 |
Рябчиков Е.И.: Норильск - "Метка" на всю жизнь
Шли годы. А Норильск оставался в биографии Рябчикова. Не "отпускал" его.
Евгений Иванович побывал в "гостях" несколько раз - от печатных изданий, с К. М. Симоновым , на 50-летии НГМК и даже по стечению обстоятельств (ему 80, и вот везение! - турпоездка по Енисею: из нескольких "водных" дней на Норильск пришлось 9 часов, которые Рябчиков "загрузил" предельно). Возможно, прилетал в 1962 году - как сценарист документального фильма "За работу, товарищи!" - о том, как выполняются решения XXII съезда КПСС (в Норильске представляли интерес объекты максимально автоматизированных производств - обогатительная фабрика ТЭЦ, машино-счетная станция; имеется сценарная пометка: "Наш путь за Полярный круг, в Заполярье, к ледяным параллелям Таймыра"). В личном архиве Ряб- чикова я встретил дневниковую запись о планах в связи с полувековым юбилеем Комбината: наброски тем для очерков, репортажей (рейс в Полярную ночь, путешествие в прошлое для поклонения будущему, точка отсчета, нулевой пикет); упоминается поездка на Талнах, встреча с коллегами.
Е. И. считал для себя обязательным поздравить норильчан с тем или иным праздником, присылал телеграммы. В год 30-летия комбината пришло поздравление, под которым подписались все космонавты первого космического пятилетия: "В наш космический век, когда люди так внимательно смотрят на звезды, Норильск привлекает на земле внимание как звезда Севера".
Из письма Б. Ф. Ермилову и его супруге (4 ноября 1965 г.):
"Часто вспоминаем Норильск, думаем о Вас - как-то Вы там, как Ваши дела? Вот днями передал в редакцию газеты "Заполярная правда" приветствие космонавтов. Не знаю, слышали ли Вы мою передачу по радио (первая программа и "Маяк") с приветствием из Москвы в тот самый миг, когда телетайпы только что принесли весть об Указе - о награждении орденом Ленина комбината? Я специально дежурил на студии, чтобы дождаться Указа и сказать теплые слова норильчанам. Волновался, думал: вот сейчас они собираются, сейчас открывают торжественное собрание".
Рябчиков по-хорошему "всеяден": его интересует, как отмечается День Кобзаря и что примечательного в ленинских субботниках, какая погода на северах и какие задания выполняет теплоход "Норильск". Рукой Евгения Ивановича выделена информация о благоустройстве города, первой школе, адаптации к жизни на Севере, музейной работе, преемственности поколений, диораме "Норильск" на Лейпцигской ярмарке, находке костей мамонта в центре города, проводах заполярного лета, юбилее городской газеты. И, конечно, "промышленные" новости: прирост металлургических мощностей, освоение Талнаха , прокладка газопровода, строительство в условиях вечной мерзлоты, переоснащение железной дороги.. Если обобщить, - проблемы развития комбината и всей социальной инфраструктуры.
"Наша семья, - "отчитывается" Е. И., - постоянно получает "Заполярку", и когда я ее раскрываю, сходятся все". "Как только приходит очередная пачка, откладываю все дела и "ухожу в Заполярье". Словно брожу по Норильску, вспоминаю былое и думаю о будущем столицы Крайнего Севера, по крайней мере - Сибирского".
Особенно пристально и пристрастно Е. И. следил за тем, что и как пишут журналисты "Заполярной правды": "Поздравляю с интересными начинаниями. На лекциях в Центральном Доме журналиста, в Высшей комсомольской школе, МГУ, Университете им. Лумумбы демонстрирую "Заполярную правду" в качестве проявления журналистской инициативы. Привет товарищам в редакции. Спасибо за газету - она позволяет жить Норильском. Обнимаю всех. Успехов!".
"Мне как члену комиссии по присуждению высших наград Союза журналистов СССР приятно слышать, когда выносятся решения о награждении и вашей газеты.
Участие "Заполярки" во Всесоюзных конкурсах, премии и грамоты, которые вам присуждают, - события, лично меня касающиеся. [А в связи с 50-летием комбината] выполняю поручение передать газете приветственное письмо правления Союза журналистов СССР, где отмечается значительный вклад коллектива в практическое осуществление заданий одиннадцатой пятилетки, поиск новых форм журналистского творчества, совершенствование мастерства, укрепление связи с массами".
В свою очередь, норильские журналисты (Рябчиков знает практически всех) поздравляли Е. И. с "круглыми" датами жизни, печатали интервью с ним. А. Л. Виноградский посвятил ему телефильм в цикле "С Норильском связанные судьбы".
Очень дорожил весьма признательным отношением к нему норильчан. В одном из писем С. Л. Щеглову Е. И. делится своей радостью по поводу статьи Сергея Львовича "Старейшина репортеров" (к 80-летию Рябчикова): "Получил "Заполярную правду" и ахнул: вспомнили, да еще на первой полосе, да как тепло написали - сердце в слезах".
Он по-прежнему гордится причастностью к становлению комбината, зарождению будущего города.
Е. И. был инициатором и ведущим вечеров в Центральном Доме литераторов (первый - 10 февраля 1978 года), посвященных "встрече с Норильском", 50- летию комбината. Те, кому повезло оказаться среди собравшихся, вспоминают особую атмосферу, царившую там.
Рябчиков запомнился норильчанам и как активный организатор, участник дней советской литературы в Норильске, писательских "десантов". Он никогда не подводил. Хотя, случалось, подводили его.
Из письма Б. Ф. Ермилову и его супруге (4 января 1965 года): "Особенно огорчен вот чем. Было же получено согласие на самом "верху" открыть в Музее революции СССР выставку "Норильск-Талнах", провести в Колонном Зале Дома Союзов литературно-художественный вечер, посвященный Норильску. Договорились о проведении вечеров в Центральном Доме литераторов, в Доме Советской Армии.
И - все пошло прахом. Почему? В чем дело? Так не могу понять до сих пор. И что особенно печально, никто не считает нужным оповестить меня о том, что вся широко разработанная программа отменена в самом Норильске. Я тут бился, старался, доказывал, и, когда все было готово для реализации - трррах-баххх - отбой из Норильска. Даже альбом и тот пропал.
Вот сегодня встретились мы - Константин Михайлович Симонов, Павел Нилин, Яков Хелемский и другие писатели и поэты, бывавшие в Норильске, и так-то тепло поговорили о далеком и таком родном, таком близком, героическом городе и о его людях".
Благодаря Е. И. норильская тема не покидает страниц газет, журналов. Не говоря уже о статьях, очерках в тех изданиях, где он был штатным сотрудником.
Причем именно заполярный город и комбинат "помогли" Рябчикову безоговорочно утвердиться в послевоенной печати (пригодились "заголовки", накопившиеся за несколько лет): рассказывают, его "Письмами из Арктики", которые опубликовала (октябрьские номера 1945 года) "Комсомольская правда", зачитывались даже коллеги. "С тех пор, - признавался он, - считаю своим долгом рассказывать о Норильске".
Из переписки Е. И. с С. Л. Щегловым:
Е. Рябчиков: "Ваш покорный слуга "открыл" Норильск в союзной печати, выступив с серией очерков о прежде неведомом городе за Полярным кругом на страницах "Комсомольской правды"". Да и впоследствии Норильску не раз находилось место в статьях, очерках, в "отчетах" на Центральном телевидении, радио. Особенно после таких фирменных "предприятий" Рябчикова-журналиста как "путешествия по следам "путешествий".
С. Щеглов: "Евгений Рябчиков запомнился мне прежде всего как наблюдательный репортер. Он писал о Норильске интересно, но без упоминания лагеря, что было для всех естественно. Газетные рассказы о строительстве Норильского комбината были для читателя своего рода открытием".
Охотно предоставляла свои полосы для впечатлений Рябчикова, связанных с Норильском и комбинатом, газета "Заполярная правда".
А в 1946-м вышла (издательство Главсевморпути) книжка "Северное сияние" - небольшая по объему, но насыщенная информацией, которая еще недавно не могла "покинуть" территорию, подопечную НКВД.
"Рождению" книги сопутствовали чуть ли не детективные обстоятельства.
По свидетельству Е. И. и в изложении норильского литератора А. Л. Львова ( книга Е. А. Завенягиной и А. Л. Львова "Завенягин. Личность и время" ):
"Рукопись "Северного сияния" была передана Берии (неудобно обойти начальство, мало ли как оно воспримет небывалое событие - книга о комбинате, подведомственном МВД, в "точке", которой нет на карте). Лаврентий Павлович решил познакомиться с автором. Завенягин привел писателя в большой кабинет. Разговор был дружеским. А. П. скромно сидел в сторонке, на диване. И вдруг подал реплику. Рябчикову не удалось ее вспомнить: то ли не расслышал, то ли забыл - мигом стало не до нее.
Хозяин кабинета, только что объяснявший гостю, как полезна будет народу книга о нашем замечательном Севере и его жителях, сверкнул глазами, вскочил с места и разразился такой бранью, относившейся к боевому заместителю, какую знатному репортеру редко приходилось слышать из уст грузчиков Нижнего и Дудинки, а также сапожников и матросов из далекого детства.
Завенягин не пытался вставить слово. Смотреть на него было больно: для Рябчикова он был богом, ибо сумел заменить лагерное существование административной ссылкой ("заменить" - ошибочное утверждение. - М. В.). Единственная мысль, которая запомнилась, была собственной: "Все пропало - и книжка, и жизнь".
Вдруг Берия остановил себя, улыбнулся писателю и произнес прежним, совсем не визгливым голосом:
- Я благодарю вас. Скажите кому надо, что мне понравилось. И Завенягин скажет".
("Скажет". Поскольку, свидетельствует Рябчиков, А. П., по сути, "редактировал книгу" - читал рукопись и верстку. А литератор и историк Норильска А. Л. Львов, характеризуя причастность А. П. Завенягина к изданию "Северного сияния", писал, что Авраамий Павлович "благословил" Рябчикова на первую книжку о Норильске").
Любопытные "детали" озвучены И. Б. Афанасьевым (журнал "Новости космонавтики" 2009г. , * 5):
"Рябчиков подготовил к изданию книгу "Северное сияние. Норильск", писать которую начал еще в заключении. (Простим автору и ошибку в названии книги, и превращение" отбывшего, еще в 1942-м, срок Е. И. в лагерника. - М. В.). Естественно, зоркие цензоры наложили на публикацию вето. Но Евгений Иванович не хотел бросать дело на полдороге и пошел на прием. к самому Лаврентию Павловичу Берия. Ход книге мог дать лишь "куратор" ядерного проекта, в ведении которого находился Норильск. Во время встречи всемогущий нарком, которому предварительно направили рукопись, грозно спросил:
- Здесь все верно написано? Не нанесет ли книга вред стране? Ведь ее будут читать и иностранцы.
- Все проверено и перепроверено, - ответил Рябчиков. - Никакой военной тайны в книге нет.
- Смотри, если что не так - головой ответишь и снова отправишься туда. Ты хорошо меня понял? - пригрозил Берия. Но визу на рукопись поставил".
Вот так. Отнесемся же с доверием к тому, что стало известно благодаря "зарубкам" памяти Евгения Ивановича.
Сам Рябчиков достаточно скромно оценивал книгу: она "не претендует быть историей Норильска или всеобъемлющим трудом, охватывающим все стороны жизни комбината - это лишь заметки журналиста (как видно из полузаглавия), которые должны ознакомить читателя с удивительно интересным, ярким, героическим городом". По вполне понятным основаниям Рябчиков умалчивает о заключенных, которые, прежде всего на стройобъектах, были главной "движущей силой". Понятна и восторженность, с которой он говорит о комбинате - иначе кто бы разрешил эти, как теперь говорят, проекты. А потому некоторые публикаторы называют и фильм, и книгу, в которой отдельная глава - о "Гиганте Заполярья", "этаким перевертышем в духе времени". (Замечу, такие "перевертыши" о Норильске издавались вплоть до середины 1980-х годов, и я не слышал громогласных, а то и уничижительных отзывов на этот счет).
Думаю, нужны иные критерии для оценочных суждений - ведь фактологическая основа по большей части верная, и, если бы не она, о многом мы и не знали бы.
Для Рябчикова "Северное сияние" и "Гигант Заполярья" имели куда более серьезное значение, чем кажется на первый взгляд. Это и первый, после длительного перерыва, издательский опыт, и проба сил как сценариста, участника съемочного процесса.
К слову, не только Рябчикову присущ стиль, которым он воспользовался, рассказывая нам о Норильске военного времени. Вот и Г.И. Кублицкий сомневался: "не очень ли идиллическими" получились зарисовки Норильска 1944 года, которые легли в основу очерка "Город в тундре" ("Известия"). "Возможно, - признается он. - Но тот Норильск, стремительно взлетевший от двух коттеджей на пригорке и стандартных бараков среди осенней грязи к настоящему и во многих отношениях необычному городу, действительно поразил меня".
Другая книга - "Пламя над Арктикой" увидела свет только в 1959-м и в другом издательстве ("Советская Россия"). Ее первоначальный замысел "откорректировало" само время, хотя многое осталось без существенных изменений. Как и настрой автора: "Вглядываясь в будущее Таймыра, думая о нем, видишь, прежде всего, новое поколение счастливых советских людей коммунистического завтра, гордящихся своим сказочно богатым краем и поминающих добрым именем тех, кто по воле партии начинал великий поход на Север, забивал первые колышки в неподатливую, промороженную за миллионы лет тундру, кто строил и обживал Норильск, ставший ныне гордостью Советской страны".
А как сложилась судьба рукописей, написанных Рябчиковым и С. М. Карпачевой?
Одна из них, не связанная с норильской тематикой, но "зачатая" в 1944- м, - "Подруга каучука" пришла к читателю летом 1946-го (3-й номер альманаха "Енисей"). По этому поводу один из рецензентов написал: "Сюжет повести несложен, но построение его позволяет авторам популярно и занимательно преподнести читателю большой позитивный материал. [Недостатки] не лишают интереса и занимательности, и читается она с удовольствием".
Семейному тандему принадлежит и рукопись научно-приключенческой повести (дата не установлена) "Аргонавты" - об эпопее судна "Красный Октябрь", которое должно было доставить - конец лета 1941 года - купленное за границей оборудование для большого лесохимического комбината на Крайнем Севере (норильский "подтекст" прочитывается без труда). Но по причинам, о которых Е. И. нигде не пишет, завершить работу изданием не удалось.
Практически нет сведений о рукописи, которую Рябчиков передавал на отзыв генерал-майору, дважды Герою Советского Союза И. И. Фесину (1944- 1948: нач. военного училища). Похоже, она связана с Норильском...
Так или иначе, но те два военных года, когда Рябчиков был "интернирован" в Норильск, оставили глубокий и неоднозначный след в его жизни, не раз будоража память и многоголосо отзываясь в душе и сердце.
Ссылки: