Рябчиков Е.И.: "Усиленно корреспондирую" в Норильске

"Спецпечать" - это не что иное, как бюллетень КВО , основное, наиболее известное название которого (упоминается во многих источниках) - "Металл - фронту!" . Но по необходимости он выходил и под другими "шапками": "За руду!", "За уголь!", "За энергию!", "Заполярный гудок", "За урожай", "За темпы". И специально для детской колонии "За труд и учебу". Кроме того, в официальных документах встречаются ссылки на листовки (боевые листки), предназначенные для занятых на важнейших объектах. (Впрочем, не покидают сомнения относительно листовок: не именовались ли так некоторые, сугубо производственные, профильные выпуски печатной продукции).

Бюллетени, кроме "За труд и учебу" (редактор В. А. Фролов ), подписывал Н. Ф. Гаврин , но сбор и обработка материалов - большей частью на Рябчикове: именно он "обеспечивал бесперебойность номеров и проявил себя добросовестным, трудолюбивым, инициативным журналистом" (из характеристики, подготовленной Гавриным 2 августа 1945 года; эту же оценку дублирует характеристика, подписанная нач. комбината А. А. Панюковым ). Иной раз Евгений выступал и как автор небольших заметок.

Каждый бюллетень, листовка (от 200 до 1000 экз.) - сгусток призывов, оперативной информации, обязательств, примеров ударной работы, экстренных заданий. Причем, два, а то и три тиража в день (для строителей крекинг- и сернокислотной установок, цементного завода, второй очереди ТЭЦ.).

К примеру, информация Рябчикова об одном из лучших, четвертом коллективе детской трудколонии. Ну, что он мог написать?

"Бригада строем, с песнями выходит на работу. У всех бодрое настроение, воспитанники хотят быстро прийти к станкам, начать работать, учиться. Часто дует свирепая пурга или трещат морозы, но в любую погоду бригады четвертого коллектива выходят на кирпичный завод. В свободное от учебы и работы время бригады ведут кружковую работу, проводят шахматный турнир, выпускают юмористическую стенную газету "Зацепа", разучивают песни и пляски. В хоровом кружке. выступает 15 воспитанников".

Е. И. вспоминал: "Повсеместно наблюдал огромное(!) воздействие печатного слова. В типографии листовки набирали и печатали вне всякой очереди: за этим следил сам директор типографии Николай Иванович Шапоренко , высокий, прямой, с пронзительно смотрящими глазами. Бывало, не успеваешь написать от руки заметки, как их уже набирали. Захватив пачки остро пахнущих типографской краской "молний", бежал я на стройку. Сугробы были так высоки и круты, что частенько приходилось на четвереньках карабкаться по обледенелым холмам, скатываться с них на спине, пробираться среди белых дюн.

Листовки ждали с нетерпением. Плотники и монтажники наскоро собирались в жарко натопленную курилку "на перекур", снимали с лиц промороженные ватные маски, выбивали снег из валенок и тут же, у печки, читали крупно набранные аншлаги: "Строитель! - ты на переднем крае борьбы за никель!", "В Норильск летят самолеты с фронта - чем будем грузить самолеты?", "Строитель! Сделай все, чтобы в срок пустить сернокислотную установку!".

Краткие заметки извещали об ударниках, передовиках, карикатуры и стихотворные эпиграммы клеймили лодырей. Но темпы. Они были недостаточны, план срывался.

А тут с фронта принесли очередное письмо от майора-артиллериста Владимира Елисеева . И через несколько часов оно было напечатано в виде экстренного выпуска листовки и прочитано всеми строителями сернокислотной установки. Мне кажется, письмо произвело впечатление, а призыв давать больше металла мобилизовал.

Пришел я с этой листовкой домой. Электричество не светило, и домочадцы сидели при дымной самодельной коптилке. Старший сын Саша заканчивал уроки, младший кричал в люльке - ему было холодно. Взяв на руки раскричавшегося Бориску , принялся торопливо писать утренние листовки".

Ну, как не заметить рвение литсотрудника! (Который еще успевал как член редколлегии давать материал и обрабатывать заметки для стенгазеты Управления ИТЛ).

"С июля 1943 года, - пишут в своем Отзыве зам. начальника НК по строительству И. М. Перфилов и секретарь парторганизации строительства П. М. Сузюмова , - Рябчиков занимался организацией выпуска на ведущих стройках Норильского комбината НКВД многотиражных бюллетеней и листовок, которые сыграли крупную роль в ускорении темпов строительства важных объектов. В этой работе [он] проявил себя энергичным, инициативным редакционным работником". Из блокнотов журналиста Страсти по серной кислоте. Срыв навигации 1943 года означал недопоставку серной кислоты, бензина, цемента и много другого, в чем нуждалась стройка.

Особенно болезненно воспринимался дефицит кислоты, что грозило срывом плана выпуска электролитного никеля , и химики комбината получили задание - срочно разработать технологию производства кислоты, дать соответствующие рекомендации проектировщикам, механикам. Все - срочно, в авральном порядке.

Зашел в химическую лабораторию. Горели спиртовки. Поблескивали колбы и пробирки. Молчаливые лаборанты следили за приборами. Начальник ЦХЛ Владимир Казимирович Гусаковский , грузный, внешне спокойный до флегматичности человек, подозвал меня к реторте и поделился своими мыслями:

- Лаборатория наша прямо-таки помешалась на кислоте - трудимся круглые сутки. Не пишите еще в газету о том, что будет решена проблема получения серной кислоты - она действительно будет решена. Но еще рано об этом говорить. Нужно многое проверить.

А электролитчики? Они ждать не могут. Я приходил из редакции в химическую лабораторию с пачками производственных бюллетеней, расклеивал их на доске объявлений, раздавал лаборантам и отдельно клал листовку на стол Гусаковского.

- Опять презираете? - волновался он. - Пишите! Ругайте! Распекайте меня! Но что я могу сделать - перепрыгнуть через свою голову? Вы видите, я стал вдвое тоньше, я ночи не сплю, и все не спят. Мы понимаем обстановку.

Чуть успокоившись, Гусаковский, тяжело дыша, принялся рассказывать, что делается в лаборатории, что мешает работе, почему сорван график выпуска рекомендаций.

Наконец, первая победа - в конце декабря пустили сернокислотную установку. Вот она - долгожданная кислота! Хотелось петь и кричать от восторга. А где же герои? В цехе, около паровых батарей, сраженные нечеловеческой усталостью, вповалку спали монтажники.

Тем временем на ТЭЦ. Редактор В. Е. Геращенко похвалил: пуск сернокислотной установки отметили. Теперь - это относится ко мне - обязательно дадим оперативную информацию о предпусковых днях на главном энергообъекте.

- Только подробнее, - наставляет Геращенко. - Побольше фактов, примеров. Строк на шестьдесят. А то и восемьдесят. На первую полосу. Это очень важно.

Надо идти. Там аврал - ввод очередного энергоблока должен состояться в установленный срок. Для этого делается все возможное. И, казалось, невозможное: замечательный летчик Степан Веребрюсов доставил клинья для крепления обмотки якоря генератора и задвижку высокого давления, можно сказать, к стройплощадке - посадив самолет, с несомненным риском, на льду озера Долгое: до полыньи у насосной станции оставалось метров сто пятьдесят.

И праздник состоялся! Как раз в день 26-й годовщины Октября. А 25 декабря строителям ТЭЦ было вручено Красное знамя ГКО. Все эти события наша газета, конечно, отметила.

Через несколько дней после пуска второй турбины я получил задание побывать на ТЭЦ - в машинном зале. У пульта управления сидел коренастый, темноволосый Николай Волчок, уже подлечившийся турбинист с того сторожевика, что вел бой с "Шеером" . Коля не только не уехал из Норильска, но и выручил энергетиков: опытный специалист, срочно прилетевший с Урала, тяжело заболел, и Волчок заменил его.

Как получить бензин? Эту проблему тоже решали в ЦХЛ. Инженеры Виробян ( Р. А. Воробьян . - М. В.) и Каржавин познакомили меня с предложением построить крекинг-установку и перерабатывать тракторный соляр в автомобильный бензин. Мысль, уверены они, верная. В ней - спасение. По крайней мере, на первых порах.

И теперь горячая волна переживаний захватила нашу семью: жену назначили главным инженером ее строительства. Сусанна уезжала в повозке, когда еще не просыпался сын. А возвращалась, когда он уже засыпал. Сусанна похудела, изнервничалась, встречались мы с ней главным образом на строительной площадке, на окраине города, в тундре.

Первая очередь "крекинга" стала давать продукцию в феврале 1944 года. А позднее наладили производство бензина по технологии, разработанной Каржавиным.

От химиков я регулярно заходил к Гайсинович , в лабораторию стройматериалов, где колдовали над технологией производства цемента из местного сырья. Здесь тоже - на казарменном положении: думают, чертят, рассчитывают. Весной 1944-го участники хозяйственного актива комбината внимательно разглядывали необычные экспонаты: стеклянные банки с серной кислотой, бензином и лигроином, массивные огнеупорные кирпичи, бумажные кульки с цементом. Все - сделанное в Норильске!

Общительный и вездесущий, Евгений "обзавелся" нештатниками из числа заключенных, и мне известно, как минимум, об одном случае, когда он попытался помочь своему информатору.

В одной из публикаций ( "Заполярная правда" , 1989 год) ее автор цитирует отзыв Рябчикова о Мишине ("взяли" его, профессора Томского госуниверситета, в 1936-м, а летом 1939-го этапировали в Норильск):

"Знаю Моисея Исаевича как энергичного вдумчивого, инициативного корреспондента. В лагерных условиях Мишин выступал с патриотической страстностью в производственной и стенной печати, писал боевые стихи и частушки, неизменно пользовавшиеся популярностью и отличавшиеся значительной силой воздействия, активно работал лагкором, неоднократно премировался" (Надеюсь, читатели не будут придирчивы к стилю и аргументам ответсекретаря лагерного бюллетеня - ведь давая такую характеристику, он рассчитывал хоть чем-то посодействовать Мишину, который в 1944 году просил разрешить приезд жены).

Поскольку основным печатным изданием НК была газета "За металл" (для вольнонаемных четырех- или двухполосная; орган Политотдела, Управления комбината и окружкома профсоюза рабочих добычи (официально - именно так) золота и платины; выходила с 1940 года), Рябчиков искал возможность "выхода" на нее. И вскоре получил разрешение Политотдела публиковаться в "большом" формате. Лучшего трудно было ожидать, и Рябчиков, оказавшись в привычной среде, освоился быстро.

Редакционный "штаб" располагался на втором этаже дома * 26, что стоял в конце Заводской улицы. Там же - партком комбината. "Только у нас одна комната, а у них попросторнее". Неподалеку и типография. Обычно тираж привозили на машине. Но, не редкость, перетаскивали вручную - если непогода "запирала" транспорт в гараже.

В сильную пургу не покидало ощущение, что бревенчатое здание типографии не выдержит: "вот-вот развалится, и печатные машины, наборные кассы и аппараты цинкографии исчезнут под обломками".

В такие дни "по наборному цеху проносились морозные волны - ни толстые бревна, ни конопатка щелей не в состоянии были предохранить рабочих от леденящего ветра. Свинцовые буквы жгли пальцы. Озябшие наборщицы, закутавшись в платки, то и дело подбегали к электрическим печам погреться. И только старые метранпажи, потемневшие от многих лет работы у свинца, попыхивали трубками, как ни в чем не бывало, занимались версткой газеты и спортивного бюллетеня".

Рябчиков старается не изменять своему репортерскому призванию. Хотя следовать "канонам" неимоверно трудно.

Поскольку, за редчайшим исключением, печатная продукция утрачена, известна лишь малая часть маршрутов легкого на подъем Рябчикова. Ему наверняка доводилось бывать и на подземных работах, на главных стройплощадках, у обогатителей, транспортников, геологов, новоиспеченных фэушников. На торжествах, где вручали Знамена и награды, и там, где намечался срыв, провал в работе.

Приоритетные "объекты" журналистских заданий - люди, их настроение, вклад в производство. И Евгений скрупулезно коллекционирует все самое ценное, яркое, убедительное. Его репортерское чутье, похоже, не изменило ему ни разу.

"Главная" комбинатская газета зачастую выходила только на двух полосах, из них первая - это официальные материалы: приказы Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина, сводка Совинформбюро, итоги военных операций, заявления СНК СССР. На второй - в основном выступления рабочих, специалистов комбината, партийных и комсомольских активистов.

Но иногда редактор В. Е. Геращенко разрешал: "Давайте свое". И появлялись отчеты Миши Соломонова о событиях культурной жизни Норильска, заметки Ирочки Труфановой о школьниках, стихи Фролова . Публикации Рябчикова тоже принимали хорошо. Особенно если тема захватывающая ( бой у Диксона ) или собеседник интересный, много повидавший - как в случае с недавним фронтовиком Владимиром Андреевичем Елисеевым , завучем школы, героем очерка "Любимый город" в Первомайском номере 1944 года. Он, в частности, рассказал, что ему на фронт приходили письма с вырезками из газеты "За металл", и они пользовались большой популярностью.

Еще одной журналистской "нишей" стал для Рябчикова бюллетень "Заполярный динамовец" (встречается ошибочно "Динамовец Заполярья"). Когда решался вопрос о его издании, Евгений, скорее всего, предложил свои услуги и, получив согласие на сотрудничество, "погрузился" в динамовскую тематику - она была хорошо ему знакома и давала дополнительную возможность самореализации.

Это малоформатное, тиражом до 500 экземпляров, издание Политотдела и Норильского райсовета спортобщества "Динамо" выходило с 5 апреля 1944 года. С мартовского, шестого по счету выпуска бюллетеня, и вплоть до июля 1945 года Рябчиков - член редколлегии, ответственный секретарь редакции.

Среди новых знакомых - организаторы спортработы в низовых коллективах, спортсмены. Люди, как и прежде, интересовали Евгения больше всего. А если учесть, что в состав президиума Норильского райсовета "Динамо" входил и помощник начальника Политотдела по комсомолу Р. Якубов , то у Рябчикова имелся "выход" на "аудиторию", для которой он несколько лет работал в "Комсомольской правде". Словом, динамовский бюллетень стал для Евгения своеобразной "отдушиной".

О том, каким был спортивный "климат" военного Норильска, известно из рябчиковского "Северного сияния" и тематической книжки А. Л. Львова , вышедшей в 1984 году. Что позволяет мне выделить только те подробности "движения", которые связаны с Е. И. Лишь напомню: начальник комбината и лагеря А. А. Панюков , председатель норильского Совета ФСО "Динамо", был настойчив, и к 1945 году поселок имел стадион, спортивный зал, водную станцию на Долгом озере, каток, тир.

У Рябчикова сложились хорошие отношения с Николаем Андреевичем Дамановым (майор ГБ, нач. опер-чекистского отдела, зам. председателя райсовета "Динамо", член спортобщества с 1924 года, чуть ли не с основания), А. Н. Пановым , ответсекретарем Совета. Именно Женя, читаем у Сусанны Михайловны, зная о том, что в Норильск этапировали знаменитого футболиста спартаковца Андрея Старостина , при первом же удобном случае доложил об этом Панюкову, после чего расконвоированный футболист стал заметной фигурой в спортивной жизни Норильска.

Откроем книжку А. П. Старостина "Встречи на футбольной орбите" :

"С полным знанием климата и быта строящегося города поведали мне о нем Евгений Иванович Рябчиков и Арий Иосифович Поляков. Оба они, норильские аборигены, приехавшие в командировку в Красноярск, очень кратко и точно определили: трудно, но для настоящего мужчины вполне терпимо.

[Евгений Иванович] действительно хорошо знал Норильск. Уже тогда, журналист с именем, Рябчиков работал в местной газете "За металл", освещая все стороны жизни строительства и эксплуатации заполярных объектов, жилья и производства. Разумеется, физическая культура и спорт не проходили мимо его поразительно любознательной и удивительно деятельной натуры. Позже он вложил много своей неуемной энергии в создание специальной спортивной газеты "Заполярный динамовец". Помню его статью об открытии в Норильске хоккейного сезона на местном катке: "Первая борозда на льду". Она была полна торжествующего пафоса. И верна по своей тональности, по тому, как высоко ценила трудовой энтузиазм норильчан, в борьбе со стихией не жалевших сил, сооружая катки, стадионы, спортивные залы, лыжные базы.

Убежденность, с которой мой друг мастер спорта по альпинизму Арик Поляков , норильчанин, как и Евгений Иванович, с первых дней строительства комбината разделял точку зрения о терпимости Заполярья для настоящих мужчин, рассеяла сомнения". А. П. Старостин надолго сохранил добрую память о Е. Рябчикове. В книжке Андрея Петровича "Встречи на футбольной орбите", подаренной Е. И. (1979 год), есть надпись, которая не оставляет сомнений в дружеских чувствах: "с благодарностью за отзывчивость в трудные для автора времена в прошлом и за добрую внимательность в настоящем".

Евгений делал все, чтобы оправдать доверие начальства: заметки, репортажи - чуть ли не в каждом номере, поскольку физкультурно- спортивная жизнь заполярного комбината давала "материал" для самой разнообразной "динамовской" информации.

Типография, идет верстка очередного номера. Один из мастеров, сутулый, невысокого роста, с сединой в волосах, привычно ковыряя шилом в наборе, спросил: - Что же будем ставить на четвертую полосу? Я показал метранпажу макет спортивного бюллетеня: - В спортзале сейчас начнутся соревнования, нужно оставить место для сообщения "В последний час". Метранпаж криво усмехнулся: - Кто же это будет соревноваться в такую погоду? Я сам думаю ночевать в типографии - домой идти далеко, да в такую-то темень и холод не добредешь.

Но я-то знал норильских динамовцев.

- Не ворчи, старик, верстай полосу и оставь место для отчета. Закончив дело, я поспешил в спортивный зал "Динамо". До него каких-нибудь сто шагов. Но из тундры обрушился шторм, и короткий путь стал далеким и трудным. [Наконец,] среди мрака тускло блеснули большие окна спортивного зала. Сегодня играют баскетболисты. Когда встреча закончилась, шторм уже стихал. Из мглы проглянули городские здания. Несколько шагов, и я в типографии. Приятно было сказать метранпажу:

- Срочный набор. Отчет готов. Соревнование прошло с успехом. Известив о завершении организационного периода, Рябчиков оповещает: создано семь секций - стрелковая, лыжная, футбольно-хоккейная, конькобежная, легкоатлетическая, волейбольная и автомото-дела, а чтобы не оставить желающих без инвентаря, предлагает создать мастерскую для изготовления лыж и креплений к ним, хоккейных клюшек, футбольных мячей, сеток, шведских стенок, гимнастических снарядов и матов. А если и ремонтировать. то "мы можем отказаться от завоза основной массы спортивного инвентаря".

Благодаря Рябчикову широкую общественную огласку получил конкурс на лучший проект плавательного бассейна (на берегу Долгого озера), поддерживался интерес к строительству тира под новой гостиницей; он писал о спортивных мероприятиях, которые попали в объектив кинокамеры оператора, снимавшего фильм "Гигант Заполярья" .

А самыми, по-рябчиковски восторженными, стали публикации о спортивном празднике 15 июля 1945 года, посвященном Всесоюзному Дню физкультурника: "парад в Арктике", "динамовцы превращают Норильск в город спорта", "боевой смотр" (динамовская организация - это 12 низовых коллективов, более тысячи членов), завершившийся - как без этого? - непременным апофеозом: "Динамовцы выписали своими фигурами бесконечно любимое, всем нам дорогое имя вождя и учителя, лучшего друга советских физкультурников - имя товарища Сталина. Раздался взрыв аплодисментов. Тысячи зрителей в едином порыве долго и горячо рукоплескали вождю советского народа".

Похоже, рвение Рябчикова ценили, он пользовался "покровительством" Даманова, который наверняка выделял непоседливого, вездесущего репортера среди пишущей братии, привлеченной к печатному делу (со 2 января 1945 года Евгений - член Норильского райсовета "Динамо"). И запомнил его надолго.

В музее общества "Динамо" разыскалась машинописная запись воспоминаний Н. А. Даманова (датированы 1966 годом). Там, в частности, говорится: "Все виды спорта очень хорошо пропагандировались по радио и в местной печати. В особенности большая заслуга принадлежит газете "Заполярный динамовец", которую издавал и редактировал старейший динамовец Евгений Иванович Рябчиков. Он же первый ввел практику трансляции спортивных передач по радио, в чем ему оказывали помощь журналисты В. А. Фролов, В. Е. Геращенко, А. Шевелев. А. Сорокин и другие.

Очень многие откликались на эту постоянную разъяснительную работу о пользе занятий спортом, пропаганду спортивных результатов".

Среди таких, кто "активно, по-советски, не жалея сил, отдавал их на пользу народа", кто достоин "остаться в памяти у продолжателей спортивного движения в Норильске", Даманов назвал и Е. И.

Вместе с А. Пановым Николай Александрович подписал отзыв о Рябчикове как "неутомимом и широко" освещавшем "тему" в краевой, окружной и местной печати, одном из наиболее проявивших себя активистов (с марта 1944 года).

Незадолго до того, как Е. И., отбыв "срок" в Норильске, выехал в Москву, начальник комбината комиссар ГБ А. А. Панюков (приказ от 18 июня об итогах работы Норильского Совета общества "Динамо" за зимний период 1944-1945 гг.) объявил ему благодарность с занесением в личное дело - "за большую и постоянную помощь в работе Совету "Динамо" при производстве ремонтно-строительных и других работ по стадиону, спортзалу, лыжной станции, катку и тиру".

Вернувшись в "Комсомолку", тоже старался поддержать норильчан добрым словом. К Всесоюзному дню физкультурника (1945 год) он организовал поздравление Норильской, "самой северной" в стране спорторганизации "Динамо" от "Комсомольской правды". И, наряду с другими журналистами газеты, подписал его. А накануне очередного Новогодья (1946) газета - есть подпись и Рябчикова - вновь пожелала норильским динамовцам "больших успехов в спортивной работе".

В 1947-м Евгения Ивановича отметил Всесоюзный комитет по делам физкультуры и спорта при Совете Министров СССР: незабыв, проявленную им инициативу в строительстве спортивных баз, изготовлении спортинвентаря и оборудования, наградил (7 марта) грамотой "за успешную организацию массовой физкультурной и спортивной работы в условиях Крайнего Севера".

Рябчиков безусловно дорожил отзывами о нем как пропагандисте и участнике физкультурно-спортивного "процесса".

Если подытожить работу Е. И., то понятна его собственная оценка (1944 год): "Ноябрь и декабрь прошли в упорном газетном труде. Наш комбинат держит два Красных знамени ГКО - шла борьба за их сохранение, дрались за сверхплановый металл в фонд победы. Ежедневно - две листовки, бюллетень, радиогазета, не считая большой, основной газеты. Нагрузка - нечеловеческая. В пургу и мороз нужно идти на шахты, рудники, бывать в цехах заводов.".

Начальство комбината, лагеря не только ценило, но и отмечало нового, "хорошо знающего свое дело" сотрудника КВО . 18 февраля 1944-го за успешное развертывание массовой культурно-воспитательной работы среди заключенных ему объявлена благодарность с занесением в личное дело. Едва ли не первая в послужном "реестре". И, как показало время, не последняя (а нередко и премия) - как по комбинату, так и по ИТЛ.

Уже в 1943-м, вскоре после приезда в Норильск, Рябчиков начинает искать контакты с "внешним миром": ведь печатная продукция комбината не имела хождения вне его территории, и как журналист, репортер Е. И. несомненно испытывал дискомфорт.

Скорее всего, первым "адресом", куда Рябчиков обратился с предложением о сотрудничестве (разумеется, при одобрении Политотдела), стала газета "Советский Таймыр" , выходившая в Дудинке. А "дебютом" - статья "Под звездой Победы" (5 октября 1943 г.): об участниках Войны В. и С. Фетисенко (эта фамилия для интересующихся историей Норильска - не нова).

Редакция хвалит и не дает расслабиться: "Ваши материалы нас удовлетворяют", "шлите информацию о соревновании, лучших людях, борьбе за экономию, о качестве строительства", "нас интересует работа стахановцев разных профессий, рационализаторов", "ждем очерк о достижениях геологов", "пишите о лучших косомольцах, произвоадственных достижениях", "надеемся получить от вас выступления передовых людей на тему: знаменательные события в моей жизни"...

А ответредактор подбадривает: "Женя! Я обратился с просьбой к тов. Козловскому (начальник Политотдела НК. - М. В.), чтобы тебе создали условия для регулярной информации нашей газеты о работе комбината... Пиши и звони чаще".

Вскоре фамилия Рябчикова появилась и на страницах краевой газеты "Красноярский рабочий". Одна из оригинальных публикаций (26 апреля 1944 года) - о рядовом дне Норильска - города-завода. Отмечу этот репортаж, потому что сама по себе идея А. М. Горького хотя бы раз в 25 лет создавать моментальный снимок страны и мира оказалась весьма привлекательной и нашла последователей.

А через несколько дней, 4 мая, Е. И. узнал о награждении Почетной грамотой крайкома ВКП (б) и Исполкома крайсовета депутатов трудящихся. Его фамилия, корреспондента "Красноярского рабочего", - среди сравнительно небольшой группы работников печати и радиовещания, отмеченных за "активную деятельность в дни Великой Отечественной войны по мобилизации широких масс на выполнение задач, поставленных партией и правительством перед краем". С чем его и поздравили редактор "Красраба" Громова и секретарь крайком-парта К. П. Абросенко.

О заинтересованности газеты в заполярном "коре" свидетельствует пожелание ответсекретаря Л. Лившица: "Надеюсь, что наша с Вами деловая связь будет расти и крепнуть", а также обращение ответредактора Н. Бусарева к начальнику НК А. А. Панюкову:

"Несмотря на большое значение Норильского комбината в жизни нашего края и интерес, проявляемый общественностью к его работе, краевая газета почти не имеет материалов о работе и жизни комбината и города. Сотрудник комбината тов. Рябчиков является нашим активным внештатным корреспондентом, который время от времени снабжает редакцию интересными материалами.

Однако трудности связи Норильска с Красноярском мешают ему передавать материал в нужном для газеты количестве. Поэтому редакция просит Вас оказать содействие и облегчить тов. Рябчикову возможность получения и передачи материалов для нашей газеты. Считая, что освещение жизни и работы комбината является интересным как для газеты, так и для комбината, редакция не сомневается, что Вы окажете тов. Рябчикову необходимое содействие".

За Рябчикова-корреспондента "ухватились" и в Игарском заполярном комитете по делам радиофикации и радиовещания .

В июне 1944-го он получил удостоверение собкора Игарского радиокомитета.

"Голос" Рябчикова заинтересовал и редакцию "Последних известий" краевого радиовещания.

15 июня 1944 года председатель Краевого комитета по радиофикации и радиовещанию А. Вескер обратилась к начальнику Политотдела НК В. И. Козловскому : "По имеющимся у нас данным Дудинка и Норильск не слушают краевых радиопередач. Полагаю, что Вам небезынтересно будет слушать материалы о самом Норильске и его людях, которые мы хотели бы широко передавать для края и всей Сибири. В связи с этим прошу организовать ряд выступлений и помочь тов. Рябчикову, нашему корреспонденту, выбрать основные темы радиопередач".

Удивительно, как Рябчиков успевал выполнять "заявки", поступавшие от редакций. Такой ритм подвластен, думаю, немногим. Но для Е. И. он характерен, привычен и, сказал бы, обязателен.

Не многое, но кое-что известно о "прорыве" Рябчикова на страницы других изданий.

Во время непредвиденной задержки Сусанны Михайловны в Москве (1944-й, до командировки Рябчикова по делам техникума) у нее нашлось время "встретиться с товарищами Жени по работе в "Комсомолке": "В Норильске Евгений понемногу писал небольшие заметки и отсылал их в свою любимую газету. Провожая меня в Красноярске, он со счастливым лицом вынул из кармана "Комсомолку" и показал свою заметку в десять строк, напечатанную без подписи. "Это начало, Сусанна, подожди, потом и подпись появится!" - сказал он.

В Москве я ревниво следила за "Комсомолкой" и, когда накопилось еще несколько заметок, решила пойти в редакцию, надеясь найти кого- нибудь из товарищей Жени.

Вот и кабинет с табличкой " Д. Черненко ". Узнав, что я - жена Рябчикова, из Норильска, он созвал несколько человек, и все стали расспрашивать о Жене, его судьбе, о Норильске. Это были люди дружелюбные, полные интереса к жизни, стремившиеся помочь другу. Встреча с журналистами доставила мне много радости. Я увидела, как в редакции любили Женю". Позднее - командировка "по делам техникума" (о ней речь впереди) - в редакции побывает и сам Рябчиков.

Заручившись номером телефона Юрия Александровича Жукова , который продолжал работать в "Комсомолке", волнуясь, позвонил. А в ответ - короткое и простое: "Приезжай!".

Ссылки: