребышеву , секретарю. Объясняю, что "Комсомолка" просит мнение Иосифа Виссарионовича по такому-то вопросу. Настойчиво объясняю, почему это важно и необходимо сейчас.

Происходит чудо! Поскребышев записывает вопрос и спустя некоторое время передает мне текст ответа. Его, естественно, публикуют, а меня благодарят".

(Признаюсь, я даже засомневался в правдоподобности ситуации - уж больно экстравагантное, необычное задание, к тому же - новичку).

Вполне освоившись и репортерски окрепнув, Евгений, член бюро ВЛКСМ, все активнее горячо, напористо и бескомпромиссно выражает свою позицию - будь то общий сбор, редакционный или комсомольский. Рябчиков абсолютно искренен, когда на комиссии ЦК ВКП (б), изучавшей работу аппарата "Комсомолки", резко критиковал ошибки редакции, отделов - информационного и военно-физкультурного (в частности, военную работу), вскрывал бюрократизм, круговую поруку и зазнайство, проявления желтой журналистики, игнорирование подготовки кадров для военной журналистики (и "первый внес инициативу создания кадров военных корреспондентов") О. "безобразиях в редакции" он докладывает и секретарю ЦК ВЛКСМ П. Горшенину . Поэтому мало-помалу отношения с некоторыми сотрудниками и руководством отдела портились - стали "очень натянутыми", "вернее скрытые и явно неприязненные".

И Е. И. почувствовал - "началась травля". Ему запретили писать книги, публиковаться в журналах. Отказали в жилплощади, и пришлось ютиться по углам и у товарищей. Началось "кастрирование" написанных статей, после чего они обретали такой вид, который позволял "унижать, дискредитировать автора". "Так произошло, - считал Е. И., - с серией очерков "Чума за Памиром" (они валялись в редакции год с лишним, затем их начали печатать с такими сокращениями и "улучшениями", что редактор прилюдно оценил публикацию "галиматьей"), с материалами о старте перелета М. М. Громова , об организации и развитии спортивной авиации", причем именно этой проблеме сопутствовали серьезные столкновения. Такая, по мнению руководства, "некачественность" дала повод обвинить Е. И. в плохой работе. И ему стали подбирать замену.

Шансов уцелеть было наперечет. "Обстановка в отделе информации сложилась столь тяжелая, что я вынужден был поставить перед секретарем парткома В. Малевым , секретарем комитета ВЛКСМ Я. Левиным , секретарем редакции М. Черненко и зам. редактора М. Перельштейном вопрос о прекращении травли меня в отделе".

На какое-то время Рябчиков получил возможность - это его оценка - "спокойно работать" (он полагал, что его "критика была полностью оправдана"), "во весь размах отдавать все свои способности родной газете". Он пишет много и увлеченно.

Штрих к теме.

Б. Н. Полевой : "Когда-то до войны, будучи провинциальным журналистом, я из тверской глуши с восторгом следил за успехами московских асов репортажа - за Львом Хватом в "Правде", за Гарри в "Известиях". И за Рябчиковым , которого в те дни можно было называть просто Женей. С интересом читал его репортажи, заметки, статьи. Особенно много он писал о летчиках, о нашей авиации. Рябчикова, человека крылатого, трудно было представить вне самолета, вне авиации. Да, хотелось равняться на тех, кто из первого, как мы считали, ряда".

Ссылки: